***
Это произошло незаметно — каждый день по маленькой капле, пока осознание не вылилось на него кипятком. Каждый разговор, улыбка, случайное касание. Тео хотелось себя ударить, выбить неподходящее чувство из груди. Вытряхнуть, вырезать скальпелем, задушить — но он не мог. Лишь беспомощно наблюдал за тем, как с каждым днём оно крепче врастало в него, сплетаясь с самой сутью. Теодор Нотт влюбился в своего лучшего друга. Без прикрас, без всяких оправданий и вариантов. Без шансов. И он решил, что находиться рядом с ним — это уже достаточно. Его утешительный приз. Продолжал смеяться над его шутками, ходил вместе с ним на уроки, завтраки, тренировки — двадцать четыре на семь. Ровно так, как мечтал в детстве. Пока в один день не разбился вдребезги. Это был пятый курс; Драко стащил из дома бутылку дорогущего огневиски и привёз её в Хогвартс. Они сбежали на Астрономическую Башню и пили алкоголь прямо с горла. Каждый раз, когда Тео прикасался губами к горлышку, которое за пару секунд до этого обхватывали губы Драко, он прикрывал глаза, представляя, что они обмениваются поцелуями. Словно стекло запечатывало их непрямые поцелуи, делая их осязаемыми. Хмель расслабил тело, и тепло маленькими иглами кололо кожу изнутри. Он мог бы сказать, что в этот момент был счастлив. — Я чертовски пьян, — Драко зарылся рукой в волосы и засмеялся. — Расскажи мне что-то, чего никто не знает. — Ты о чём? — Тео приподнял бровь, передавая ему бутылку. — Ну, секрет, — Малфой приподнялся, покачиваясь подходя к окну. — У меня есть один, — он наклонился, прижимая указательный палец ко рту, издавая протяжное «чшшш». Драко действительно был пьян: волосы растрёпаны, зрачки почти полностью поглотили серые радужки, а щёки покрылись румянцем. Раньше они выпивали пару бутылок сливочного пива, но от него лишь становилось чуть жарче и веселее. Он впервые видел Малфоя настолько раскованным — и отводить взгляд не хотелось. — И какой же? — усмехнулся Тео, доставая из кармана сигареты. — Мне нравится эта сраная заучка, — прошептал Драко, делая ещё один глоток. Руки замерли, так и не донеся палочку до сигареты. Весь Тео будто вымерз в этот момент, а слова отпечатались на изнанке кожи раскалённым клеймом. — Кто? — почти беззвучно пошевелил губами Нотт, всё ещё надеясь услышать, что это была дурацкая шутка. — Грейнджер, — Малфой сел рядом с ним, почти падая. — Это секрет, который никто не должен знать, — он икнул, приваливаясь телом к плечу Тео. — Ты никому не скажешь? — Не скажу, — пустым голосом пообещал Нотт, чувствуя, как счастье разбивается на миллионы кусков. Наутро Драко не вспомнил о разговоре, лишь простонал что-то о воде и антипохмельном зелье. Тео тоже хотел бы забыть; вырвать из себя это признание вместе с сердцем и утопить в Чёрном озере. И тогда он совершил главную ошибку, на которую его толкнул выедающий душу страх. Это было эгоистично. Неправильно. В какой-то степени являлось предательством. К счастью, Нотт никогда не считал себя хорошим человеком. В этот же вечер Тео отправился в библиотеку, выцепил знакомый кудрявый затылок и, натянув на лицо улыбку, крепче перехватил учебники и подошёл к дальнему столу. — Привет, ты не могла бы помочь мне с рунами? — он поднял вверх свою кипу и беспомощно пожал плечами. — Я знаю, что ты лучшая на курсе, а у меня никак не получается понять последнюю тему. — Почему я должна тебе помогать? — Грейнджер подозрительно прищурилась, оглядывая его, словно ожидала подвоха. — Не должна, но я буду очень тебе благодарен, — Тео не снимал с лица улыбки, надеясь, что девушка всё же не откажет. — Ладно, но не больше десяти минут, — она вздохнула, отодвигая свой пергамент в сторону. — Что у тебя там?***
