Заголовки

— Пошёл вон. В какой раз Дрим слышит эту давящую на сердце фразу от Инка, парень уже и сам вспомнить не может. — Инк, прошу, успокойся, у тебя снова начался.. — Кормити всё пытался уладить эту ситуацию, подбирая слова и аргументы как можно мягче, однако его бесцеремонно перебивают криком. — Я сказал проваливай! — по комнате разнёсся звонкий звук от сильной пощёчины, от которой яблочный дернулся, отшатываясь в сторону и придерживая рукой горящую огнём и болью щеку, однако не выпустил ни единого звука. Небесно-голубые глаза ещё минуту не решались поднять взор на художника, и лишь боковой взгляд помогал Дриму видеть, как угрожающе поднимается и опускается грудная клетка Дефэндера, благодаря его глубокому и, естественно, раздражённому дыханию. Кулаки Инка яростно сжимались, а гетерохромный так и наровит ещё раз ударить своего парня. От чего же такое отношение? Художник страдает биполярным расстройством, которое вышло за рамки обычного психического отклонения уже очень давно. Перепады настроения Инка были иногда даже пугающими для знакомых и приятелей, или даже простых прохожих, на виду у которых художник мог закатить скандал со своим собеседником. Друзья и общие знакомые всегда говорили голубоглазому, что ни чём хорошим для их с Дефэндером отношений это не закончится и советовали бросить психа, пока не поздно, однако Дрим слишком сильно любил гетерохромного парня, чтобы удосужиться потерять то, чего Кормити добивался ещё с девятого класса, а сейчас они, к слову, уже на третьем курсе своих университетов. Поэтому сейчас яблочный парень лишь молча смотрел в пол взглядом, в котором, казалось, невозможно увидеть ни одну эмоцию из возможных. Всё же, он знал, на что подписывается, соглашаясь на отношения с Инком. Расстройство последнего взяло своё начало ещё в далёком шестом классе, когда Дефэндер мог легко заплакать от любой насмешки или начать громко смеяться от шутки, по типу «колобок повесился». Дальше начались весомые перемены, что заключались в частом визите Инка к психологу, однако и тут Дрим всячески поддерживал свою тайную любовь, оставаясь рядом с ней даже на самих приёмах. Обусловлено это было тем, что Дефэндер просто не соглашался идти куда-либо без блондина, почему Кормити решил, что и будущий художник к нему не равнодушен. Однако, это была обманка того-же психического расстройства, ведь бывало, что гетерохромный просто забывал даже имя друга, а в другой же час истерил со словами «я не пойду к мозговправу без Дрима!». — Прочь. — рыкнул в последний раз художник, закрыв глаза и раздражённо потирая переносицу. — И что бы к завтрашнему вечеру я тебя не видел. — Но, Инк, куда я.. — голос дрогнул на первых словах, после чего стал немного ровнее, однако фразу голубоглазому завершить вновь не разрешили. — Меня не волнует, куда тебе идти, Кормити. Хоть на помойке ночуй, мне абсолютно фиолетово, но видеть я тебя сейчас не желаю. Уходи. — бросил Инк в последний раз, завершая разговор, и удалился в другую комнату. Златоволосый остался стоять на месте, просто не зная, что ему делать, а может и вообще не до конца осознавал всю ситуацию. Конечно, были моменты, что парень, в порыве неконтролируемых агрессии и раздражённости, кратко намекал, что Дриму стоит уйти из дома, однако прямо в лицо гетерохромный этого ещё не говорил. — Ты ещё здесь? — слова Инка, что прозвучали с кухни, вернули Кормити в сознание, заставляя вздрогнуть и быстро направиться к выходу из квартиры. Взяв запасные ключи и телефон, Дрим накинул на шею лишь жёлтый шарф, ведь летние вечера очень даже теплые, и вышел в подъезд, закрывая дверь. Вскоре златоволосый оказался на улице перед многоэтажной, где и жили парни, и тихо вздохнул, глянув грустным взглядом куда-то в тёмное небо, на котором блестели маленькие белые точки. Самое лучшее, что когда-нибудь видел Дрим – звёзды. Поэтому он сейчас, не обращая внимания ни на что, просто