Физика (и любовь)

      Нельзя сказать, что Тошинори была идеальным педагогом: вероятно, если бы не огромное количество книг о том, как стать хорошим учителем — руководство для чайников; дела обстояли бы гораздо хуже, чем это вообще возможно себе представить. Потому что…       Возможно, преподавание — не лучшая сфера деятельности для Яги. По крайней мере, спустя годы работы она предпочла бы выбрать что-то другое, не связанное с объяснением детям того или иного материала, как и с преподаванием в целом. И нет, только не поймите её неправильно!       Ни в коем случае она не жаловалась на свою работу, и тем более — на своих учеников. Хоть и не все, но в большинстве своём те дети и впрямь были прилежными, послушными и стремящимися к знаниям, будто подсолнухи, тянущиеся к солнечному свету — к свету знаний.       Были, конечно же, и не самые прилежные, не самые послушные и, так скажем, не самые милые ученики, которые порой даже могли пожелать другим смерти — за практику Тошинори такое случалось достаточно редко, однако всё-таки случилось. Чего стоит только один Кацуки Бакуго?       Тем не менее, как и сказано ранее, Яги не жалуется, точно не это — она сама выбрала такую профессию, решив стать учительницей средней школы, где будет преподавать физику. Тошинори буквально плавала в своём деле, жила всем этим, включая физические формулы и различные законы, чувствуя себя в подобной сфере относительно спокойной.       За исключением, конечно же, того факта, что порой её ученики бывают очень странными. Да и в целом: подростки — они такие необыкновенные, зачастую слишком непредсказуемые; кажется, что разобраться с какой-нибудь сложнейшей задачей проще, чем разгадать «ребус», что у них там на уме творится — какие-то странные физико-химические процессы, не иначе.       Иногда то, что творилось у подростков в голове, и вовсе не поддавалось никакой логике, никакому объяснению. Откуда вообще у них берутся такие размышления? Чем они были вызваны, по какой причине ученики Яги — и не только её ученики; решили подумать о той или иной… проблеме? Идее? О просто-напросто случайной мысли?       Впрочем, учитывая индивидуальность каждого ребёнка и каждого человека, и с этим можно свыкнуться. У всех свои тараканы в голове, как говорится. Да и не то чтобы Тошинори никогда не посещали странные мысли…       Однако один случай, признаться честно, ввёл её в ступор, когда в школу перевелась некая Изуку Мидория. Ничего необычного, вполне смышлёная — как показалось Яги при первой же встрече, девочка, смущающаяся, вероятно, большую часть времени.       И почти всегда её смущение происходило именно рядом с Тошинори, стоило только им случайным образом оказаться вместе, оказаться рядом; когда Яги случайно смотрела на ту ученицу и, наконец, если вдруг учительнице удавалось поймать на себе украдкой брошенный Изуку взгляд.       Что ж, такие робкие люди нередко попадались Тошинори, поэтому она вовсе не удивлена. По крайней мере, очевидно, что прилежные ученики и ученицы не станут срывать уроки, не станут устраивать в классе какую-нибудь неразбериху, не станут наводить лишний раз суету.       Тем более, Мидория всегда очень внимательно следила за всем тем, что Яги пишет мелом на доске — в такие моменты Изуку сразу же записывала что-то в свой блокнот, с глазами, горящими, вероятно, от желания получить новые знания… или от интересной темы.       Тошинори видела в ней неподдельную заинтересованность: неужто Мидории настолько интересна физика? Ведь Изуку не просто записывала с доски формулы, решения каких-либо задач, схемы и многое-многое другое. Она конспектировала всё, что говорила Яги.       Стоит ли говорить, как же учительница была счастлива? Знать, что вы рассказываете материал интересно, хорошо объясняете новые темы и способны тем самым привить детям интерес к предмету — лучшая награда не только для Тошинори, но и для других преподавателей.       Кроме того, лишь у Мидории настолько толстая, настолько заполненная тетрадь для конспектов, наверное, не только среди учеников из её класса, но и среди всей школы тоже. Настолько увлечённая физикой девочка, что Яги никак не могла нарадоваться, гордость берёт за таких детей!       