На это потребовалось много времени. Втесаться в доверие Грейнджер было непросто. Но он продолжал пробивать её защиту каждый день, маленькими шагами. Вновь и вновь. Обращался за помощью в выполнении домашних заданий. Подхватывал в коридорах её упавшие книги. С улыбкой здоровался. В благодарность за её помощь приносил ей сладости, а когда понял, что это не вызывало у той восторга, заказал коллекционное издание «Истории магии» — Грейнджер почти всегда носила с собой истрепавшийся томик. И вот тогда её глаза впервые загорелись. Она попыталась скрыть свой восторг, поджав губы, и отрицательно покачала головой, не желая принимать такой дорогой подарок, но зрачки были прикованы к обложке. Пару фраз о её «неоценимой поддержке» и «сущем пустяке» — и её руки обхватили книгу. Гермиона неуверенно улыбнулась и поблагодарила его. Началась оттепель: теперь они не просто здоровались, перекидываясь кивками, но иногда и останавливались поболтать. Тео ловил на себе недовольные взгляды Поттера и Уизли. А ещё прожигающий спину взгляд серых глаз. Драко молчал, сцепив зубы. Иногда что-то кидал про «общение с поганой грязнокровкой», но Нотту было всё равно. Он не знал, чего добивался — но отчаянный страх толкал его к безрассудности. Тео сближался с Грейнджер, чтобы не допустить даже шанса того, что это мог сделать Малфой. И словно становился этим к нему ближе. Видишь, я рядом с ней. Перед тем, как разъехаться по домам на лето, он попросил у неё адрес, чтобы писать. Атмосфера после событий в Министерстве магии была гнетущей, но она, вздрогнув от его просьбы, всё же написала на клочке пергамента пару строчек. И Нотт писал, еженедельно, сходя с ума от беспокойства за Драко, который запретил ему появляться в мэноре. Он подозревал, что там обосновался Тёмный Лорд: отец периодически исчезал по вечерам. В один из июльских вечеров вместо письма на пороге её дома оказался Тео. Грейнджер открыла дверь и замерла, с недоверием вглядываясь в него. — Прогуляемся? — Тео нервно дёрнул плечом. — Что ты тут делаешь? — Гермиона выдохнула, всё ещё смотря на него расширенными глазами. — Соскучился, — почти честно признался он. Гермиона была милой. Ему нравилось с ней разговаривать, смотреть на неё. И нравилось через неё затрагивать чувства Драко. — Ты же знаешь, что о таких визитах стоит предупреждать заранее? — она сложила руки на груди и приподняла бровь. Будто отчитывая его, как нашкодившего щенка. — Извини, — Тео виновато улыбнулся, ощущая, как внутри что-то ломается. Это ощущение взялось из ниоткуда: будто внутренние органы решили столкнуться, перемалываясь в кашу. Он кашлянул, пытаясь избавиться от странного чувства, но оно всё продолжало щекотать нечто внутри. — Пять минут, — сдалась Грейнджер, расслабляясь. В тот же вечер он впервые её поцеловал. Губы Гермионы были мягкими и тёплыми, но внутри него был только трескающийся лёд. Мечтая, чтобы на её месте оказался другой человек, он прикрыл веки, углубляя поцелуй. Тео сам толкал себя к краю пропасти — но он даже и не представлял насколько.***
— Ты и Грейнджер? — Драко скривился, будто съел что-то кислое. — Избавь меня от подробностей. Ему было больно смотреть на него. Малфой осунулся, постоянно вздрагивал и неосознанно касался рукава рубашки на левой руке. Нотт словно видел сквозь ткань уродливую чёрную метку на бледной коже. Если бы у него была возможность — он бы взял эту ношу вместо Драко. Принял на себя все Круциатусы мира. И это было так двулично: быть способным умереть ради человека, но самому причинять ему боль. Извращённо. — Я… — кашель не дал ему договорить. С того июльского вечера приступы начали увеличиваться. А копошение внутри нарастало с каждым днём; семейный целитель сказал, что не видит никакой проблемы, и развёл руками. Кашель, дерущий горло, никак не прекращался, и Тео встал, махнув нахмурившимся Драко, Пэнси и Блейзу, и вышел в туалет, чтобы умыться. Схватившись за раковину, он пытался вдохнуть полной грудью, но этого не