смотрел на небо, взглядом выискивая созвездия, о которых он знает благодаря его другу – Кроссу. Наконец-то отмерев от небесной тёмно-синей глади, Кормити неспешно взял телефон из кармана штанов, набирая номер. Пошли гудки и вскоре с той стороны трубки послышалось краткое «привет, Дрим, что-то случилось?». Он знал, что человек, поднявший трубку, может понять всё, лишь прочитав между строк тонкого молчания, которого голубоглазый сейчас и придерживается, поэтому ему не потребовалось слов, чтобы услышать тихий вздох и обещание о том, что собеседник скоро приедет и заберёт парня. Угукнув, Дрим сбросил вызов, и пошёл к детской площадке, что была во дворе дома. Старая качель чуть скрипнула, когда на неё уселся златоволосый, цепляясь одной рукой за цепь, державшую покрашенную колодку, что и была основой развлечения «качель». Глаза вновь вернулись к созерцанию небесных тел, а ноги легко оттолкнулись от земли, раскачивая Дрима. Овэр был близким другом голубоглазого, поэтому именно в такие моменты он находил ту, самую нужную и необходимую, поддержку в комфортных объятиях и теплых словах монохромного. Он, как никто другой, понимал солнечного, и, не задавая лишних вопросов, просто приезжал на своём гоночном, необычно красивом, моте и забирал Дрима кататься по ночному городу, что был в это время необычайно прекрасен и ярок. Потом они находили скромную полянку где-то в парке, удобно устраивались на траве, а Кросс вновь начинал рассказы о звёздах: их происхождение, байки, легенды, мифы, и тому подобные вещи. Дриму хватало духу лишь на то, чтобы просто завороженно слушать друга, пока душа билась где-то далеко в груди, расцветая новыми красками и хотением жить дальше. Со стороны проездной части послышался рёв байка, однако вскоре он стих, как и свет фары, что в ту же минуту погас. Кормити уже знал, кем есть этот парень, приехавший сюда, однако подниматься с качели совсем сил не было. Взади послышались тихие шаги и шорох травы, после чего и скрип соседней качели. — Хэй, Дрим, — спустя ещё минуту молчания, подал голос Овэр, позвав парнишу. Названный тихо и, вроде как вопросительно, мыкнул, всё ещё не оборачиваясь к явному собеседнику. — Недавно узнанные мной созвездия сами о себе не расскажут, — услышав почти беззвучный звон цепей качели, Кросс лишь улыбнулся, после чего поднялся, вслед за Дримом, в котором теперь явно больше не оставалось того противного и давящего на душу настроения. Кивнув в сторону мотоцикла, Овэр поспешил тихо посмеяться в догонку радостному Кормити, что уже был на пол пути к транспорту, который был для парня правда как родной. Вскоре гетерохромный и сам оказался возле байка, после чего снял с руля золотистый шлем, протягивая его Дриму, который сразу принял предмет защиты. Для голубоглазого у Кросса был отдельный шлем, который был куплен тоже специально для друга, аргументируя это тем, что безопасность младшего превыше всего и «забери свои деньги, пожалуйста, или я их сейчас выкину нахуй». Затем, надев свой — темно-алый, — Овэр сел на транспорт, заворачивая ножку, держащую мотоцикл, назад. Жестом пригласив Дрима сделать то же, что и Кросс, последний завёл байк, чувствуя как за поясницу его крепко обнимают руками, а к спине прижимаются всем телом. Конечно, Кормити просто не хотел упасть, однако эти объятия были для него и чем-то вроде успокоительного после подобных вздоров с Инком, поэтому блондин никогда не терял возможности прижаться к широкой и мощной спине друга, хоть тот и думал, что такой физический контакт чисто для безопасности. По крайней мере, Дрим думал, что именно так и считает Кросс. — Дрим? — послышалось от старшего. — Держись крепче – прокатимся с ветерком, — предупредил Овэр друга, сразу же ощущая, как тиски стали немного крепче, под тихий, но искренний, смех спутника. Гетерохромный поддал газу, мотор взревел, и друзья двинулись с мета, уезжая куда-то в глубь красок ночного города.