Несмотря на свою робость, стеснительность и замкнутость, на уроках Изуку отвечала уверенно, охотно демонстрируя учительнице знания, рассказывая порой не только заданный материал, но и дополнительную информацию. Тесты Мидория писала не менее хорошо.       И хотя Тошинори старалась не выбирать любимчиков — Боже упаси, это так неправильно по отношению к другим детям — как сказано в одной из прочитанных Яги книг; она… ну, не отрицала, что зачастую уделяет Изуку больше времени, чем другим ученикам и ученицам.       Милая девочка, чьё мягкое личико усыпано очаровательными веснушками — солнечными поцелуями, «танцующими» вместе с ямочками на щеках всякий раз, когда Мидория улыбалась Тошинори, хихикала над её неловкими и, скорее всего, не самыми удачными шутками, которые по какой-то причине нравились Изуку.       По необъяснимой причине юной ученице нравились не только шутки Яги, но и многое другое в ней: Тошинори до сих пор трудно забыть день, когда Мидория, невероятно покраснев — даже её уши окрасились в нежно-розовый, сделала учительнице комплимент.       Изуку сказала, что ей нравятся глаза Яги, такие большие, такие красивые, напоминающие Мидории самое настоящее море ночью в штиль: тёмно-синие радужки, окружённые ночным небом — чёрными склерами, и спокойный, ровный, успокаивающий взгляд.       Как-то раз она сделала Тошинори и другой комплимент, сказав, что ей очень идёт те серёжки, которые Яги надела с утра — не то чтобы этой женщине вообще нравились серёжки или любые другие украшения. Просто внезапный порыв, просто внезапное настроение принарядиться, не более того. Однако с тех пор снимать серёжки больше не хотелось.       Затем… не очень часто, но Изуку позволяла себе делать комплименты учительнице: «Эта блузка — она… так хорошо подчёркивает вашу фигуру!», «Этот браслет — он… такой милый!», «У Вас очень красивая причёска!», «Ваши черты лица… такие… утончённые!». Ах, просто бесчисленное количество комплиментов накопилось за прошедшее время. Почему в книгах про преподавание не было сказано, как на такое реагировать?       Слишком много для Тошинори, и особенно — для её не такого уж и здорового сердца, чтобы так легко и просто выдерживать всю эту похвалу и комплименты, впервые за долгие годы адресованные именно Яги, а не кому-либо ещё. И постепенно она всё-таки начала принимать слова Мидории, принимать комплименты от ученицы, несмотря на то, что самой же женщине свою внешность трудно было назвать красивой.       Излишне костлявая, не обладающая потрясающей фигурой, с извечными синяками под глазами и с глубокими тенями от усталости, с практически постоянно растрёпанными сухими — словно солома, волосами. Одна из немногих частей тела, которой Тошинори могла относительно гордиться — глаза.       У неё и впрямь… красивый цвет глаз? И длинные, пушистые ресницы, будто бы сделанные из тончайшего золота, красиво переливающиеся на солнечном свете и контрастирующие с «морским» цветом глаз — просто идеальное сочетание. Но кроме этого — Яги мало что могла выделить в своей внешности.       Впрочем, Изуку, похоже, искренне восхищалась учительницей, вызывая тем самым у неё самое настоящее недоумение. Ах, вероятно, Мидории всего лишь не хватает подруг — уж больно мало она общается с другими, уж больно она замкнутая. Как иначе объяснить то, что девочка так липнет к Тошинори?       Банальное желание обсудить с кем-нибудь новые «тренды», новый писк моды, с чем лучше всего носить какую-то определённую вещицу, какие цвета сочетаются между собой, а какие — не очень, кому и что больше всего идёт. Очевидно, Изуку нужны были подобные разговоры, советы от других людей. И также не мудрено, что по этой причине она тянулась к человеку постарше, а не к ровесницам.       И в то же время — некоторые комплименты Мидории казались Яги невероятно странными, слишком специфичными: Изуку любила физику так же сильно, как и Тошинори свой предмет; но говоря конкретно о комплиментах: «У Вас такой красивый график движения!», «У Вас так красиво оформлена… задача!».       По всей видимости, Мидория не до конца понимает, как люди делают друг другу комплименты. Но Яги, конечно же, польстило, впредь она то и дело следило за тем, чтобы графики и задачи всегда получались идеальными, как и всё остальное, что делала и записывала Тошинори когда-либо.       