Другой

Гермиона Грейнджер знала, что она не красавица. Она не была даже миленькой. Она была невзрачной умницей с вечно озабоченным выражением лица и книгами под мышкой. За все семь лет учёбы в Хогвартсе за ней ухаживал только Кормак Маклагген, да и то на шестом курсе, когда все остальные девушки уже бегали от него, как от чумы. Вдобавок Маклагген подозрительно быстро утешился, когда она дала ему от ворот поворот – можно сказать, совсем не страдал. Нет, он был ей вот ни чуточки не нужен, но обидно же… Да, она нравилась ещё и Виктору Краму, но тот вообще был родом из глуши – мало ли, может, там все девушки ещё страшнее, чем она. Тем не менее, она знала и другое. Что красота в жизни девочки – не главное, зато девочка должна быть дисциплинированной и хорошо учиться. Так ей сказали мама с папой, а они знают, что для неё лучше. И Гермиона училась – даже не хорошо, а отлично, и она была не просто дисциплинированной, а очень дисциплинированной. Ведь красота – это ничто, а знания и дисциплина – это всё. Но иногда она начинала сомневаться. Например, когда Рон подсовывал ей домашки на проверку, а сам бежал тискать Лаванду. Рон ей нравился с самого первого курса, еще с Хогвартс-экспресса. Он был из колдовского мира и всё здесь знал, тогда как для неё этот мир был неизведанной вселенной. У Рона на всё были готовые ответы: Дамблдор – классный, Малфой – белобрысый выродок, Поттер – ничего, если он за нас, слизни подлые, хаффлпаффцы тупые, равенкловцы – нудные зубрилы, Гриффиндор – весь в шоколаде. Гермиона любила готовые ответы, они расставляли всё на свои места, а она любила порядок. Она была согласна с Роном, ведь в Гриффиндоре учился сам Дамблдор, директор школы – а кто может быть умнее директора, если он даже главнее, чем родители? Кроме того, Рон был олицетворением всего, что ей всегда хотелось, но запрещалось. Он не хотел зубрить учебники – и не зубрил. Он не хотел соблюдать дисциплину – и не соблюдал. Он редко умывался, никогда не чистил зубы, разговаривал с набитым ртом, разбрасывал свои вещи где попало и как попало. Гермиона поучала Рона для его же блага, но не могла не восхищаться им – это каким же надо быть смелым, чтобы вот так нарушать всё подряд, что запрещают старшие? Кроме того, он у всех выигрывал в шахматы. Правда, проигравшие говорили, что у него старые шахматы, что они опытные и сами играют за него, но это о Роне говорили из зависти. Мало ли, что шахматы колдовские, ведь не могут же они быть такими умными, верно? И где теперь Лаванда, а где она, Гермиона? Рон бросил Лаванду ради неё, значит, правы были родители, когда говорили ей, что красота – не главное. Они знали, что для неё лучше, и теперь она выходит замуж за Рона. Родители сейчас в Австралии, со стёртой памятью – они были против отъезда, но она знала, что для них лучше. Гермионе очень хотелось, чтобы они побывали у неё на свадьбе и увидели, как она счастлива, а для этого нужно было восстановить им память и вернуть их в Британию. Как только после победы над Волдемортом всё немного улеглось и Молли Уизли заговорила о свадьбе, Гермиона стала собираться в Австралию за родителями. Когда Джеймс Поттер сообщил Дамблдору, что все ожидаемые деньги ушли в другие руки, тот велел ему пока не распространяться об этом. Ну как велел – высказал просьбу, обязательную к исполнению. Дамблдор привык к идее поженить Гарри и Джинни, чтобы еще больше сплотить семьи своих главных подручных, но ему было очевидно, что без поттеровских денег этой сплочённости не будет. Не стоило возбуждать между ними рознь, не попытавшись хоть что-то вернуть. Мало ли, вдруг получится. Куда ушёл фонд победителя Волдеморта, Дамблдору было понятно. Победителю Волдеморта, кому же ещё – следовало бы предусмотреть магическую проверку, а не надеяться на бумажки. А всё эта дура Багнолд, ей же ясно сказали, на чье имя нужно было открыть счёт – но нет, ей показалось, что так будет звучать внушительнее. Нет хуже дурака, чем дурак с инициативой. Дамблдор поигрался с мыслью уговорить бывшего Гарри отдать деньги нынешнему. А что, мальчик скромный, совестливый – надавишь на совесть, и отдаст последнее. Только как-то не вязалось с этим, что тогда он выкинул их с Сириусом в лужу… хотя, возможно, это была инициатива домовика, истолковавшего так пожелание хозяина побыть одному. Нужно