В ночи мы сияем ярче

      В его глазах отражаются сотни неоновых вывесок и свет ярких придорожных фонарей. Мимо непрерывным потоком мчат автомобили; шелест шин и рёв моторов сливаются воедино, в живой, дышащий организм со своим собственным сердцебиением.       Тарталья озирается по сторонам.       «Где же ты?»               ***       Когда он проснулся, кровать уже была пуста. На тумбочке рядом тоже ничего не обнаружилось. Юноша обошёл всю квартиру, в поисках хотя бы одной вещи, подтверждающей, что эта ночь не была сном, но тщетно. Ни единого клочка бумаги. Никаких контактов.       Может, всё-таки приснилось?       По крайней мере, Тарталья запомнил имя: Чжун Ли. Не мог же он сам его выдумать? Или...       Юноша прошёл на кухню. Голые ступни коснулись холодной плитки, его передёрнуло от неожиданности. Он открыл шкафчик, вытащил из пакета один пластиковый стакан, поднёс его к кулеру и стал ждать, пока наберётся вода. Раздалось бульканье, сменившееся журчанием.       Всё здесь оставалось каким-то не таким, непривычным, даже спустя несколько лет. Япония... Почему парень с китайским именем живёт в Японии?       Тарталья поднес стакан к губам, сделал глоток ледяной воды. Горло словно зажали в тисках.       — А, чёрт...       В голове пронеслось воспоминание: в темноте комнаты, слабо освещённой только отблесками цветных вывесок с улицы, слышится частое и тяжёлое дыхание двух человек. Кожа касается кожи. Тарталья полностью входит и чувствует, как Чжун захлёбывается воздухом:       «Чёрт...» — шипит тот, прежде чем с губ непроизвольно срывается стон.       На стене, на спине Тартальи, на белых простынях розовые полосы света — подсветка бара через дорогу причудливо протекает сквозь незанавешенные окна.       Потом, вдоволь натрахавшись, они сидели вплотную друг к другу и нежно целовались; мягко переплетали языки, надолго замирая в одном положении, запоминая тепло губ и ощущение вкуса чужой слюны.       По лицам и телам скользили розовые отсветы. Когда глаза привыкли к темноте, Чжун Ли слегка отстранился. Он провёл ладонью по лицу Тартальи, спустился ниже, на грудь. Под его пальцами громко и часто стучало чужое сердце. Одна из неоново-розовых полос легла ему на лицо, выхватывая глаза. Взгляд полный тоски и покорности.       Тарталья вновь почувствовал возбуждение. Не бешенное, неконтролируемое чувство, скорее, что-то похожее на желание присвоить и защитить от всех и навсегда. Он вновь мягко уложил Чжуна на постель. Тело мужчины было крепким, с подкаченными мышцами и рельефным торсом. По всей спине и плечам вились тонкие линии татуировки дракона, похожие на чёрные нити. Склонившийся над ним Тарталья чувствовал, словно покоряет древнее божество — могущественное, сильное, и в то же время изящное. Раздвинув чужие бёдра, он вошёл в Чжуна, уже подготовленного. Тот зажмурился и откинул голову назад, вжимаясь в подушку. Его острый кадык подался вперёд, спина прогнулась.       Розовый свет сменился бирюзовым. Где-то шумели проезжающие машины, проходящие под окнами первых этажей люди что-то говорили на своём родном языке, выкрикивая некоторые слова слишком громко. Город жил своей ночной жизнью и не собирался засыпать.               ***       Воспоминание оказалось таким ярким, что Тарталья опять почувствовал, как внизу живота становится невыносимо горячо. Стоя на кухне, он кое-как подавил возникшее желание и постарался сосредоточиться.       Где ему искать человека, случайно встреченного в баре?       Парень попробовал вспомнить, как завязался их разговор и что предшествовало их совместной ночи в одной постели.       Кажется, время близилось к одиннадцати ночи. В этот бар Тарталья частенько захаживал, учась на первом курсе, так как город он знал ещё плохо, а это место располагалось буквально через дорогу от его съёмной квартиры. Там юноша снимал стресс от переизбытка новых впечатлений после переезда, а заодно общался с местными. Все вокруг удивлялись его невероятно белой коже, васильковому цвету глаз; по-доброму посмеивались над грубым произношением и слишком «рычащей» буквы «р».       Осознавая, что до выпуска из института осталось не так много времени, а значит, и до возвращения в родную страну, он решил вновь пройтись по своим любимым местам. Начал, конечно же, с бара.       