Мам, прости

— Что делаете? Камэ знала, что в доме, где находится целая орава гиперактивных мальчишек — тишина дело крайней редкое и кратковременное. Поэтому больше удивляется тому, что дети добираются до их крыльца только тогда, когда они уже успели привести в порядок Сенджу и её шорты. — Что с коленкой? — От проницательного взгляда Харучиё не скрывается тщательно обработанная царапина на ноге сестренки. Сенджу вместе с Эммой оглядывается на Камэ. Та уже готовится рассказать легенду о совершенно случайном падении, никак не связанным с запретом на лазанье по деревьям. Но Манджиро вклинивается в их разговор. Его терпения хватает только на то, чтобы спросить их о том, что они делают, а после перейти непосредственно к делу. Он подбирается — подкрадывается — ближе к её ступеньке и хитро заглядывает в её ждущее лицо. — Вы ведь были в гараже у Шиничиро? Я видел через окно. Какой пронырливый жук — ничего от него не скрыть. Камэ лишь вскидывает бровь, в ожидании продолжения, и Манджиро не тянет с кульминацией: — Что там было? — Хм…мотоцикл. Много непонятных инструментов. Куртки. Тряпки какие-то, но мусора, на удивление, не было — Шиничиро аккуратен со своим рабочим местом. А что? — Камэ наводит на себя задумчивый и непонимающий вид. — Да, нет же! — Манджиро порывисто вздыхает, но заставляет взять себя в руки: — Я про сюрприз. Мой. Что там? Камэ старательно отгоняет из головы очертания самолётика, когда и Манджиро и Харучиё стоят так близко к ней. Вместо этого лишь склоняет голову на бок и спокойно объявляет: — А ты про это. Ну, получишь свой сюрприз — тогда и узнаешь. — И едва удерживается от того, чтобы не захихикать от мордочки обиженного котенка, которую Манджиро тут же поспешил изобразить. Сейчас он так сильно был похож на своего старшего брата. Копия, когда его просьбы проводить до дома, помочь с делами и взвалить на свои плечи всю её жизнь — твердо отвергаются. — Ну, нет! Он будет копошиться сто лет! Я просто не дождусь! — Обиженно тянет мальчик и дует губы, пытаясь надавить на жалость. Камэ качает головой и сохраняет молчание. — Я же сказал, что так будет. — С гордостью произносит Такемичи и плюхается на ступеньку рядом с ней. Весь взмыленный после тренировки. С новыми ссадинами и наверняка вымотанный постоянными повторами ударов. Но всё ещё с самой лучезарной улыбкой. Он изнеможенно кладет голову на колени матери и беззастенчиво раскладывается прямо на ступеньке. Сердце спотыкается прямо посередине удара и замирает. Камэ осторожно кладёт свою ладонь на его макушку — Такемичи жмурится от удовольствия и сам подставляется под её руку. В голове проносится весь путь, который они проделали до этого простого сближения. Все его испуганные извинения, слезы одиночества и беспомощности, робкие касания к разбитым коленкам и нервные одергивания рук в боязни спугнуть. Мелькают все моменты, когда она валилась с ног в постель, проклиная себя за то, что так и не смогла ни на миллиметр сократить дистанцию между ними. Тогда глаза постоянно мозолила жирная надпись на титульном листе её первого дневника воспоминаний. Красной сигнальной кнопкой — по несколько раз обведенные буквы, словно были вытатуированы на её душе. Всё это было необходимо для этого момента. Вся её жизнь вела к тому, чтобы сейчас так непринужденно обнимать своего ребёнка. После её выздоровления — Такемичи, словно сломал последний барьер. Стал настолько ласковым и нуждающемся в ней, что порой Камэ задавалась вопросом: не перестаралась ли она? Ещё вырастит маменькиным сынком. Но он ведь и впрямь её сын. Поэтому Камэ выкидывает лишние мысли из головы и лишь ближе притягивает к себе Такемичи. Манджиро, очевидно, пользуется своим последним планом: — А за такояки? — И Камэ вновь фокусируется на нём. Достаточно, чтобы заметить его цепкий взгляд и внезапно поджатые губы. — Манджиро, твой брат съест меня с потрохами, если я скажу тебе хоть слово. — Не правда. — Манджиро скрещивает руки на груди и упрямо качает головой, не сводя взгляда с её рук в прядях Такемичи: — Вы можете делать всё, что захотите — Шиничиро только скажет: какая вы классная. — Не правда. — Тут же опровергает этот факт Камэ, однако на подмогу Манджиро приходит хохочущий Баджи: — Нет, правда! Так Вакаса говорил! — Невинно перекидывает всю вину и ответственность на Имауши. Камэ закатывает глаза. При следующей встрече этому засранцу нужно надрать уши, чтобы тот не трепал много своим грязным языком при детях, которые каждое его слово принимают за правду. Она уже представляет себе этот разговор. Как Шиничиро говорит, о том, что нужно навестить её, а Вакаса тут же начинает дразнить его за слабость перед каждой юбкой. — Что там говорил Вакаса? — Шиничиро