бы встретиться с мальчиком, поговорить… извиниться, признать ошибку, просить прощения. На Гарри всегда очень хорошо действовало, когда убелённый сединами старец признаётся в своей детской глупости и слёзно просит прощения у сопляка. Всегда прокатывало, может, и в этот раз прокатит. Ведь мальчик сейчас так одинок и беспомощен, он понятия не имеет, что делать со своим огромным богатством. Нужно успокоить его, предложить ему дружбу и помощь, напомнить, что друзья важнее любых денег. Но ему самому нельзя было сразу идти к мальчику. Сначала кто-то должен был разведать настроение мальчика, кто-то должен был принять на себя первый всплеск его обиды. Выслушать упрёки, постараться уговорить ребёнка, а если посредник наделает косяков, так на то и он, Альбус Дамблдор, чтобы исправлять косяки и глупости своих подручных. Будет гораздо лучше, если мальчик обратится к нему, Альбусу, с обидой на кого-то ещё, чем пойдёт к кому-то ещё с обидой на него. Сейчас мальчику не одиннадцать лет, Хагрида к нему уже не подошлёшь. Лучше всего с этим справился бы Сириус. Сам до сих пор простой и непосредственный, как дитя, Сириус и прежде легко находил общий язык со своим мнимым крестником и имел на него огромное влияние. Мальчик любил его, если мальчик кого-то и простит, то именно его. Тем не менее Дамблдор забраковал кандидатуру Сириуса. Если мальчик простит Бродягу, тот снова будет иметь на него огромное влияние, и возможно, на этот раз большее, чем он сам. А это Дамблдора никак не устраивало, потому что Сириус всегда был неблагонадёжен, а в последнее время особенно. Хотя Дамблдору до сих пор удавалось справляться с мятежным Блэком, он никогда не мог предсказать, что этот Блэк способен выкинуть уже в следующее мгновение. Поэтому Сириус был убран в Азкабан, затем снова оболтан и приближен, но годы заточения не сделали его благоразумнее. И эти переданные ему Джеймсом слова Блэка о том, что он лучше пропьёт всё своё состояние, чем отдаст хотя бы ещё галеон этому болтливому старикашке… нет, Сириус не подойдёт. Так и не надумав, кого бы направить к бывшему Гарри Поттеру, мудрый старец задумался уже о наследстве Блэков. Если оно не досталось нынешнему Гарри, значит, оно вместе с личным сейфом Беллатрикс досталось Нарциссе Малфой, генеалогической наследнице Блэков. А у Малфоев запросто бывает Северус Снейп, к тому же Нарцисса заинтересована в дружбе с ним сейчас, когда её муж и сын сидят в ожидании суда в Азкабане. Дамблдор наколдовал патронуса – нет, не феникса, волшебные существа не бывают патронусами, хотя он не разубеждал невежд в этом слухе. Это был всего лишь петух породы феникс, хотя издали и в прозрачном виде он смотрелся весьма фантастически. Петушок бодро взмахнул крыльями и помчался в тупик Прядильщиков с сообщением от духовного лидера Света: «Северус, мальчик, зайди ко мне немедленно, нужно поговорить.» «Мальчик» Северус всегда затруднялся с выбором, кого же он больше ненавидит, Волдеморта или Дамблдора. Сначала ему казалось, что всё-таки Волдеморта, потому что тот убил Лили, а Дамблдор её всего лишь не спас. Теперь Волдеморт был мёртв, но Снейп продолжал его ненавидеть – уже за то, что тот не убил Лили, убившую его иллюзию об идеальной женщине. Что до Дамблдора, теперь Снейп ненавидел его уже за то, что все эти годы считал Лили мёртвой, хотя старик всё-таки спас её. Пожалуй, теперь его выбор склонялся к Дамблдору. Что-что, а ненавидеть Снейп умел. Ну, и ещё варить зелья. Сейчас он варил аптечный заказ и с удовольствием размышлял на тему, что теперь-то он точно никому ничего не должен. Метка Пожирателя пропала, а обет защищать ложного Гарри, которого он считал настоящим, перестал действовать после гибели Волдеморта. Наконец-то он был свободен… Прозрачная сияющая птица, отдалённо похожая на феникса, просочилась сквозь стену его дома и голосом Дамблдора сообщила, что тот немедленно желает его видеть. Снейп не разбирался в породах кур, поэтому подозревал, что сладолюбивый старец и здесь что-то начудил. Пока он отвлекался на патронуса, время помешивания было пропущено и зелье пропало – простое, дешёвое зелье, но всё равно было досадно. Очистив котёл заклинанием, Снейп наскоро собрался и аппарировал к Дамблдору. Только сделав это, он вспомнил, что вроде как теперь свободен, но возвращаться с полпути было