*

— Вообще, звёздное небо очень обманчиво для человека и его зрения, — продолжал рассказывать Кросс, глядя в тёмно-синий океан своими гетерохромными глазами. Дрим вопросительно посмотрел на друга, повернув к нему голову, а после же Крест, заметив этот взгляд, продолжил, вытянув руки вверх и положив на ладони голову. — Звёзды, входящие в одно созвездие, могут на самом деле быть расположены в сотнях и тысячах световых лет друг от друга, одни дальше, другие ближе. Но с Земли кажется, что они находятся рядом, — пожимая плечами, парень склонил голову. Кормити удивлённо глянул обратно на звёзды. Ведь действительно, они так близко друг к другу в одном созвездии. Кто же знал, что это совсем не так? Пару раз поморгав глазами, Дрим завороженно вздохнул, по памяти собирая небесные фонарики в созвездия, о которых рассказывал недавно гетерохромный. На удивление, у младшего была довольно хорошая память, что позволяло ему запоминать всё, о чем говорил его друг, начиная от обычной звёздочки и заканчивая точной датой следующего звёздного дождя. Признаться, это явление было для Дрима чем-то волшебным. Таким, от которого едва ли можно оторваться, а то вовсе нельзя. Кормити отлично разделял эти чувства и восторг с Овэром, что также сильно любил этот вид дождя. Кросс поднялся с положения лёжа, сев, а затем украткой глянул на часы, проверяя время. Два ночи. Обычно, для посиделок Кормити и Овэра это было позднее время, хоть расходились они приблизительно в этот же час. Гетерохромный вздохнул, понимая, что, скорее всего, парни скоро разойдутся, однако старшему хотелось остаться с блондином подольше – что-то в Дриме заставляло гетерохромного задерживать взгляд на нём, вглядываясь в сам вид, будто бы пытаясь найти какую-то ключевую тайну «ювелира», что так трепетно и аккуратно работал над пропорциями лица яблочного, и загадку художника, что разрисовывал его глаза небесной краской. Однако, с этим хотением всегда приходило и осознание того, что Мечта слишком идеален для такого, как Кросс, пусть первый и встречался с настоящим абьюзером и ничего не хотел с этим делать. В другое же время, старшему парню всегда хотелось это исправить – освободить Дрима от этого мудака с именем Инк, или вообще высказать последнему всё, что думает о его отношению к своему парню, а потом смачно зарядить ему в лицо. Только Дрим бы не оценил этого. — Кросс, — тихо позвал голубоглазый друга, на что услышал тихое заинтересованное «да?». Парень сидел чуть дальше от Овэра, поэтому лица старшего не видел, хоть этого сейчас и не было нужным. — Я так устал от этого всего, — почти неслышно проговорил Кормити, не отводя взгляда от звёзд. Почувствовав, как черноволосый подвинулся ближе, Дрим продолжил, принимая это действие друга за готовность выслушать. — Я устал от Инка, — Крест приобнял парня за плечо, облокачивая на себя. — От его отношения ко мне, от его неустойчивого настроения, от недостатка внимания. Кросс, чем я заслужил это? — блондин поднял свои небесные глаза на старшего, а тот лишь вздрогнул, увидев слёзы на щеках Дрима. — Ну-ну, солнышко, перестань. Этот мудила не достоен твоих слёз, — аккуратно проговорил Крест, пересадив Кормити на свои колени и обняв его покрепче. Блондин же прижался к Овэру, утыкаясь лицом в сильное плечо, всхлипывая, пока руки сжимали черную футболку друга под собой. Больше гетерохромный ничего не говорил, лишь нежно поглаживал рукой плечи младшего, иногда целуя его в макушку. Парень был не сказанно рад, что Дрим наконец-то признал то, что Инк ему не пара и с этим козлом он счастлив не будет никогда. Вскоре всхлипы блондина закончились, а на смену им пришли лишь мелкие и редкие подрагивания. Он также продолжал прижиматься к тёплому другу, однако младший вдруг поднял заплаканное личико, глянув в гетерохромные глаза Кросса. Они так