За четыре года здесь ничего не изменилось, даже бармен остался прежний. Так как был четверг, людей в помещении оказалось не слишком много, но и впечатления пустоты тоже не создавалось. Несколько небольших групп людей расселись за столиками, кто-то отжигал на танцполе. У барной стойки сидело три человека, каждый через один стул.       Тарталья наугад выбрал место посередине и залез на сидушку. Человек слева от него недовольно пробубнил что-то невнятное, ножки барного стула поскрежетали по полу — от него отодвинулись. Сидящий справа напротив никак не отреагировал: он продолжил сидеть, сложив руки на столешнице, уткнув в них подбородок, и смотрел на то, как тает шар льда в стакане с виски.       Тарталья по обыкновению заказал саке — он старался по возможности брать именно национальные напитки, в том числе алкоголь.       Парень рядом с ним продолжал сверлить взглядом стакан, и тогда Тарталья, осушив рюмку, попробовал завязать разговор, спросив что-то совсем глупое.       — М?..       Переспросил тот, повернув голову. По взгляду можно было сказать, что парень чертовски пьян.       — Да нет, ничего, — Тарталья неловко улыбнулся, но не стал повторять вопрос.       Тогда спросили его:       — Ты куришь?       — Да не особо...       — Меня зовут Чжун Ли. Давай выйдем ненадолго.       Тарталья удивлённо посмотрел на своего нового знакомого. На самом деле, он только пришёл и выходить на улицу пока что не было причин. Зима выдалась тёплой, но ближе к ночи температура опускалась до нуля; куда приятнее было сидеть в помещении с отоплением.       Когда Чжун Ли встал из-за барной стойки, и его сразу же повело в сторону, Тарталья понял, что выйти ему придётся. Он схватил парня за плечо, помогая удержать равновесие, и повел к гардеробной.       Парни спустились на первый этаж. В отличие от помещения этажом выше, здесь было светло и в разы тише. Сверху приглушенно доносилась музыка, вибрирующими волнами отдавались басы. Тарталья ещё раз взглянул на Чжуна. При свете ламп, человек, показавшийся ему ровесником, выглядел старше. Тарталья слегка смутился. Чжун был высоким, стройным, с тонкими запястьями и жилистыми тыльными сторонами ладоней, которые виднелись из-под подвернутых рукавов белой рубашки. Поверх рубашки был накинут чёрный жакет и брюки шли под стать ему. На ногах — туфли с тупыми носами. Длинные прямые волосы каштанового цвета собраны в низкий хвост. Может быть, именно из-за прически и идеально ровного профиля Тарталья принял мужчину за юного парня.       Чжун даже не остановился у гардеробной и двинулся к выходу, заставляя своего спутника смутиться ещё сильнее. На Тарталье сейчас были надеты джинсы и тёмная худи, выйти в таком виде на перекур без куртки не являлось большой трагедией, поэтому, на секунду замявшись, он всё же покинул бар.       Чжун облокотился на одну из колонн, выложенную чёрной глянцевой плиткой в стиле оформления самого бара. Он достал из переднего кармана брюк пачку сигарет и зажигалку, зажал одну между зубами и поджёг. Запахло табаком. Встав поудобнее, чтобы удерживать равновесие, он посмотрел на мнущегося рядом Тарталью и протянул ему открытую упаковку. Юноша качнул головой:       — Нет, спасибо.       Чжун Ли равнодушно пожал плечами и убрал сигареты обратно.       На колонны и плитку под ногами падал неоновый свет. В нескольких метрах от тротуара, по которому сейчас спешили или спокойно прогуливались люди, находилась оживлённая проезжая часть, тёмное небо освещалось фонарями и рекламными вывесками. Вдалеке виднелись небоскрёбы, соседствующие с обычными многоэтажками и двухэтажными частными домами.       Это напомнило Тарталье одну ночь, проведённую в предновогодней Москве.       В его родном городе после десяти вечера жизнь уже замедлялась, затихала. Улицы пустели, большинство вывесок гасло. Одинокие фонари продолжали освещать дороги своим жёлтым светом. Вскоре ему предстояло вернуться обратно, в эту тишину.       Выдернув себя из глубокой задумчивости, спустившийся на него после начавшего действовать алкоголя, Тарталья посмотрел на мужчину рядом с ним. Тот глядел куда-то вперёд, может быть, на автомобильную трассу, а может и сквозь неё, точно так же утопая в собственных мыслях. Наверное, ему было чуть меньше тридцати пяти, - прикинул Тарталья. Из-за того, что лицо было красивым, но очень уставшим, определить возраст и правда казалось трудным.       