получалось сделать. Будто внутри что-то раздирало, пытаясь вырваться наружу. Зашедшись в очередном приступе, Нотт схватился за горло, почувствовав, как копошение из живота перешло в горло. А потом он выплюнул на белоснежный кафель чёрный комок с несколькими каплями крови. Кашель прекратился, и Тео недоумённо посмотрел на нечто в раковине. Комок зашевелился, и Нотт отпрянул, ударившись плечом о косяк. Из раковины выпорхнула бабочка: чёрная, с белыми полосами. Она была необычной — её крылья оканчивались длинными «шпорами», и когда она взвивала в воздух, они ходили волнами. Сердце пробивало грудную клетку, когда Тео смотрел, как бабочка приземляется обратно в раковину. Тогда он подумал, что это было чьё-то проклятье или глупая шутка. Не зная, что проклял сам себя.***
Батохаки — малоизученная магическая болезнь, возникающая у волшебников, испытывающих невзаимную любовь. Больной откашливает бабочек, которые растут в его теле. Вследствие развития болезни, бабочки захватывают весь организм инфицированного, начиная вылупляться по всему телу. Если своевременно не предпринять необходимые меры, возможен летальный исход. Способы заражения: неизвестны. Лекарство: взаимные чувства. Других способов лечения болезни не обнаружено. Пальцы впились в книгу до хруста, пока зрачки всё ещё не отрывались от чёрных букв, насмехающихся над ним. Тео зажмурился, мечтая проснуться от кошмара. Но распахнув веки, Нотт понял, что ничего не изменилось. Это не было сном. Он всё так же находился в библиотеке, сидя на полу в дальнем углу. Мир плыл перед глазами рябью, пока в голове на повторе крутилось «Лекарство: взаимные чувства». Это было точным ударом молотка в крышку его гроба. Тео хрипло засмеялся, снова закашливаясь. Он выбил чёртов джек-пот. Он не стал писать целителям. Искать способ вылечиться. Где-то в глубине души Нотт понимал, насколько это бесполезно. Просто принял это, как должное — он умрёт от своей любви. Вот так вот некрасиво, пафосно и жалко. Не потому, что боль поглощала его, как написали бы в книге; Тео смог бы жить без Драко, с тоской и отсутствием счастья. Просто у него не было выбора. Очередной приступ кашля заставил его скрючиться, упираясь ладонями в пол. Это была уже третья бабочка за неделю. Жизнь иронично оскалилась: Нотт нашёл в учебнике по энтомологии их вид. Lamproptera meges — Зелёный хвост дракона. Разве могло быть иначе? Малфою не подошла бы какая-то лиственница. Только самые редкие и красивые. Единственное, что их портило — разводы его крови на крыльях. Будто даже здесь Тео умудрялся пачкать своим присутствием его жизнь. — Ты тут? — из-за стеллажа вышла Грейнджер, и он быстро отвернулся, вытирая кровь с губ. — Ой, а почему здесь бабочка? Гермиона удивлённо смотрела на насекомое, летающее от полки к полке. — Без понятия, — пусто ответил Нотт, захлопывая книгу. Тео не знал, спровоцировали ли его отношения с Гермионой болезнь. Да и не хотел бы знать. У него не было маховика, чтобы вернуться назад и всё переиграть. Поэтому ему оставалось только плыть по течению, смиряясь с ощущением раздирающегося горла и привкусом крови на языке, который он перебивал мятными леденцами.***
Драко с каждым днём отдалялся всё больше. Связано ли это было с заданием Тёмного Лорда или тупостью Тео, встречающегося с Грейнджер, было неизвестно. Но вот болезнь всё больше прогрессировала: ему приходилось иногда срываться с урока, выбегая в туалет, чтобы никто не заметил летающих бабочек. Ему становилось легче рядом с Малфоем. Будто его присутствие прохладными прикосновениями снимало зуд, заставляя боль отступить. Забыть на мгновение о том, что он неумолимо приближался к смерти. Тео старался как можно чаще оказываться рядом: теперь уже не просто из-за своих чувств, но чтобы иметь возможность нормально дышать. Шипящее раздражение в горле мешало ему