– Пойдемте туда, Агата.
Вздрогнув, Агата обернулась. На палубе было холодно. Предрассветное время – самое зябкое, самое неуютное. В монастыре ей часто не спалось за пару часов до восхода. Она посмотрела на Дракулу.
– Пойти куда?
– На берег. В Англию. В Лондон. – Не похоже было, что он шутит. Агата провела по лицу рукой. Образ Соколова, лежащего на мокрых от крови досках вспыхнул под прикрытыми веками.
– Вы говорили, что мне не стать королевой, – медленно сказала она.
– Я говорил, что другой королевы не будет, – с улыбкой ответил Дракула.
Агата рассеянно кивнула и, отвернувшись, принялась смотреть на лунный свет на воде.
Позади нее раздались шаги. Постояв с минуту, Агата подняла голову и заглянула ему в глаза.
– Вы действительно думаете, что я могу согласиться, – промолвила она удивленно. Поежилась от накатившего холода. Улыбнулась печально. – А я-то думала, что всё закончилось в монастыре.
– Не понимаю, о чем вы. – И снова – он говорил правду. Не дразнил ее и не пытался играть.
Ей больно от слабости и от ужаса. От близости смерти. От того, что она всё потеряла. Это не потому, что он красивый и умный. Откинув назад голову, Агата вдруг осознала, что удерживает слезы.
– И не трудитесь, – сказала. – Берите последнюю пешку и уходите. Вы победитель. Довольно с вас.
– Агата, – Дракула обошел ее, встал перед ней и взял ее обеими руками за плечи. – Объяснитесь, – сказал в ответ на встретивший его немой вопрос.
Этого разговора не должно было быть. Ни при каких условиях, ни в одном из возможных будущих. Даже самоубийство в ее обстоятельствах выглядело как куда меньший грех. Зажмурившись, Агата все-таки всхлипнула.
Вытерев слезы и переведя дыхание, она обнаружила, что Дракула все еще ждет ответа.
– Вы – убийца, – устало вздохнула она. – Человек, устроивший массовую резню в монастыре, травивший людей волками. Уничтоживший на моих глазах всех моих ни в чем не повинных сестер.
Это всегда будет стоять между нами. Слишком наивная фраза, – и потому Агата не смогла заставить себя произнести ее вслух. Но и не нужно было. Он, должно быть, и без того догадался.
– Так вот в чем дело.
Он стоял рядом с ней, глядя на Агату с высоты своего роста, и половина его лица оставалась скрытой в бледном свете луны.
Агата выдержала его взгляд. Глупо было после того, как она часами... днями... неделями... играла с ним ту безумную шахматную партию, теперь отпираться и делать вид, будто он отвратителен ей или безразличен, но она не имела права забывать о том, кто он есть. И не должна была позволять ему думать, что она забыла.
– И это всё?
Она отвернулась.
– Этого достаточно.
Скрипнули доски палубы – оглянувшись, Агата увидела, как Дракула, отойдя от нее, направился к мачте. Постояв у остатков защитного круга, перешагнул через обрывки книжных страниц и опустился на пол, опершись на мачту. Подумав немного, Агата двинулась за ним и уселась рядом.
– Я думал, вы читали обо мне больше, – спустя несколько минут тишины сказал Дракула.
– Сохранилось не так много сведений...
– В тысяча четыреста пятьдесят третьем, – перебил ее Дракула, – когда турки взяли Константинополь, Трансильвания, и Валахия, в частности, из форпоста христианского мира превратились в непокоренный анклав. В стране была смута, всюду восстания, бунты. Турки были опьянены победами, они шли напролом. Мне приходилось сражаться за каждый клочок земли. Османы были сильны, а валахи устали от войн и набегов. – Дракула откинул назад голову, прислоняясь затылком к мачте. – Несколько месяцев их селения сдавались одно за другим. Часть удавалось отбить обратно. Помню, как я вошел в одну из таких деревень. В ней было почти пусто – большинство жителей убежало, скрывшись в лесах. Они знали, что я сделаю с теми, кого найду. – Он замолчал. – Помню, как я вошел в дом недалеко от центральной площади. В доме никого не было – только младенец лежал в колыбели.
Агата закрыла глаза.
– Я убил его и приказал тем, кто был со мной, вынести тело и оставить на площади – в назидание взрослым. Трусам, беглецам и предателям. Их я посадил на кол. Всех до одного. А потом... – Агата открыла глаза и взглянула в начинавшее светлеть небо. Острые иглы звезд все еще были видны. Казалось, они целились прямо в нее.
– Двигаясь со своим войском, я выжигал целые деревни, – продолжил Дракула. – Мне нужна была их лояльность, полная, нерассуждающая лояльность. Я не думал ни о правильности того, что делаю, ни об ожидавшем меня адском пламени, я просто шел вперед.
– Это было другое время, – прошелестела Агата.
– В самом деле? – Дракула обернулся и посмотрел на нее. – Времена отличаются только в деталях одежды, иногда – новинками техники, – проговорил, оторвав от нее взгляд непроницаемо черных глаз. – Люди всегда те же самые.
– Вы признаёте, что всегда были монстром?
Дракула долго молчал.
– Я задаюсь вопросом, было ли во мне что-то еще, – наконец усмехнулся он.
Агата не отвечала. В каюте номер девять ей казалось, что было, могла бы сказать она. Или просто ей не хотелось чувствовать себя так бездарно обманутой. Опершись затылком о мачту, Агата вздохнула.
– Чего вы хотите от меня, Дракула, – чтобы я отпустила вам ваши грехи?