Почувствовав на себе чужой взгляд, Чжун Ли обернулся.       — Ты студент? — Тихим низким голосом спросил он.       — Да, — мгновенно отреагировал Тарталья.       — Сколько лет?       — Двадцать три.       — Выглядишь не больше, чем на двадцать.       Тарталья опустил взгляд на свои руки и начал внимательно разглядывать пальцы. Он совсем не знал, что ответить, но проблема была не в этом.       Будучи геем, юноша периодически испытывал различные чувства, знакомясь с приятными парнями или мужчинами. Так случилось и в этот раз. Учитывая ударивший в голову спирт, и тот факт, что секса у Тартальи не было с лета, внезапно появившееся у него желание совсем не вызывало удивления.       Чжун Ли выпустил облачко дыма. Он докуривал уже вторую сигарету.       — Из России?       — А?       — Учиться сюда приехал из России?       — А-а, да... Как... э-кхм... догадались?       — Можно на "ты", мне всего тридцать четыре, — сразу внёс ясность Чжун и ответил на вопрос: — По акценту и внешности.       «Всего» — мысленно хмыкнул Тарталья, подмечая, что угадал с возрастом.       Мужчина затушил окурок об урну и кинул его туда же. Его походка стала немного ровнее. Тарталья сглотнул. Смотреть в сторону Чжуна ему стало довольно тяжело.       Они вернулись в бар. Прошли мимо гардеробной, мимо уборной. В тепле юноша почувствовал, что его снова разморило.       Вдруг, Чжун Ли остановился, легонько схватив своего спутника за запястье. Он был на полголовы выше, поэтому, чтобы задать свой вопрос, наклонился к уху Тартальи:       — Знаешь, ты мне понравился. Если совсем невтерпёж, я могу отсосать тебе прямо сейчас.       Юноша замер. Он резко повернул голову и встретился взглядом с Чжуном. Тот выжидающе смотрел, слегка сощурив глаза орехового цвета. Тень от длинных ресниц падала на острые скулы. Тонкая линия губ сомкнута в полоску. Ни следа насмешки или издёвки.       — Какого...       — Я по опыту вижу, что тебе хочется. Отказаться или согласиться — дело твоё. Я не настаиваю.       Мужчина говорил так же тихо и спокойно, как до этого; его низкий голос приятно доносился до ушей ошеломленного Тартальи. Неужели у него и правда всё на лице написано?..       Отказываться было бы глупо. Чжун Ли полностью разгадал его мысли, как только они появились.       — Хорошо, — коротко ответил Тарталья.       Они зашли в уборную и двинулись к дальней кабинке. Щёлкнул замок на двери, сменив зелёный цвет на красный. Чжун Ли опустился на колени. Его идеально отстиранные и отглаженные черные брюки коснулись грязного пола. Он задрал вверх худи, быстро расстегнул ремень и приспустил джинсы с трусами. Почувствовав прикосновение к своему члену, Тарталья судорожно вздохнул. Чжун провел языком по головке, затем по всей длине. Его ладони мягко касались бедер парня, поглаживали кожу, поднимались к ягодицам и вновь спускались ниже. Закончив небольшую прелюдию, Чжун Ли обхватил рукой член Тартальи и взял его в рот. Опустив ресницы, он дёргано двигался взад-вперед, чувствуя, как во рту появляется горьковато-солёный привкус.       Немного привыкнув, Тарталья запустил пальцы в волосы мужчины, растрепав его прическу.       — Эй, посмотри на меня. Подними взгляд, — попросил он, ощущая, как по телу расползается невыносимо приятное чувство.       Словно поддразнивая, Чжун Ли проигнорировал чужие слова. Тогда Тарталья сцепил пальцы и, держа волосы, слегка оттянул назад. Чжун перестал сопротивляться и откинул голову. Пряди его чёлки завились от влаги и прилипли ко лбу, глаза поблёскивали от слёз, выступивших, когда он брал слишком глубоко. Во взгляде читалась полная покорность и желание продолжить.       Тарталья кончил быстрее, чем смог что-то сказать. Он никогда не видел такого взгляда, и это возбудило его до онемения, до нервной дрожи в коленях.       Чжун Ли в этот момент резко отстранился и закашлялся, прикрывая рот тонкими длинными пальцами. Он поднял опущенную крышку унитаза и, склонившись над ним, сплюнул.       Когда он посмотрел на Тарталью вновь, в его взгляде читался укор. На губах и подбородке ещё оставалась белёсая жидкость.       — Знаешь, что...       — П-прости!!..       Чжун немного раздражённо поднялся на ноги и отряхнул колени.       Умывшись и быстро приведя себя в порядок, они вышли из уборной и вернулись в бар, где снова сели у барной стойки.       