Эйфория

Все поезда куда-то отбывают. И я смирилась с тем, что происходит, Смотрю в твои глаза, не отрываясь, И чувствую, как всё уходит.

Чувство потери ему не ново. Венти столкнулся с ним довольно рано, на самой заре своих лет, умудрившись обрести первых друзей и почти сразу же их потерять. На самом деле, тогда день не пролетал, стоило Венти лишь моргнуть, он шёл своим чередом, как солнце встаёт на востоке и садится на западе. Но годы накапливались, сравнение становилось всё более ощутимым, и сейчас он бы сказал, что тот период в его жизни был совсем мимолётным. [хотя и не менее драгоценным] Всё меняется. Время подвижно, прямо как ветер: утекает сквозь пальцы, ты можешь сделать вид, что схватил хоть немного в охапку, но оно всё равно просачивается, пока единственным, что ты сжимаешь в кулаке, не становится пустота. Так и воспоминания постепенно предаются забвению. Поначалу они невероятно красочные и насыщенные, затем эмоции от них притупляются, картинка тускнеет, кадры выпадают, пока в памяти не остаётся лишь фантомное ощущение. Вкус одуванчикового вина на губах, запах гари, холод снежинки за шиворотом, трепет прибрежного ветра в волосах. Всё уходит, и даже существа вроде него вынуждены с этим мириться. Венти везёт тем, что он научился это любить. Он пишет песни. Запечатывает всё самое важное и нежное в словах и мелодиях, потому что если он чему-то и научился, столетиями наблюдая за человечеством, так это тому, что всё уходит, но поколения помогают друг другу в том, что одному человеку не по силам. Люди рождаются и умирают, империи процветают и падают, но история хранит всё. И даже если и у памяти поколений есть пределы, до тех пор, пока он жив, Венти будет поднимать со дна истории песни и легенды, мелодии давно забытых цивилизаций, и, может быть, они тронут чьё-то сердце столь сильно, что они решат передать их другим. Заново запустить процесс. Другое дело, что с теми, кто дорог сердцу слишком сильно, это работает несколько иначе. Венти смотрит на Сяо. Когда они сидят на крыше постоялого двора, когда любуются праздничной гаванью с высоких скал, когда гуляют по цветущему Мондштадту, Венти смотрит на Сяо и пытается запомнить каждую деталь, каждую даже самую крохотную его черту. Ему кажется, его чувства столь необъятны, что их не передать ни одной песней, и даже тысячи посвящённых ему мелодий недостаточно. [ты не думаешь о том, что когда-нибудь кто-то из вас тоже уйдёт] Он целует чужие губы, вытаскивает из волос Сяо травинки с лёгким смехом и старается запомнить каждое мгновение, пусть самое простое и незначительное. Потому что его вес не важен, нет никакого смысла в его значимости с объективной стороны, когда есть оно — ощущение безграничного счастья. Когда есть робкая улыбка, рука, крепко сжимающая в своей ладони его, мерно вздымающаяся во время сна грудь. Венти думает: Сяо так прекрасен, но даже ему со своим талантом никогда не передать всю полноту его великолепия. Поэтому всё, что ему остаётся, — это наслаждаться им до самого конца времён. До тех пор, пока есть такая возможность. [и если вдруг он уйдёт раньше тебя] [ты сможешь полностью воссоздать отпечатанный в памяти образ до мельчайших деталей] [кроме глаз] [за глаза обиднее всего] Сяо смотрит на него так проникновенно. В особо интимные моменты это чувство усиливается — то, как Сяо заглядывает ему в глаза и будто видит в них Вселенную. Всю глубину небосвода и бездонных морей, солнце, звёзды, саму жизнь. У Венти сразу появляется ощущение, будто вот-вот — и он будет неспособен контролировать человеческую форму. Распадётся на миллионы крупиц элементальной энергии, и не факт, что ему удастся собраться вновь. И хотя время никогда не останавливается, Венти достаточно заглянуть в его глаза, чтобы это перестало иметь значение. [пусть идёт]