О том, как Пивз решил подпортить жизнь «Волдемортовому сынку»

«...Садитесь рядом с другими учениками и не мешайте убирать перед закрытием...» слушал Скорпиус недовольное ворчание библиотекарши себе в след, а она всё продолжала: «...пришли на ночь глядя, ещё и хотят прятаться по тёмным углам...». Было не так поздно, начало восьмого, хотя в восемь и правда библиотека закрывалась. Скорпиус пришёл, как только смог, очень задержали на тренировке по квиддичу, но завтра на древних рунах мало кого это будет интересовать. Хотелось сесть одному в дальнем углу, сосредоточено и быстро дописать скучное эссе, чтобы поскорее пойти в подземелья и замертво упасть в постель. Всё тело ломило от усталости и перенапряжения, а разогретые мышцы никак не могли расслабиться. Устало глядя себе под ноги он проходил мимо книжных рядов к освещённому месту, за которым был последний засидевшийся ученик. Дойдя к нужному столу, он сел через пару свободных мест с другой стороны, развернул свой пергамент и попытался сосредоточиться, бегло оглянув занятое соседнее место у окна. За горой книжек ученика не было видно, понятно было лишь то, что кто-то лежит головой на столе. Кто-то из Гриффиндора, судя по пиджаку на стуле. Наверное спит, подумал Скорпиус, что было к лучшему, никто не будет ему мешать. — Мисс Грейнджер-Уизли, вы уже третий час здесь сидите, а теперь решили прилечь, — прямо над ухом у Скорпиуса раздался неприятный скрипучий голос «вечной» мадам Пинс, видимо она шла за ним, но обращалась на этот раз она не к нему, что было и радостным и волнительным одновременно, ведь он узнал кто скрывался за горой из книг, — ваша мать приходила сюда учиться, а не просто пялиться в окно. А вот ваш отец, мистер Малфой, и вовсе здесь не появлялся, жаль, что в этом вы не похожи. У вас осталось сорок минут, — гадко прошипела на прощание библиотекарша и неспешно пошла назад к себе за стол. Услышанное было неприятным для Скорпиуса, но растроиться он не успел, его охватило волнение и бросило в жар от пронзительного взгляда Роуз, которой пришлось поднять свою голову после прихода мадам Пинс. Скорпиус растерялся, так было всегда, когда Роуз Грейнджер-Уизли оказывалась рядом возле него. Он оторопело смотрел ей в глаза, пока она не опустила свой взгляд в книгу, на которой лежала щекой секунду назад. Нужно было что-то сказать, чтобы не выглядеть тупым придурком. — Привет, Роуз, — негромко сказал он, опустив стою голову назад к пергаменту. — Привет, — она глухо проговорила себе под нос ответ, не подымая больше на него глаз. Сразу стало понятно, что эссе он уже не допишет. Рука с пером замерла над пергаментом, а в голове не было мыслей о древних рунах, только о Роуз, сидящей по диагонали от него. Боковым зрением он мог незаметно её рассмотреть. Немного взъерошенный вид, спутанные волосы были небрежно собраны в пучок, высокие скулы казались припухлыми, наверное от лежания на книге, идеальная линия бровей, небольшой аккуратный нос, и тёмные выразительные глаза, которые отражали огоньки горящей рядом лампы. Она прикусывала нижнюю губу, а худенькой рукой потёрла свою тонкую шею. Казалось, что Роуз сосредоточено читала, Скорпиус не удержался и посмотрел на вырез её форменной рубашки, которая была расстегнула на первые несколько пуговиц, а ослабленный галстук болтался на груди. Роуз была худенькой высокой девушкой, ничего особенного кроме острых ключиц и выделяющихся венок на шее там не было видно, но и это для него было запретным и будоражащим. Пытаясь беззвучно сглотнуть нервный ком в горле, Скорпиус не знал, как привести мысли в порядок. А ведь ещё пол часа назад, принимая душ после тренировки, он представлял себе её, с такими же небрежно собранными волосами и горящими глазами под полузакрытыми от удовольствия веками, с припухшими зацелованными губами, без одежды, фантазировал, как прижимает к себе её худенькое тело, как покрывает поцелуями бархатную тонкую кожу на шее и как сильно она держится своими тоненькими руками за его плечи. А ещё в его мечтах были сладкие тихие стоны, совсем