***
С того события, которое потрясло всё Вооружённое Детективное Агентство, прошло уже больше двух месяцев. Через неделю после похорон, Дазая начал преследовать его силуэт. Мужчине казалось, что он начал сходить с ума. Например, идя по улице, за толпой прохожих он видел Ацуши. Накаджима смотрел в его сторону, улыбался и казалось, что он вот-вот помашет рукой и крикнет своё привычное "Дазай-сан!", но... Опрокинутая на правое плечо голова, открывающая обзор на сломанную шею, заставляла почувствовать звериный ужас. Из приоткрытого рта и ран на тощем теле так и сочилась кровь. Все внутренности скручивало, а сердце начинало колотиться с бешеной скоростью. Никогда Дазай не чувствовал столь сильный страх. Хотелось бежать без оглядки, но куда бы он не бежал, куда бы он не шёл, Накаджима преследовал его. Он находил его везде где бы Осаму не был. И это было не самое страшное. Самым страшным было то, что Ацуши подбирался всё ближе, а его голос становился всё чётче. Когда Дазай сам пытался дойти до Накаджимы, у него не получалось. Он останавливался на полпути. Дышать становилось труднее, а металлический запах становился невыносимым.***
Мужчина перевёл взгляд от отражения на раковину. Красные ручейки медленно стекались в центр, к осколкам, пачкая их. В их отражении он видел своё собственное, измученное недосыпами, лицо. Рука, на которой ослабли бинты, медленно потянулась к большому осколку. Некогда белая полоска ткани начала впитывать в себя кровь, окрашиваясь в алый. В голове Осаму что-то щёлкнуло и он нахмурился. Рука резко метнулась к ручкам крана и повернула тот, что был с холодной водой. Не спеша, до конца размотав несчастный бинт, мужчина сложил ладони "лодочкой" и, набрав воды, начал умывать своё лицо. К чёрту. К чёрту всё. Который день он не спит от фантомного присутствия кохая. От звуков шагов неподалёку, от редких полноценных фраз, некогда сказанных ему. Мешки под глазами и жуткая усталость дают о себе знать. Он даже намеренно, пытаясь умереть от переутомления, себя так не доводил, как сейчас это делает этот...это?... Чёрт знает что, притворяющееся его мёртвым Ацуши. — Дазай-сан, это грубо с вашей стороны... Я ведь... хочу лучшего для вас... Для нас. Почему вы игнорируете меня? Осаму упорно продолжал умываться, стараясь думать о чём угодно, только не о том, что сейчас происходит за его спиной. — Вам всего лишь нужно... — Заткнись! Мужчина резко обернулся и застыл. Накаджима почти вплотную стоял перед ним, смотря своими тусклыми, стеклянными, мёртвыми глазами прямо в душу Дазая. Окровавленные губы исказились в жуткой лёгкой улыбке. — Почему ты говоришь мне замолчать? Что я сделал не так? Этот безэмоциональный булькающий голос заставил сердце сжаться. Взгляд вновь зацепился за шею, а после заскользил вниз за алыми дорожками, пока не дошел до лужи крови на полу. У Осаму никогда не было боязни крови, но сейчас его начало мутить. Он не понимал, что с ним происходит, и почему он видит всё происходящее сейчас. Почему Ацуши ходит за ним по пятам? Что он хочет от него? А он ли этого хочет? — Осаму... – бледная дрожащая рука, на которой были видны все мелкие венки, потянулась к лицу мужчины, отчего он дёрнулся назад, уперевшись в раковину поясницей и рукой, а после и вовсе крепко зажмурил влажные глаза, свободной рукой закрыл рот, дабы не закричать. Дазай тяжело задышал. Он чувствовал этот мерзкий металлический запах и тошнотворный кислый привкус на языке. В ушах стоял нескончаемый звон. Свет от лампочки раздражал даже через закрытые веки, вся атмосфера безудержно давила со всех сторон. Создавалось ощущение, что из-за дурацкого бледно-жёлтого свечения голова болела сильнее, чем обычно. Звук журчащей за спиной воды заставлял сжимать челюсть с удвоенной силой. Открыв глаза, мужчина посмотрел на пол, где несколько десятков секунд назад была лужа крови. Он смотрел на светлую, грязную, но не от крови, плитку. Детектив медленно убрал руку от лица. Вдох. Развернувшись лицом к зеркалу, Осаму выключил воду, перед этим ещё раз ополоснув лицо и смыв запёкшуюся кровь с рук. Выдох. Грязные бинты и осколки так и остались валяться около ванны и в раковине, а сам Дазай поспешил покинуть давящее пространство, закрывая за собой дверь. Свет погас.***