звенит ключами от гаража и устало прислоняется к стенке дома, с весельем глядя на сборище у крыльца. Манджиро предусмотрительно отступает за Камэ. Упирает свой подбородок в её плечо и только после этого смело отвечает: — Говорил, что ты подкаблучник! — Чего? — Добродушная усмешка тут же слетает с лица Шиничиро, уступая место досаде: — Зачем ты повторяешь за ним слова, значение которых не знаешь? Забудь сейчас же. — Значит такой разговор всё же имел место. Камэ честно не хотела начинать смеяться, но это было выше её сил. Настолько серьёзно звучит это слово из уст ребёнка и настолько близко к сердцу его воспринимает взрослый. Поэтому одного взгляда на покрасневшего Шиничиро хватает, чтобы от прысканья перейти на откровенный хохот. — Нет, знаю! Это человек, который помогает Ханагаки-сан! — Гордо отвечает Манджиро, чем только усиливает приступ веселья у женщины. — Нет, это вообще не это означает! — Шиничиро решительно приближается к младшему брату, избегая смотреть в глаза Камэ, однако малыш ловко уворачивается от него и забегает к нему за спину. Детям хватает и мгновения, чтобы их энтузиазм вспыхнул как сухая трава от искры. Вот по двору уже бегают от Шиничиро все мальчишки, как дразнилку выкрикивая полюбившееся им слово. — А кто такой подкаблучник? — Такемичи не присоединяется к их тараканьим бегам. Остается лежать на ступеньках, но с удовольствием наблюдает за гонками вместе со смеющимися Эммой и Сенджу. — Эм…человек, который находится в подчинении своей жены. — Выдавливает сквозь смех Камэ, и хватается за лицо ладонями. Мышцы челюсти начинает мучительно тянуть от слишком долгого хохота. — Так всё подходит! — Хохочет Баджи, нисколько не расстраиваясь из-за того, что рука Шиничиро быстро хватает его за шиворот. — Нет, она не его жена! — Возражает Манджиро, чья футболка тоже оказывается в хватке второй руки Шиничиро. Подобные сцены явно были привычными для старшего Сано. Он профессионально разыграл своё неумение поймать кучку смеющихся детишек, чтобы позабавить публику. А потом разом ловит двух главных зачинщиков, чтобы остальные участники начали успокаиваться. Другие мальчишки тоже останавливаются у ступеньки и рассаживаются вокруг Камэ, будто окружают. Шиничиро кидает быстрый взгляд на смеющуюся Камэ и тут же произносит, обращаясь к мальчишкам: — Всё, посмеялись и хватит. Забыли это слово, понятно? — А ты тогда расскажешь, что за сюрприз подготовил для меня? — Манджиро с готовностью предлагает сделку. — Естественно, нет. Что это за шантаж ещё. — Шиничиро фыркает и на секунду теряет бдительность от подобной наглости. Манджиро пользуется этой заминкой. Выворачивается из руки Шиничиро. — Тогда ты подкаблучник! — Подкаблучник! — Радостно подтверждает Баджи, который тоже успевает вырваться из хватки не без помощи младшего Сано. Они оба отбегают под защиту Камэ. Однако не рассчитывают скорость и просто врезаются в неё, сваливая вместе со всеми на землю. От смеха, уже не остается никаких сил на то, чтобы подняться. Поэтому Камэ лишь сдается на милость хохочущих мальчишек. — Господи, устроили цирк! — Ворчание Шиничиро не застаёт себя ждать. Как и его протянутая рука помощи. Камэ легко хватается за его сухую и жилистую ладонь. Чувствует под пальцами волдыри из-за частого вождения мотоцикла. Шиничиро легко делает рывок на себя и приводит в вертикальное положение Ханагаки. Та с благодарностью ему улыбается. Затем прикрывает ладонью рот и кидает на него извиняющийся взгляд. Она, честно, хочет прекратить этот непонятный взрыв веселья и больше не смущать парня. Но, кажется, единственное, что её может остановить сейчас, это обратный перенос в тот мир. Она не знает, в чём дело: в постоянном напряжении, в накопившихся нервах, в том, что она так по ним соскучилась, в действительной комичности ситуации. Но продолжает смеяться, пока Шиничиро продолжает держать её руку в своей. Ощущает на тонкой фаланге мозоли из-за постоянного шитья и внимательно оглядывает Камэ. Наблюдает за тем, как та мило морщит нос от очередного приступа смеха. Как с периодичностью запрокидывает голову и открывает беззащитную шею. Как чуть щекочет грубую кожу его кисти. — Предлагаю убить Вакасу, когда он появится в следующий раз. — На её глазах уже выступили первые слезы от смеха, но она выдавливает из себя эту фразу. — Он давно на это нарывался. — Если бы Камэ не была так занята, попыткой заставить себя дышать без этих судорожных хихиканий, то наверняка бы заметила: как мрачно с ней согласился Шиничиро и как резко опустил её руку, пряча кулаки в карманах. Но ей давно не было так хорошо. Так легко. Словно она в пузыре, перед которым отступают все проблемы. Словно, она — наконец-то — дома.