не похожие на её безразличное «привет». Виной всему было повзрослевшее тело Скорпиуса, оно постоянно требовало физической и эмоциональной разрядки, и даже изнурительные тренировки не облегчали его положения. Раньше удовлетворять свои потребности было проще с помощью незатейливых фантазий, но с началом седьмого курса школы, его фантазии и тайные желание обрели конкретный образ и имели имя. Сидя сейчас рядом с ней, ему стало жутко стыдно, а на шее появились красные пятна. Сердце замирало в страхе от нелепых предположений, что она может догадаться или как-нибудь узнать о том, чем он занимался думая о ней и какие грязные и пошлые, иногда даже грубые, картинки с ней рисовало его воображение. Но всё это было лишь верхушкой айсберга из чувств, которые он испытывал к Роуз. С самой первой встречи в одиннадцать лет Скорпиус испытывал к ней неподдельный интерес, она вызывала у него массу незатейливых детских желаний, например угостить сладостями, посмеяться над чем-нибудь, вместе учить уроки, одним словом — он хотел дружить. Роуз же подобных желаний не испытывала и, стоить признать, никогда не скрывала почему, для неё он был «отвратительным Малфоем», отпрыском жутких Пожирателей Смерти. В некотором смысле Скорпиус был даже благодарен ей за такую честность, по крайней мере он понимал, что дело не в нём самом. Он не был для неё «Волдемортовым сынком», это уже сильно обнадёживало. По мере взросления появились и другие желания, он часто пытался предложить ей свою помощь или сделать неуклюжий комплимент, но все эти попытки воспринимались с резким негативом. Всё поменялось после четвёртого курса, не смотря на череду отказов на все его предложения, Роуз всё же стала более благосклонно к нему относиться. Она изредка даже могла заговорить с ним и Альбусом, больше так откровенно не сторонилась его, а иногда, будучи в хорошем настроении, в шутливой, но не злой форме называла его «Королём Скорпионов». Она была прекрасно осведомлена о происшедшей авантюре с путешествиями во времени, что сделало отношение Роуз к Скорпиусу миролюбивым и терпимым. К шестому году обучения чувства Скорпиуса становились более нежными и глубокими, обретая исключительно романтический характер. И казалось к этому времени Роуз стала намного дружелюбней, но ему теперь хотелось большего. Его попытки показать свою симпатию или флиртовать с ней заканчивались полным провалом, он делал это неуклюже и часто терялся, а она обычно неправильно трактовала его порывы, что только отталкивало её от него и ставило обоих в неловкое положение. Так Скорпиус начал стесняться Роуз и бояться проявлять свои чувства к ней. А этим летом они встретились на праздновании дня рождения Альбуса, после которого Скорпиус окончательно потерял голову. Он впервые видел её вне школы, летом, в семейной обстановке, одетой в короткое тонкое платьице. Они оба повзрослели и больше не напоминали несуразных подростков. В Роуз расцветала зарождавшаяся женственность и сексуальность, что не ускользнуло от Скорпиуса и не давало спокойно дышать рядом с ней. К Джеймсу в этот день почему-то пришли какие-то новые приятели и один из них оказывал Роуз явные знаки внимания. Ревность была завершающими аккордом в формировании новых, острых, глубоких переживаний Скорпиуса к Роуз. К нежным трепетным чувствам тихой, молчаливой влюблённости добавилось зрелое мужское желание обладать. С началом учебного года видеть её каждый день было мучительно сладко и обречённо невыносимо. Чувства переполняли и он ни как не мог найти способ их проявить, пряча за своей стеснительной неуверенностью. Чернила с пера в его руке капнули на пергамент, безнадёжно испортив часть уже написанного текста. Он снова бросил на неё короткий взгляд, в желании узнать, заметила ли она его очередную тупую оплошность и сильно пожалел о своём необдуманном нервном порыве, снова встретившись с ней взглядом. В это время сердце Роуз также предательски пропустило удар, когда неожиданно сидящий напротив Скорпиус поднял на неё свои серые внимательные глаза. Как глупо она попалась