Дракула рассмеялся.
– Было бы даже забавно. С другой стороны... говорят, что когда рассказываешь о чем-то, становится легче.
Они обернулись друг к другу синхронно – и улыбнулись одинаковыми улыбками дрогнувших губ.
– Что ж, начинайте, – сказала Агата. – До рассвета еще есть время.
...
– ...Великая княгиня Валерия Аугсбургская... старшая. Я встретил ее в коридоре, когда она шла из спальни своей юной дочери. Девочка заснула, утомленная долгим днем и впечатлениями от экзотического подарка. Я увел Валерию за собой в бальный зал. Там было тихо и в воздухе висел аромат погасших свечей. Она умерла быстро. Я выбросил ее тело в пруд в дальней части дворцового парка. Там оно и лежит до сих пор.
Солнце, залившее светом видневшийся впереди берег, окрасило золотым и оранжевым морскую спокойную воду, достигло борта, коснулось деревянных перил.
– Маддалена и Виктор, крестьяне в деревне недалеко от замка, – глядя на солнечный свет, продолжил Дракула, – попались мне после заката в лесу. Они пришли собирать грибы. Я убил Маддалену первой. Виктор пытался меня зарезать старым грибным ножом. – Солнечный свет сдвинулся на пару невидимых миллиметров. Агата закрыла глаза.
– Витольд, испанец, случайно заблудившийся по дороге к Бистрице... Андреа – ее я пытался заставить учить языки... Джонатан... – Возникла долгая пауза. Открыв глаза, Агата посмотрела на Дракулу. Залитая солнечным светом часть палубы теперь была больше темной – край ее почти касался его вытянутой руки. – Николас Портман, немецкий матрос, которого я съел ради его баварского выговора. – Свет подошел вплотную к его руке, задевая длинные ногти. – Валерия, Алексей Абрамов, Дорабелла. Томас, лорд Рэвен, Адиса. Юрий Андреевич Соколов, – проговорил Дракула, глядя прямо перед собой. На кончиках его пальцев сияли брызги червонного золота. Он шевельнул рукой, будто желая стряхнуть их, и не спеша поднялся.
– Владислав Басараб, по прозвищу Цепеш, граф Дракула, – сказал он, прежде чем солнечный свет обрушился на него.
***
Англия, Южный Сассекс,
Аббатство Уоррингстоун,
Мина Мюррей
11 марта 1898 года
Моя дорогая Агата!
Письмо от вас, полученное мной 12 февраля сего года, одновременно напугало меня и обрадовало. Я никак не ожидала получить известия от вас, учитывая обстоятельства, при которых мы с вами расстались. Однако прочтя его и уверившись, что это не чья-то безумная шутка и глаза мои не обманывают меня, я испытала искреннюю, неподдельную радость, поняв, что вы избежали страшной участи, которую навлекли на себя отчасти и по моей вине.
Вы не представляете, дорогая Агата, как часто прошедшие с нашей последней встречи дни и особенно ночи омрачены были для меня ужасными сожалениями о том, что я стала причиной вашей страшной судьбы. Весть о том, что вы живы и пребываете в добром здравии, сняла тяжесть с моей души.
Вы пишете, что хотите увидеть меня и что у вас для меня есть новости. (Помимо новости о том, что вы вступили в брак, – о, дорогая Агата! Я всегда чувствовала, что монашеское платье не для вас! Ради всего, что мы пережили вместе, простите мне мою дерзость.) Звучит многообещающе, и я была бы счастлива нанести вам визит немедленно, но увы – в настоящий момент нахожусь за пределами Лондона – дела в имении брата требуют моего присутствия. Однако могу вас заверить заранее – относительно упомянутого в вашем письме предприятия, связанного с благотворительностью и медициной, – я буду рада принять участие в любом начинании подобного рода, особенно, если оно означает возможность работать с вами. Из краткого описания, данного вами в письме, я поняла, что речь идет о фонде помощи страдающим от заболеваний крови. Боюсь, у меня совсем нет опыта в медицинских вопросах, и потому здесь я вряд ли буду полезна вам. Но во всем, что касается связей, финансов и того, как организовать дело, вы можете на меня рассчитывать.
Более подробно надеюсь обсудить всё с вами при встрече.
Всегда ваша,
Мина Мюррей
Англия, Лондон,
Агата Ван Хельсинг
23 марта 1898 года
Дорогая Мина!
Благодарю вас за теплые слова и за снисхождение к женщине, столь мало принявшей участия в вашей жизни и столь многие переживания в нее привнесшей. Мне жаль, что мысли о моей судьбе стали причиной ваших страданий. Надеюсь, однажды вы простите мне их. К счастью, теперь всё позади.
Я устраиваюсь в Лондоне и привыкаю к новой жизни. Замужество имеет свои преимущества, однако к изменениям, даже счастливым, нужно бывает приноровиться. Думаю, вы понимаете, о чем я.
Полагаю, уже в ближайшие несколько месяцев я смогу приступить к работе над проектом, о котором писала вам. Спокойно завершайте ваши дела в провинции – для моих планов ваше присутствие здесь обязательно, однако не столь неотложно.
Надеюсь, вы также простите мне нежелание описывать в письмах мою нынешнюю жизнь подробно. Некоторые вещи следует обсуждать с глазу на глаз, не правда ли?
Искренне желаю вам всего наилучшего и буду ждать вашего возвращения.
С теплотой и надеждой,
ваша Агата.
P.S. Мы решили назвать наше предприятие фонд Джонатана Харкера.