нормально курить, поскольку сигаретный дым обжигал слизистую, но он не бросал, надеясь, что бабочки сдохнут от ядовитого пара. Но они выживали. Питались его силами, увеличивая свою популяцию. Когда он утром заметил бугорок на сгибе левого локтя, Тео крепко зажмурился, закусывая губу до крови, привкус которой уже давно стал постоянным спутником. У него не было шансов — тело чётко говорило ему об этом. Гермиона начала замечать неладное — он видел отражение беспокойства в карих радужках, когда она касалась его. Целовала его в щёку, пока он пытался сдержать очередной приступ кашля. Нотт улыбался и говорил, что та зря волнуется. Когда бабочка прорывала его кожу, оставляя от той лоскутки и рваную рану, Тео не сдержал крика. Дрожащими руками он прикрыл дыру с льющейся из неё кровью, наблюдая за тем, как одна из его убийц порхает по комнате, а после садится на постель Драко. Будто чувствовала, благодаря кому появилась на свет, и тянулась к виновнику. Песочные часы отсчитывали оставшееся время, каждой крупинкой вынося приговор, не подлежащий рассмотрению и оправданию.***
Это был первый раз за год, когда ему удалось вытащить хмурого Малфоя. Он затянул его на Астрономическую башню, доставая бутылку. — У меня нет на это времени, — цокнул Драко, но всё же остался. «Это у меня его почти не осталось», — подумал Тео, но широко улыбнулся, прикладывая горлышко к губам. Как год назад, игнорируя существование бокалов, чтобы после протянуть бутылку ему. А потом выпивать обжигающую жидкость вместе с призрачными поцелуями, что гладили прохладой внутренности. — Один вечер можно украсть для себя, — сказал он, прислоняясь спиной к холодному камню. — Ты же понимаешь, что Грейнджер в опасности? — Драко облокотился о подоконник, глядя вдаль. Грейнджер. Бабочки забились внутри от произнесённого имени, переламывая внутренности в кашу, и Тео кашлянул. Малфой был хорошим человеком, вопреки суждениям многих. Не идеальным, но чертовски преданным. Его льдистые глаза постоянно выцепляли их вдвоём в толпе, одновременно оставляя порезы на его коже. Осечки, которых было уже тысячи. Но Драко не произнёс ни слова. Не оттолкнул Тео, вырезая его сердце. И просто наблюдал. — Ты позаботишься о ней, если со мной что-то случиться? — вопрос сорвался с губ хриплым шёпотом вперемешку со смешком. Он боялся, что они сойдутся, а ему придётся за этим наблюдать. В итоге он сам толкал его к ней. Нотт рассматривал это как работу над ошибками, надеясь перечеркнуть весь предыдущий год. И вычеркнуть себя. — Что ты несёшь? — фыркнул Малфой, дёргаясь от его фразы, но Тео успел уловить его подрагивающий уголок губы. Он боялся за неё — и это было понятно в сложившейся ситуации. На всех маглорождёных была нарисована мишень, в которую совсем скоро устремятся десятки палочек, взрывающихся зелёными вспышками. А на спине Гермионы была самая большая из них, помеченная красным из-за близости к Поттеру. — Просто пообещай, — попросил Тео, снова обжигая саднящее горло алкоголем. — Мне нет до неё дела, — Драко покачал головой, противореча своим словам. Нотт знал его всю свою жизнь и давно выучил признаки лжи на его лице: чуть расфокусированный взгляд, поджатые губы и напряжённые плечи, которые он всё время пытался расслабить и опустить ниже. — И всё равно, — Тео подошёл к нему, передавая бутылку. — Скоро начнётся ад, — прошептал Малфой, проводя ладонью по лицу, будто пытаясь стереть с себя все эмоции. Смахнуть их пылью. — Давай просто напьёмся, — Нотт пихнул его в плечо, ломано улыбаясь. И они это сделали. С каждым глотком морщина, прорезавшая лоб Драко последние полгода, становилась бледнее. Незаметнее. Тео действительно украл этот вечер у жизни для себя. Просто сидеть, вспоминая забавные моменты, случившиеся словно не в этой жизни, а где-то в туманном прошлом. Будто это всё происходило не с