бесстыдно рассматривая его, Роуз запаниковала, но взгляд не отвела, напряжённо думая о том, как выйти с этой нелепой ситуации и скрыть свой интерес к его персоне. Приход Малфоя в библиотеку этим вечером стал очень неожиданным и волнующим событием для неё. Ещё больше усугубляли неловкую ситуацию возмущения мадам Пинс о том, что она пялилась в окно. Она сгорала от стыда только от одной мысли, что он может догадаться какой вид из него открывается. Она поняла, что это библиотекарша вынудила его сесть рядом с ней, но легче от этого не становилось. Хорошо, что перед ней была открыта книга, которую она подложила, чтобы мягче было лежать на столе, и могла делать вид, что читает, пока пыталась унять своё трепыхающейся сердце. Изначально Роуз пришла в библиотеку с целью написать эссе, которое задали на завтра. Но когда она случайно увидела очень странную тренировку команды Слизерина на лужайке под окном возле которого она села, древние руны предательски покинули её голову. Вместо того чтобы летать на мётлах они почему-то бегали по земле, пытаясь при этом имитировать игру в квиддич, толкались и падали на сырую, грязную после дождя траву. Если кто-то делал ошибку, по мнению их капитана, он должен был отжиматься, а потом продолжать игру. Логики Роуз так и не уловила, но отвести взгляд от этого странного зрелища она не могла. Несмотря на холодную и сырую погоду в конце октября, всю команду так загоняли, что ребята бегали раздетыми до нательных футболок. Хотя она себя убеждала, что следит за тренировкой команды, на самом деле она следила только за одним игроком. Скорпиус сильно выделялся среди других, не смотря на высокий рост и внешнюю худобу, он был атлетично сложен, быстр и вынослив. На обычно белом бледном лице выделялись раскрасневшиеся в румянце щёки, лицо и руки были испачканы, влажные платиновые пряди падали на глаза и он вынужден был постоянно отбрасывать рукой их наверх, а через ткань футболки выделялась хорошо очерченная линия груди в частом глубоком дыхании. Когда мучения парней закончились и их отпустили с тренировки, Роуз уже не смогла вернуться к древним рунам. Спрятавшись от посторонних глаз за горой книг она безуспешно пыталась разобраться, что же такого поменялось в Скорпиусе Малфое. Она всегда знала, что он неплохой парень, если не учитывать его родословную, добрый и умный, хотя на первых курсах был немного надоедлив и навязчив, но сейчас он явно это перерос. Роуз признавала, что после четвёртого курса находила Скорпиуса довольно симпатичным, ей нравились его необычные серебряные глаза и платиновые волнистые волосы. Но никогда раньше он не вызывал у неё сколько смешанных эмоций, как последние два месяца с начала учебного года. И никогда она не испытывала такого волнения и не терялась в его присутствии. Сейчас, сидя напротив него, она как будто физически ощущала жар, который исходил от Скорпиуса. От него пахло шампунем, а волосы были немного влажными, наверное он ещё не успел остыть после душа и физических нагрузок. В вороте его рубашки виднелась красноватая разогретая кожа, а на шее выделялась пульсирующая венка. Она неосознанно скользнула взглядом по его рубашке, пытаясь рассмотреть линии его тела, а воображение вопреки здравому рассудку предательски представляло его принимающим душ после тренировки. Именно за этими неприличными мыслями Роуз была застигнута врасплох взглядом Скорпиуса. — Ты сделал руны? — быстро проговорила Роуз первое, что пришло в голову. Нужно было как-то оправдать свой взгляд, направленный на него. Она отчаянно успокаивала себя тем, что Скорпиус слишком молод для владения легилименцией, не смотря на все его таланты, и не может знать о чём она думала сейчас. Очередной раз оторопело смотря на Роуз, Скорпиус растерялся и в приступе волнения не понял её вопрос. О том, что он неудачник уже говорила уродливая клякса на пергаменте, а сейчас переспросив будет выглядеть полным тормозом. Но и молчать он не мог, нужно было что-то сказать. — Руны? — немного прокашлявшись неуверенно переспросил Скорпиус. — Я имела