Изуку — одна из причин, по которым Яги, не придавая значение такой «мелочи», стала почаще принаряжаться, получше причёсываться, укладывать свои волосы, после этого невольно поправляя их во время занятий… или же просто так; а иногда — едва заметно подкрашивать губы.       Неожиданно Тошинори стала заботить её собственная внешность. Не так уж сильно, не так уж критично и фанатически, но изменения видны налицо: Яги будто бы расцвела, получая с каждым днём всё больше и больше комплиментов. Теперь не только от Мидории, но и от других людей, от своих удивлённых коллег.       Однако именно комплименты Изуку, как самой любимой и самой лучшей, самой старательной ученицы Тошинори, она по-прежнему ценила больше всего на свете. Только не поймите её не так! Ничего личного, абсолютно ни-че-го. Или же совсем немного личного?       Возможно, причина всех преображений Яги заключается в чём-то более личном, чем могло показаться на первый взгляд. Однако когда Мидория просит у своей учительницы дополнительно встречаться после занятий, чтобы вместе решать задачи — просто по той причине, что Тошинори и впрямь видит в глазах Изуку огоньки, желание получать новые знания; она соглашается без раздумий.       Сегодня как раз одна из их очередных встреч, разве что Мидория ненадолго вышла из кабинета, желая размяться перед напряжённой мозговой деятельностью. Яги же осталась в кабинете одна, присев на край стола и сосредоточенно перебирая страницы старенького учебника в поисках нужной страницы с определёнными типами задач…       Вскоре её взгляд натыкается на тетрадку с конспектами, напоминающую теперь папку из-за своей толщины и заполненности всякими распечатками, схемами, дополнительными материалами и многим другим — видно, что человеку интересен предмет, он фактически живёт физикой — то, что напоминает Тошинори себя в молодости. Впрочем, любовь Яги к физике так и не изменилась с годами.       «Тетрадь юной Изуку, — думает она невзначай, не отводя взгляда от тетради, которая порядком нервировала её сейчас, вызывая непреодолимое желание хотя бы одним глазком заглянуть в конспект, — она так много всего сделала, сколько на это ушло времени?»       Тошинори знает и прекрасно понимает, что рыться в чужих вещах — не вариант, что рыться в чужих вещах — просто отвратительно. Но до жути любопытно, костлявые руки Яги так и чешутся дотронуться до этой святыни, до своего рода библиотеки знаний по физике, чтобы учительница могла с благоговением прочитать каждую запись и рассмотреть каждую схему.       Тетрадка недалеко от неё, и она так манит, так соблазнительно лежит на столе Мидории приоткрытой из-за порыва ветра, что… хорошо, Яги наверняка будет в дальнейшем испытывать чувство вины за совершённое действие, то и дело посматривая сейчас в сторону двери: не возвращается ли Изуку в кабинет?       В любом случае Тошинори, подойдя к парте и поправив слегка помятую после сидения на краю стола юбку, осторожно, вновь на пару секунд взглянув на дверь, открывает тетрадку Мидории, подцепляя свои тонкими пальцами одну из страниц, помеченную в правом нижнем углу небольшим восклицательным знаком… и замирает.       Кажется, если рядом с Яги не было бы стула, она непременно свалилась бы на пол, от изумления приоткрыв рот и хлопая ресницами — словно в замедленной съёмке. В конце концов, Тошинори ожидала увидеть в тетрадке Изуку другое, явно не то, что там было на самом деле.       Тетрадка, конечно же, могла похвастаться поразительным количеством законспектированных тем, не меньшим количеством терминов, решений задач, самими задачами, в детальных подробностях зарисованными схемами. Впрочем, не только схемами и простенькими иллюстрациями к заданиям.       Потому что кроме всего вышеперечисленного практически на всех страницах красовались в детальных подробностей зарисованные портреты, рисунки лица в анфас, рисунки лица в профиль, рисунки во весь рост и многое-многое другое, включая отдельные зарисовки глаз одного поразительно знакомого Яги человека; а на предпоследней странице тетради — одна-единственная запись: «Я люблю Вас!».       Подростки — такие удивительные, зачастую в некоторой степени нелогичные, но самое-самое главное — они не перестают удивлять Тошинори, подметившую для себя один факт, для подтверждения которого даже не нужны доказательства — всё предельно ясно и без этого.       Выяснилось, что у юной Мидории любовь не только к физике.