завораживали Дрима, что тот невольно засмотрелся, не делая ни одного движения. Крест же застыл на месте, не в праве и пошелохнуться. Казалось, весь мир замер, а звуки от живого ночного города, что был недалеко от укромной полянки, где сидели парни, стихли, оставляя место только тихому дыханию Кормити и Овэра. — Я люблю тебя, Дрим, — вырвалось тихое признание у черноволосого, однако он сразу же вздрогнул, только осознал, что вымолвил. Вот так по глупому Овэр взял и расскрыл тайну, которую держал взаперти уже как два года, до того просто не решаясь нагружать Дрима ещё и своими чувствами. Сейчас же старший был готов абсолютно на всё подряд – от обычного неположительного ответа на чувства, до истерики с ключом «какой же ты эгоист». Однако дальнейшие действия Дрима лишь привели Овэра в глубочайший шок с перемесью непонимания – Кормити нежно, и в то же время невероятно крепко, обнял своими всё ещё дрожащими руками шею парня и прильнул к его губам в трепетном, аккуратном и детском поцелуе. Кроссу ничего не оставалось, как обнять парнишу за талию и ответить на поцелуй, углубляя его с разрешением Мечты, что чуть приоткрыл ротик, впуская туда ловкий язык гетерохромного. Как только младший отстранился, Кросс насторожился, пока то чувство страха упасть в глазах Дрима вновь вернулось, хоть Овэр понимал, что Кормити сам начал поцелуй. — Я тоже тебя люблю, Кросс, — прошептал парень на ухо брюнету, укладывая голову на его плечо. — Ты просто прекрасный человек, поэтому я не могу не ответить тебе взаимностью, как бы не боялся повтора отношений с Инком. Я слишком привязался к тебе, — последнее предложение прозвучало почти неслышно, однако, учитывая то, что для гетерохромного сейчас каждое слово младшего было на вес золота, последний услышал всё и до конца. Казалось, ураган чувств и эмоций сейчас разорвет сердце и душу, однако это предотвратил новый поцелуй, что так же начал Кормити, и Кросс, не удержав равновесие от лёгкой эйфории, слегка углубил поцелуй, падая на землю и на спину, так, что младший оказался лежащим на Овэре. Руки аккуратно прижимали желтоволосого к себе за талию, пока поцелуй продолжался с лидерством старшего, что так умело исследовал рот Дрима, вызвав у того тихое мычание. Вскоре, отстранившись от сладкого поцелуя, Дрим густо покраснел и отвернул голову в сторону, ведь сам от себя не ожидал подобного «распутного» поведения. Кросс лишь тихо посмеялся на реакцию парня, хоть у него самого скулы были похожи на спелый помидор. Руки всё ещё держались на пояснице младшего, никуда не собираясь. Кросс, конечно, без какой-либо задней мысли упал на землю вместе с Дримом, однако по лицу голубоглазого было видно, что сейчас его мысли были отнюдь не детские и невинные. Брюнет аккуратно повернул лицо парня к себе за подбородок пальцами одной руки, после чего он нежно поцеловал младшего в горящую скулу. — Я люблю тебя, — прошептал гетерохромный, пальцами правой руки спрятав упавшую золотую прядь за ухо Дрима. — Безгранично и неописуемо искренне. Дрим, давай встречаться? — решил не медлить старший, глянув прямо в небесные глаза парниши. Откуда у него такая редкая смелость, Овэр и сам не знал, но сутью как таковой это не было. Младший лишь спокойно и мелко кивнул, получая касание чужих губ в свою скулу. — Н-но, Кросс, а как же Инк? — вспомнил о художнике Мечта, обеспокоенно посмотрев на гетерохромного. — Дрим, — покачал головой Кросс. — Этот отморозок причинил тебе столько боли, а ты всё ещё думаешь о нем? Забудь, слышишь? Завтра мы поедем и заберём твои вещи. На этом кончится эра его издевательства над тобой, я обещаю, — уткнувшись лбом в лоб младшего, серьезно говорил Овэр. Дрим на это вздохнул, кивнув, после чего лег на грудь своего новоиспеченного парня, устремляя взгляд обратно на звёзды, что продолжали гореть ярким огнём красоты.