ввиду, подготовил ли ты домашнее задание по древним рунам на завтра? — уточнила Роуз, пытаясь сделать максимально спокойный и скучающий тон. Она отчаянно пыталась придать себе безразличный вид и поскорее уйти с библиотеки, но так, что бы это не выглядело как побег. Скорпиус же наоборот, немного успокоился. На него нашло какое-то апатичное чувство грустного смирения со своим положением. — Кажется, нет, — негромко ответил он, а ещё раз взглянув на испорченный пергамент, уверенней добавил, — нет, я не подготовил эссе. — Раз «Король Скорпионов» не подготовил домашку, тогда я даже не буду начинать, — Роуз сделала попытку улыбнуться, при этом неспешно поднялась со своего места и начала собираться. Скорпиус не мог определиться, нравится ему или нет, когда Роуз так называла его. Казалось, что она говорила это по доброму, без насмешек, но он боялся сильно обольщаться. Всё таки это заставило его улыбнуться. Но когда он понял, что Роуз собралась уходить, почувствовал странное разочарование, ведь не смотря на волнение ему очень хотелось побыть с ней рядом. Даже просто сидеть в неловкой тишине его устраивало и он отчаянно придумывал способ, как бы её задержать, хотя бы на немного. Ей ещё нужно было разложить по местам свою кучу книг, конечно она могла использовать магию, но одновременно с ней поднялся и Скорпиус и со словами «давай помогу» взял горку побольше в руки. Это предложение помощи было таким естественным и уверенным, что Роуз не смогла отказать ему в пользу чарам. Хотя и согласиться было тяжело буквально физически, её бросило в жар от близости его тела. Ходить вдвоём между узких книжных полок было тяжело каждому по-своему. Роуз дрожала и всеми силами пыталась это скрыть. Она вдыхала аромат его шампуня, ощущала тепло его тела, слышала его частое дыхание у себя над ухом и отчаянно боялась встретиться с ним взглядом, стараясь смотреть куда угодно, только не на него. Скорпиус терялся в сомнениях, отчаянно пытаясь заглянуть в её глаза в поисках верного решения. Сердце в бешеном ритме вылетало с груди, порывы хоть как-то проявить свои чувства то накатывали решительными приливами, то тонули в его бесконечной неуверенности. Волнительные минуты этой рутинной близости тянулись бесконечно, но на самом деле они и опомниться не успели, когда все книги были на своих местах, а важные решения так и не были приняты. Наступил момент когда Роуз осмелилась поднять свои глаза на Скорпиуса. Они стояли в неловком замешательстве, ей пора было уходить, ему вернуться к своему безнадёжно испорченному эссе, её взгляд предательски изучал линию его губ, а он всё не мог произнести слова, которые не давали ему свободно дышать. Чувства к Роуз его переполняли и он больше не мог их скрывать. После глубокого вдоха, вглядываясь в блуждающие глаза Роуз, он уже было открыл рот для начала своего невнятного, но такого искреннего монолога, когда услышал судьбоносный на сегодня голос мадам Пинс. — Я надеялась, что уже не увижу вас сегодня, мисс Уизли, — претенциозно проворчала она, — а тем более в такой компании. Назвав только фамилию отца Роуз, «вечная» дама хотела подчеркнуть не лучшие качества девушки, что было всем понятно, и конечно не упустила возможности зацепить лишний раз Малфоя. — Моя фамилия Грейнджер-Уизли, мадам Пинс, — молниеносно среагировала Роуз в достаточно агрессивной форме, при этом она быстро развернулась и уверенным шагом пошла прочь, оставив за своей спиной подавленного Скорпиуса и возмущенную библиотекаршу. Если быть предельно откровенными, она просто сбежала в расстроенных чувствах от собственной неопределенности, Роуз не могла понять, что именно она ожидала от Скорпиуса, но явно была глубоко разочарована. Подобные чувства разочарования испытывал и Скорпиус, направляясь к своему месту под пристальным взглядом мадам Пинс. Обратно уставившись на своё недописанные эссе, он ощущал жгучую неудовлетворенность и острое желание к действию. Чувства переполнявшие его искали выход, он хотел открыться ей, обозначить, что он чувствует и что она для него значит. Обычно