Прошёл месяц с инцидента в ванной и ничего серьёзного больше не происходило. Лишь изредка, краем глаза, бывший мафиози замечал присутствие Ацуши. А ещё чувствовал чёртов запах крови, что преследовал его. Все замечали, как Осаму иногда морщится от чего-то или нервно оборачивается ни с того ни с сего, но когда спрашивали, он отмахивался или переводил тему разговора в другое русло. Коллеги лишь пожимали плечами и старались не обращать на странное поведение мужчины своё внимание. И так дел по горло, особенно после... никто старался не думать о том, что случилось. На сердце всё ещё было тяжело. Даже спустя три месяца детективы периодически хотели позвать Ацуши, но вовремя одёргивали себя, с минуту смотря на пустой стол, который так и не решились чем-то занять. Все замечали друг за другом эту ситуацию, но сразу же отводили взгляды и продолжали заниматься своими делами, погружаясь в работу, а не в неутешительные мысли. Иногда на столе оставался целый стакан остывшего кофе, который взяли по привычке и по той же причине оставляли на бывшем рабочем месте Накаджимы.***
В голове было пусто. Лишь белый шум. Он не знал, куда и зачем идёт. Детектив не смотрел ни по сторонам, ни на людей, что изредка встречались ему по пути. Пару раз Осаму даже с кем-то столкнулся, но продолжал идти как ни в чём ни бывало, даже не слыша ругательств в сторону своей персоны. Он не замечал робких улыбок девушек, с которыми иногда пересекался взглядами. Было не до этого. Ему было всё равно. Дазай бесцельно шагал по улицам Йокогамы и даже слегка удивился, когда ноги принесли его на кладбище. Он начал замедлять шаг, пока вовсе не остановился перед небольшой развилкой. Мысли беспорядочно заметались в голове, словно тараканы. И после недолгих раздумий, поджав губы, он нерешительно направился по одной из тропинок, постепенно всё дальше и дальше отдаляясь от высокого дерева с могилой под ним. — Прости, Одасаку, не сегодня...– неуверенно сорвалось с губ. Лёгкое дуновение ветра было Осаму ответом. Мужчина остановился, смотря на надгробье, на котором были свежие букеты белых тигровых лилий и незабудок. Могила была ухожена, и Дазай мог предположить, что этим занимались Кёка или Кенджи. Губы сжались в тонкую полоску. Сильное чувство вины нахлынуло на детектива, заставляя внутренний голос противно насмехаться над ним. "— Смотри, все приходили к нему, один ты бежал от этого, а теперь видишь его, подталкивающего тебя совершить самоубийство. Этот солнечный мальчик, который всегда старался помочь тебе, вытаскивал из петли или реки, сейчас самостоятельно заталкивает тебя в могилу. Забавно. Что ты такое лицо скорчил? Сам ведь виноват в случившемся." Осаму присел на корточки и нерешительно провёл рукой по надгробию, смахивая песок с пылью, которые совсем недавно осели на нём тонким слоем. Дазай тяжёлым взглядом смотрел на надпись на камне, всё ещё не решаясь ничего сказать, пускай и хотелось сказать многое. Мужчина виновато отвёл взгляд, не в силах больше смотреть на могилу. И, переступив через себя, заговорил. — Нам не хватило всего пары минут, чтобы Йосано спасла тебя... — бывший мафиози, после кратковременного молчания, продолжил. — Если бы мы были немного быстрее, то всего этого не случилось бы... – Осаму выдохнул. — Не строй я из себя такого идиота, мы бы успели... Извини меня, Ацуши, я так виноват... Я даже не успел сказать тебе насколько ты был для меня дорог. И, наверное, это моё проклятие – терять дорогих мне людей, – глаза начало щипать, а голос совсем перешёл на шёпот. На землю упало несколько капель. А потом ещё... и ещё... Осаму закрыл лицо руками, судорожно вздохнув. Больше никаких звуков он не издал. — Знаешь, – бывший мафиози заговорил после того, как немного успокоился, убирая руки и вставая. Он посмотрел на небо, часто моргая, стараясь избавиться от остатков влаги. — Я ведь даже не хотел приходить сюда, но как ви... – Дазай запнулся на половине фразы. — видишь, я здесь... Даже не принёс тебе букет. Ни на похоронах, ни сейчас... Ты, наверное, негодуешь, а может даже и злишься. Заслуженно, не спорю... Прийти спустя столько времени ни с чем и то, каким-то чудом забредя сюда, а не по собственному желанию... Я бы на твоём месте себя хорошенько стукнул, ха-ха... – мужчина ненадолго замолчал, недоумённо моргнув, будто выйдя из глубоких раздумий. — Хотя знаешь... скорее всего, было подсознательное желание. Ну, прийти сюда, – он невольно махнул рукой. — К тебе... Дазай старался смотреть куда угодно, кроме надгробия. Прислушивался к шелесту травы и прочим мелким звукам. Появилось ощущение, что за ним наблюдают, отчего он неловко начал поглядывать по сторонам. Где-то вдалеке было несколько человек, идущих в сторону выхода с кладбища. К горлу снова подступил комок тревоги. Или он просто слишком туго затянул