*

— Учти, Дрим, что если ты надумаешь вернуться ко мне, то я тебя не пущу обратно. — презрительно корил Кормити и Кросса Дефэндер, наблюдая за тем, как младший носится по квартире, собирая вещи. Конечно, для художника это было более чем удивительно, когда Дрим заявился сюда в три часа дня, хотя Инк приказал ему не возвращаться к вечеру, однако увидев за голубоглазым высокую фигуру Овэра, вопросы тут же избавили от себя голову Дефэндера, хотя то, что эти двое ещё и начали встречаться, художник никак не ожидал. Впрочем, Инк лишь плюнул на парней, впуская в квартиру, чтобы его бывший парень собрал оставшиеся вещи. С другой стороны ему было отнюдь не всё равно на расставание с Мечтой, однако Инк и сам понимал, что когда-то это произойдёт, ведь осознавал всю свою ошибку по отношению к блондину. Художник просто не мог с этим ничего сделать. Ничего. — Я всё собрал, — проигнорировал слова бывшего парня Дрим, подойдя с большой сумкой к Овэру, что сразу же забрал её. Вскоре они вышли из квартиры, а Кормити лишь бросил грустный взгляд на Инка, прошептав, что ему жаль, но художник сам виноват. Последний фыркнул, хоть понимал, что это абсолютная правда. Парни ушли, а Дефэндер остался стоять на пороге своей квартиры, кидая взгляд пустых глаз в сторону, куда ушёл блондин. Скупая слеза почему-то сама, без какого либо разрешения, потекла по щеке гетерохромного, когда он услышал искренний, живой, смех Кормити в подъезде. Такого он не слышал уже очень давно, поэтому лишь всхлипнул, закрывая рукой рот. Оперевшись о стену, Инк сполз по ней вниз, задрав голову в потолку, а слёзы уже ручьём текли по лицу художника. Последний даже не заметил, как к нему кто-то подошёл, садясь рядом. Почувствовав аккуратное прикосновение к скуле, Инк вздрогнул, открывая глаза и видя перед собой синеволосого парня с слегка смуглой кожей, что осторожно улыбнулся ему, стирая капельку воды. — Извините, Вам просто не идут слёзы, — тихо произнес незнакомец, кладя руку на плечо художника. — Я Эррор и Ваш новый сосед. Эррор Афтэр. Можно узнать Ваше имя? — вежливо спросил синеволосый, присев на одно колено перед удивлённым парнем. Тот помолчав с минуту, изучая необычную внешность соседа, после чего, вытерев слёзы, ответил: — Инк Дефэндер. Извините, а можно Вас нарисовать? — Нарисовать? — Да. Сейчас. — Ох, ну, наверное..? — Эррор не успел закончить мысль, как его резко потянули за рукав толстовки прямо в обитель художника, закрывая дверь, а сам гетерохромный уже искал по всей квартире затерянные, невесть где лежащие, краски и кисточки.