ними. Одному из них было суждено выживать на войне, а другому остаться призрачным воспоминанием. Из-за горла, покрытого ранками, и постоянного чувства тошноты от копошения бабочек в желудке, аппетит у Нотта пропал уже давно. Поэтому огневиски быстро вскружило голову, заставляя мир перед глазами пойти волнами. — Ты, кажется, перебрал, — хмыкнул Малфой, когда Тео покачнулся, хватаясь за его плечо. Чужие пальцы обхватили его предплечья, удерживая на месте, и он поднял взгляд, пытаясь сфокусироваться. И утонул в серебристых радужках, затягивающих его в шторм. Драко был так близко, что нос улавливал парфюм — сандал и что-то цитрусовое. Острые скулы, ставшие ещё более чёткими в этом году, будто могли порезать, если к ним прикоснёшься. Тео так чертовски хотелось это сделать. Провести подушечками пальцев по светлым бровям, скользнуть ниже, очерчивая скулы и нос, обвести контур губ, обхватить ладонями лицо. Прижаться так близко, чтобы можно было почувствовать биение его сердца. Виной был алкоголь — или беспощадно утекающее время, толкающее его на безрассудный поступок. Но Тео качнулся вперёд, цепляясь рукой за его затылок и сталкиваясь с ним губами. У него было несколько секунд, пока Малфой не до конца осознал происходящее. Первая — почувствовать привкус огневиски и чего-то мятного. Вторая — ощутить шершавость потрескавшихся губ и колкость щетины. Третья — провести языком по его рту, оттягивая зубами нижнюю губу. Четвёртая — выставленные вперёд руки, с силой отталкивающие его. Драко выглядел ошарашенным, с недоверием глядя на него. Возможно, в глубине зрачков пряталось отвращение и презрение — он был слишком пьян, чтобы правильно расценить чужие эмоции. Облегчение, которое накрыло его на несколько мгновений, испарилось от этого взгляда. — Ты что творишь? — прошипел Малфой, вытирая рот рукавом, с силой проводя по нему несколько раз так, что кожа покраснела. Он вытирался от него, избавлялся. И это было ожидаемо — но от этого не менее больно. — Не подходи ко мне, — выплюнул Драко и быстрым шагом направился к лестнице, чуть ли не срываясь на бег. Тео прислонился спиной к стене, медленно сползая вниз, не чувствуя ничего, кроме спазмов, скручивающих всё тело. Это было похоже на чистую агонию. После взлёта его резко опустили на землю, вышибая весь кислород из лёгких. Выбивая из него последние лоскуты счастья, которые он так старательно прикладывал к ранам, оттягивая момент окончания. Лёгкие горели, а кожа плавилась. Он закричал, когда первая бабочка прорвалась через кожу в районе ключицы. Но крик быстро потонул в хриплом кашле — и через мгновение к первой присоединилась вторая. Третья выпорхнула из запястья, и капля крови с её крыла упала ему на щёку. Дальше Тео сбился со счёта. Его тело будто превратилось в бабочкарий — они взлетали и кружили над ним, а с их крыльев мелкой изморосью срывались капли крови. Боли было настолько много, что она перестала чувствоваться — только немеющее тело. Вокруг Нотта кружила стая бабочек. Картинка перед глазами становилась всё менее чёткой: лишь чёрный, белый и красный. Вот так всё и заканчивалось, в том же месте, где и началось — круг замкнулся. Ему хотелось в срочном порядке вспомнить что-то хорошее. Не умирать вот так, в холоде и собственной крови. Последнее воспоминание, которое он успел прокрутить в своей голове — это летний сад Нарциссы, они в кроне деревьев строят планы на жизнь, которые одному из них уже точно было не суждено исполнить. Одна из бабочек приземлилась на его грудь, и из-за размытости она слилась в серое пятно — почти что цвет глаз Драко. И он смотрел на неё до рези в сетчатке, представляя взгляд Малфоя, пока темнота полностью не поглотила его, даря утешение. Унося его туда, где вечно будет августовский день и два маленьких мальчика, разговаривающих и смеющихся над чем-то своим.