вдумчивого и осторожного Скорпиуса буквально лихорадило от эмоций и он поддавшись порыву достал чистый лист пергамента и написал на нём всего три слова, одну короткую фразу в которой было всё и даже больше. Чтобы не думать и не сомневаться, он быстро согнул пергамент пополам и быстрым шагом пошёл догонять Роуз, которая уже успела покинуть библиотеку. Для него дальше всё было как в тумане, от переполнявшего волнения он ничего и никого не замечал вокруг себя. Уже будучи в коридоре он увидел удаляющуюся Роуз и позвал её. — Роуз, постой. Услышав его голос сердце в который раз за сегодня предательски пропустило удар, она оглянулась как раз в тот момент, когда её догнал Скорпиус. Собрав всю свою смелость, она вопросительно посмотрела ему прямо в глаза. Она ждала чего-то, при этом одновременно страстно желала и боялась до дрожи в коленках его действий. А вот в этот раз уже Скорпиус не осмелился поднять на неё свой взгляд. Он больше ничего не выискивал в ней, не ждал скрытых знаков, не пытался проявить себя. Все переполнявшие его чувства, желания, ощущения были в одной короткой строчке внутри согнутого пергамента. — Ты уронила..., — хриплым глухим голосом сказал он, протягивая ей заветный листик. Как только Роуз в замешательстве взяла пергамент с его рук, Скорпиус развернулся и с низко опущенной головой и колотящимся сердцем быстро пошагал обратно в библиотеку. Оставшись одной в коридоре, Роуз застыла в оцепенении. Обида душила и не давала нормально сделать вдох. Разочарование красными пятнами заливало кожу у неё на груди и шеи, ноги стали ватными, а странная злость на саму себя заставляла часто моргать. Мысленно она быстро пыталась привести себя в порядок и справиться с эмоциями. Корила себя за слабость, за глупость. Что она ждала, когда услышала его голос за своей спиной? Она думала, что он пригласит её в Хогсмид на выходных или предложит провести к общежитию или, может, поцелует? Откуда такие нелепые мысли и желания? Как она могла позволить себе так низко пасть, чтобы убиваться за Малфоем. За этими рассуждениями она зло засунула принесённый им дурацкий кусочек пергамента в учебник и сделав глубокий вдох продолжила свой путь. А у Скорпиуса уже не было шансов вернуться в библиотеку. Как только он отворил дверь, все его оставленные там вещи влетели в него и сбили с ног, а дверь с грохотом захлопнулась и закрылась на замок прямо у него под носом. Только вернувшись в подземелья и наконец-то упав на свою кровать, он подумал и попытался осознать, что он сделал. Такое действие было импульсивным и незрелым, но Скорпиус, который не имел никакого опыта в отношениях и ничего ещё не смыслил в женщинах, этого не знал. Он не придумал ничего лучше, чем обрушить на Роуз своё признание. Он сделал это совершенно не задумываясь, что будет дальше и как себя при этом вести. А главное, чего он теперь будет ждать от Роуз и на какую реакцию ему расчитывать. Новое волнение от предвкушения ответа вытесняло старые мучение от трусливого бездействия. Он открылся ей и теперь ему казалось, что всё зависит только от неё. Скорпиус и не догадывался от какого тернистого и запутанного пути спас его Пивз. Полтергейст следил за Скорпиусом ещё по дороге в библиотеку и всё не мог придумать, как веселее подпортить жизнь «Волдемортовому сынку». Заподозрив что-то неладное между Уизли и Малфоем в библиотеке он затаился и стал наблюдать. Изначально он хотел испортить чернильной кляксой новое эссе Скорпиуса и ждал, когда тот начнёт его писать. Но увидев, что именно написал Малфой и кому вручил этот пергамент, у Пивза резко поменялись планы и он оставил Скорпиуса не выдав себя. Зловредный Пивз встретил Роуз уже перед самим портретом Полной Дамы и выбил с её рук учебники и свитки. Поймав интересующей его сложенный вдвое, тот самый, лист пергамента, полтергейст быстро улетел прочь, довольно хохоча своим безумным голосом. Расстроенная и уставшая Роуз конечно же не стала устраивать разборки с Пивзом из-за какого-то там ненужного огрызка пергамента, даже не догадываясь о послании в нём.