бинты? Осаму невольно приложил руку под подбородком, всё же переведя взгляд на могилу. Осаму опешил, увидев сидящего и облокотившегося на своё надгробье Ацуши. Тот смотрел на небо всё таким же стеклянным взглядом, но выглядел так, будто и не было всех тех ранений. Не было ни крови, ни ссадин. Мужчина сделал шаг назад. Время вокруг будто замерло. Ветра не было, как и каких-либо звуков. — Ты не виноват в том, что произошло, – послышался до боли знакомый голос, разорвав гнетущую тишину. — Не стоит убиваться по тому, что уже случилось, — Накаджима медленно поднялся, а после обернулся на всё ещё стоявшего в оцепенении Дазая. Взгляд карих глаз бегал по телу напротив. К нему начали приближаться, но Осаму не посмел даже шевельнуться, решив смиренно ждать того, что будет. Ацуши подошёл и с нежностью провёл холодной(?) ладонью по щеке Осаму. Или ему только показалось, что к нему прикоснулись... — Ты не отпускаешь меня, но всё время пытался сбежать, – голос парня был немного хриплым и тихим, но уже без этого бульканья, от которого мурашки бежали по коже... — Говорил мне замолкнуть... – кисть скользнула вниз, по шее, а после остановилась слева на груди. — Но продолжал обманывать самого себя этими ложными надеждами, что я жив... Осаму впился ногтями в свои ладони. Когда тебе говорят, что всё это самообман для своего же (благополучного существования без душевных терзаний?...), то это намного больнее, чем какие-то царапины. Ацуши обхватил обеими руками щёки Дазая, заставив самостоятельно чуть наклониться, а после сам приблизился к его лицу. Накаджима невесомо коснулся своими губами чужих, а затем немного отстранился. — Отпусти меня, так будет лучше для всех... — Но... – на глазах снова появилась пелена слёз. — Я не хочу чтобы ты покидал меня... Я понимаю что это эгоистично, но... ты нужен мне больше, чем что-либо ещё. Ты дал мне причину жить, а потом... – его нагло остановили, снова коснувшись холодными губами в лёгком поцелуи. Сердце болезненно сжалось. — Тш-ш... Я не хочу видеть то, как ты обманываешь сам себя иллюзиями, давая им есть себя изнутри. Меня нет, Осаму. То, что происходит сейчас – это созданные твоим воображением образы. Не надо плакать, – Ацуши нежно улыбнулся, с промелькнувшей в глазах печалью смотря на появившиеся на лице Дазая дорожки слёз. — Тебе будет легче, если отпустишь. Прошу, пообещай мне, что отпустишь. Это нужно тебе... Было безумно больно смотреть в эти некогда яркие, необычного цвета, глаза. Было очень тяжело произнести одно единственное слово. Он боролся сам с собой. Ему до безумия хотелось верить в то, что происходящее сейчас – правда. Хотелось прижать Ацуши к себе и никогда больше не отпускать. Говорить обо всём, лишь бы слышать этот чудесный голос, заставляющий чувствовать эмоции, которые он не чувствовал уже очень давно. Но этого больше никогда не будет. — Обещаю. На мгновение Дазаю показалось, что в потухших глазах вновь загорелся живой огонёк. — Спасибо. За всё, – голос растворился в завывании ветра и шорохе листьев. Осаму дёрнулся, будто выйдя из какого-то транса. Перед ним уже никого не было, но почему-то это вызвало какое-то странное облегчение. Дазай не чувствовал той поглощающей его безграничной печали. Будто бы Ацуши вместе с собой и ветром унёс и её... — Я должен был благодарить тебя за всё, Ацуши, – произнёс мужчина с лёгкой благодарной улыбкой.***
Осаму отдалялся от могилы, погружённый в свои мысли. Он пообещал. Пускай даже если это обещание было адресовано его больной фантазии. Он упорно игнорировал желание обернуться назад из-за ощущения чьего-то(?) взгляда ему в спину. Когда он вышел за территорию кладбища, то вдохнул полной грудью, взглянув на закатное солнце, что дарило последние тёплые октябрьские лучи. Закат – конец дня, конец этой прекрасной и в то же время ужасной главы в его жизни. Но Дазай знал – с рассветом он начнёт новую главу, отпустив своего возлюбленного. Они ещё обязательно встретятся, но это будет потом. Никто не знает, что его ждёт. Остаётся только надеяться на лучшее и идти вперёд. — Правильно ли я поступил с ним? — Ты сделал всё, что мог. Лучше пусть думает, что всё было создано им самим. Ему будет проще отпустить иллюзию, нежели реальность произошедшего... Двое замолчали, смотря в сторону, куда ушёл Осаму. — Как думаете, он ведь справится, Сакуноске-сан? — Непременно, Ацуши-кун. Он ведь дал тебе обещание. Лёгкое дуновение ветра подхватило опавшие листья, устремив их ввысь. Двое говоривших растворились в последних лучах уходящего солнца.