Громкая музыка внезапно показалась Тарталье очень расслабляющей, в целом его настроение улучшилось. Он заказал ещё саке и взглянул на Чжуна. Немного оживший, мужчина снова закрылся. Тот же пустой взгляд куда-то вперёд, сквозь стенды с алкоголем.       — Мм... Слушай, — позвал его Тарталья, когда бармен отошёл за бутылкой виски для его спутника. — Я живу совсем рядом. Ты можешь остаться у меня.       Чжун Ли устало посмотрел на юношу и кивнул.       — Ладно.       Они выпили и повторили свой заказ. Вскоре Тарталья почувствовал, как сознание начинает ускользать, а его рот открывается, чтобы начать оборачивать в слова все мысли, что приходят на ум.       — Тебе не хватит? — Чжун Ли вдруг дёрнул краешком рта, словно посмеивался, но взгляд его по-прежнему не выражал ничего, кроме тоски.       — Наверное... — пробормотал Тарталья.       На улицу они вывалились, вцепившись в друг друга. Весь яркий свет вокруг словно расплылся по воздуху: мир сливался в странные блики. В ушах шумело, их тела вело в разные стороны.       Поэтому в какой-то момент они просто остановились и рассмеялись, поддавшись эмоциям, вызванным их опьянённым состоянием.       — Ха-ха, я давно так не напивался, — звонко проговорил Тарталья, глядя на улыбающегося Чжуна.       — Да, тебе явно стоило бы соблюдать меру...       Парни стояли около четырехэтажки, где Тарталья снимал жильё. Переулок был пуст, кое-где в доме горел свет. До них всё ещё доносился шум с главной улицы.       Отсмеявшись, юноша уткнулся лицом в воротник пальто своего спутника и сделал глубокий вдох: пахло сигаретами, алкоголем и приятным одеколоном. Чжун положил свои руки ему на талию, скрытую под ветровкой.       Прошло около десяти минут, прежде чем Тарталья высвободился из объятий.       — Давай всё-таки дойдем до квартиры, — заключил он.               ***       Тёмная прихожая слегка освещалась разными цветами, проникающими с улицы сквозь большое окно на кухне. Тарталья потянулся к включателю, но Чжун Ли перехватил его руку:       — Оставь так.       Они скинули обувь, верхнюю одежду и двинулись вглубь квартиры. Около спальни Тарталья остановился. Его сознание по-прежнему плыло и говорить было трудно.       — Можешь лечь тут... Я посплю на диване.       Раздался звук, похожий на смешок.       — Мне казалось, ты изъявишь желание переночевать в одной кровати со мной.       Юноша почувствовал, как его румяным щекам стало жарче. Он слышал дыхание сзади и никак не мог сообразить, что ему делать дальше.       — Я...       — Ты действительно привёл к себе чужого человека лишь для того, чтобы дать ему ночлег?       Тарталья сглотнул. Кажется, он совсем запутался. Пока юноша судорожно пытался придумать ответ, его шеи что-то коснулось. Чужое дыхание защекотало под мочкой уха, на талию легли руки. Чжун Ли мягко целовал его, заставляя раскрепоститься. Тарталья прикрыл веки.       — Ты уже спал с мужчинами?       — Да, но только со своими ровесниками.       — М-м...       Чжун развернул парня к себе лицом и поцеловал в губы. Язык, оказавшийся довольно длинным, жадно толкнулся в рот Тартальи и начал вылизывать язык юноши сверху и под ним.       Медленно снимая с себя одежду, они делали короткие шаги в сторону заправленной широкой кровати.       Чжун Ли первым лёг поверх одеяла, за ним последовал Тарталья. Юноша внимательно изучал тело мужчины, с каждой секундой испытывая всё большее восхищение. Не удержавшись, он протянул руку и провел ладонью по подкаченной груди с твёрдыми сосками и с кубиками на торсе. Чжун мягко обхватил пальцами его запястье и заставил опуститься ладонь парня ещё ниже, медленно подводя руку к ягодицам.       — Тебе придётся подготовить меня.       Тарталья на секунду замялся. Обычно он трахался с парнями, которые были неопытны. Ему не приходилось сильно церемониться, растягивая чужое отверстие. Он игнорировал просьбы быть нежнее, но сейчас... ему действительно не хотелось доставлять неудобств своему спутнику.       Тарталья стал медленно вводить пальцы, начиная с одного. На трёх Чжун уже не смог сдерживаться; сжав губы, он глухо простонал, выгибая спину. Решив, что этого достаточно, юноша приподнял бёдра мужчины и полностью вошёл в него.       Чжун Ли сжался от сильной боли. С его губ вновь сорвался стон.       — Не сжимай меня так сильно, — попросил Тарталья.       — Мне нужно привыкнуть, — слабым голосом ответил Чжун.       Юноша заметил, как глаза мужчины заслезились, но это только сильнее возбудило его. Тарталья начал плавно двигаться, вставляя до конца и давая партнёру возможность прочувствовать каждое касание.       — Больно?       Чжун Ли попробовал улыбнуться краешками губ:       — Можешь продолжать.       Тарталья кончил внутрь. Смазка вытекла на простыни, испачкав их. Он склонился над тяжело дышащим Чжуном, замерев в паре сантиметров от его лица:       — Ты же не кончил.       Юноша убрал мокрые пряди чёлки с вспотевшего лба мужчины.       — Я жду твоего разрешения.       Тарталья довольно прищурился:       — Вот как.       Он впился в покусанные губы Чжуна и, на секунду прервавшись, произнёс:       — Можешь кончить во время поцелуя.               ***       Простыни пахли спермой и чужим одеколоном. Это не было сном.       Он целую ночь трахал безумно красивого мужчину, который был на одиннадцать лет его старше.       Тарталья уже успел принять душ и рассмотреть своё отражение: всего лишь пара засосов на шее. Он представил, как могло выглядеть тело Чжуна после сегодняшней ночи — явно богаче на количество отметин.       В квартире было светло. Сквозь дневное пасмурное небо слабо пытались пробиться солнечные лучи. Реальность слишком сильно контрастировала с ночью в неоновых огнях.       На самом деле, сейчас юноша действительно ненавидел себя за непредусмотрительность.       Он коснулся пальцами шеи, там, где вчера его целовал Чжун Ли. Место горело, словно от ожога. Больше всего на свете ему хотелось прочувствовать ставшее таким родным дыхание с запахом сигарет и крепкие руки на талии ещё хотя бы один единственный раз в жизни.               ***       Он ждал до невозможности долго, пока красный свет на светофоре для пешеходов не сменится на зелёный.       День выдался тёплым; оставшийся снег растаял, так и не сохранившись до новогодних праздников. Тарталья перешёл дорогу и расстегнул куртку. Сердце билось как сумасшедшее, щёки горели – может, от жары, а может от волнения.       Что ему делать, если Чжун Ли не придёт в этот бар?       Однако, вариантов больше не было.       Он остановился напротив входной двери, мысленно досчитал до десяти и потянул ручку на себя. В глаза ударил яркий свет.       Юноша сдал куртку в гардероб и поднялся на второй этаж. Сегодня, в пятницу, людей было в два, если не в три раза больше, чем вчера. В помещении стоял гул, гремела клубная музыка. Мимо сновали подвыпившие люди, блики светомузыки выхватывали из темноты их блестящие глаза и влажные от напитков губы.       Тарталья несколько раз поймал на себе заинтересованные взгляды японок и японцев. Кто-то схватил его за рукав и пригласил выпить, но он тут же отказался и продолжил двигаться к барной стойке.       Надежда увидеть знакомую фигуру таяла с каждой секундой. Ещё входя в бар и видя огромное количество веселящихся людей, он знал, что тихий мужчина с уставшим видом не будет распивать виски в такой обстановке.       А почему он вообще должен ходить по барам каждый день?       Эта мысль пришла к Тарталье в голову, когда он окинул взглядом своих сверстников, стоящих у барной стойки в ожидании заказа.       Может быть, Чжун Ли вчера просто решил снять долго копившийся стресс, а заодно бесплатно развлечься с юным парнем, о котором можно будет забыть на утро? Может… он изначально был занят?       Юноша помотал головой. В любом случае, он не мог знать наверняка, но… ему хотелось верить в то, что случившееся прошлой ночью могло повториться.       Ему хотелось верить в то, что Чжун Ли чувствовал то же самое, что и он сам.       В оцепенении, Тарталья стоял на проходе, между танцполом и барной стойкой. Его толкали и задевали плечами, на худи попадали капли алкоголя, но парень не обращал на это никакого внимания.       Руки Тартальи беспомощно опустились. По его лицу скользили бирюзовые и розовые полосы, а перед глазами стоял образ взрослого мужчины, с идеальным профилем и татуировкой дракона, обвивающей крепкие плечи и спину.              Скорее всего они больше никогда не встретятся в этом многомиллионном городе. В этой чужой для Тартальи стране. Впервые юноша чувствовал, как острая боль пронзает его изнутри, выворачивая наизнанку.       Он осознал, что влюбился.