уже глупо. Дамблдор встретил его сияющей улыбкой. – Как я рад, мальчик мой, что ты так скоро откликнулся на мою просьбу! Северус, нам необходима твоя помощь. – Кому это – «нам»? – раздражённо поинтересовался Снейп. – Ты же знаешь, Северус, как я забочусь об общем благе… – Снейп знал и отметил это саркастическим фырканьем. Дамблдор предпочёл принять этот звук за одобрение и с довольным видом кивнул. – Равно как и остальные члены нашего ордена. Все мы ставим духовное выше материального… – Особенно Уизли – а что ещё им остаётся… – …но будет нехорошо, если некоторые довольно-таки заметные материальные ценности попадут в загребущие лапы противников общего блага. – Дамблдор завершил-таки свою фразу, наглухо не услышав ехидного комментария Снейпа. – Подумай, сколько зла они могут принести в неправильных руках. – Короче, Альбус. Какие ценности, в какие руки и причём тут я? – Северус, я говорю о наследстве Блэков. После мнимой гибели Сириуса оно отошло мнимому Гарри Поттеру. – Всё у вас мнимое, сэр, – фыркнул Снейп. – Зато наследство настоящее. После того, как с мальчика сняли подмену личности, произошла путаница и наследство Блэков не перешло к настоящему Гарри Поттеру. Оно сейчас наверняка досталось наследнице по генеалогии, Нарциссе Малфой, равно как и наследство её старшей сестры. Нарцисса хорошо к тебе относится и может прислушаться к твоим словам, поэтому объясни ей, что если она не вернёт Гарри Поттеру наследство Сириуса, у неё самой начнутся проблемы с наследством Беллатрикс Лестрейндж. И что она поступит правильно, если подарит наследство Беллы в отдел Тайн. – Я что, должен прийти к ней и всё это прямо так ей и сказать? – Ну зачем же прямо, Северус. Сначала доведи до её сведения, что от этого может зависеть свобода её мужа и сына. – Альбус, я не могу обещать ей этого. Сейчас у вас нет никакого влияния в Министерстве. – Но Нарцисса этого не знает, мальчик мой. Ты ничего ей не обещай, а скажи, что сделаешь всё от тебя зависящее – и ты не солжёшь. – Это как вы мне когда-то обещали спасти Лили? – Но ведь Лили жива? Против этого Снейпу было нечего возразить. Лили была жива. – Хорошо, Альбус. Я навещу Нарциссу и сделаю всё от меня зависящее, – сказал он, нагло усмехнувшись в лицо Дамблдору. – Вот и прекрасно, вот и прекрасно, мальчик мой, я знал, что могу положиться на тебя. И ещё… – Дамблдор стыдливо потупился, и Снейп заподозрил, что сейчас от него потребуют какую-то особо выдающуюся гадость. – Дело в том, что наш бывший Гарри остался без поддержки и сейчас он так одинок… Мальчику нужна помощь, ему нужно участие, иначе он совсем упадёт духом. Не мог бы ты встретиться и поговорить с ним по душам? Снейп, потерявший дар речи, с возмущением воззрился на Дамблдора. Тот, невинно улыбаясь, в свою очередь смотрел на него честными глазами и ожидал ответа. – Вы не в своём уме, – вырвалось у Снейпа, когда у него снова прорезался голос. – Вы прекрасно знаете, как мальчишка относится ко мне, и всё-таки хотите от меня этого? – Я просто не знаю, к кому ещё мне с этим обратиться, Северус, а ты никогда не подводил меня, – сокрушённо пробормотал Дамблдор. – Ну почему я, почему именно я?! – взвился Снейп. – Ладно, пусть оборотень где-то ныкается, пусть Рональд для этого не годится – ну а Блохастый, а эта выскочка Грейнджер?! Чем они вас не устраивают? Задушевная печаль во взгляде белобородого старца сменилась расчётливым огоньком. – О Гермионе я и не подумал, а ведь она может справиться, – пробормотал он. – Северус, я в тебе не ошибся. Я поговорю с девочкой, а ты помоги ей связаться с этим… с Арктуром Трэверсом. – Альбус, у неё какое-то дело в Австралии. На последнем собрании в Норе она говорила, что у неё уже и портал туда на сегодня заказан. – Ах да, родители. Девочка совсем не владеет легилименцией, у неё могут быть проблемы с восстановлением их памяти. Северус, отправляйся за Гермионой в Австралию и помоги там девочке. Без тебя ей не справиться, а я же знаю, что у тебя доброе сердце. Снейп был категорически против, поэтому сам не понял, как и почему он в конце концов согласился. От него ускользнуло, как получилось, что прощаясь с Дамблдором, он кивает и обещает сейчас же связаться с Гермионой, договориться обо всём и заказать портал в Австралию, чтобы догнать её там. Ну как это могло получиться, как?