.. эти ложные воспоминания.

- Я...нет. Я просто...это- Не веря своим глазницам, тёмный монстр впадает в странное состояние беспамятства и, пока он замирает, недвижимый, помимо рябящих причудливых фрагментов, Инк борется с желанием уйти. Он не чувствует страха. Вообще ничего не чувствует. И остаётся лишь потому, что знает - этот скелет не оставит его в покое. Почему-то художнику точно известно, насколько упрям тот, кого он обнаружил в своей постели. Но этот маленький случай не был их первой встречей. Да, хранитель отчётливо помнил, как, с месяц назад, начал замечать небольшие странности. Будучи от природы немного рассеянным, он мог с уверенностью утверждать, что всё началось гораздо раньше. Взгляды, чей-то силуэт, там, практически на периферии. Дрим даже назначил ему встречу в одном из кафе пацифистких миров. Друг выкроил время из своего невообразимо плотного графика, и уже уважая одну лишь эту деталь, Инк записал на своём извечном шарфе координаты незнакомого доселе заведения. Тогда ему показалось забавным то, что товарищ решил выбрать что-то новое, вместо его привычного дома, где они часто собирались на чаепития и пижамные вечеринки под совершенно секретным названием "планерки". Дрим был чем-то обеспокоен, бледен и постоянно оглядывался по сторонам. Поняв, что происходит что-то серьёзное, Инк поспешил перейти к делу, начав блиц-опрос и отвлекая хранителя позитива от мыслей, что заставили его чашку так неспокойно трястись в плотно сжатых руках. Ответы, полученные в ходе их встречи стали для скелета шоком. Кто-то пытался выдать себя за его партнёра, более того, спрашивал вещи довольно странные. Потеря внимания? Да, это можно было считать одним из минусов его натуры. Потеря памяти? Возможно... он иногда забывал про события, произошедшие пару часов назад. Но кем был этот незнакомец? Откуда он знал об особенностях художника? И почему сказал Дриму, что живёт в одном с ним доме? Инк подавил желание выпить и почувствовать. Испуг, замешательство, злость. Это не было в духе хранителя позитива. Это не было простым слухом или сюжетом просмотренной им очередной альтернативной реальности. Он должен был насторожиться, что-то изменить, прислушаться к другу и советам, которые тот судорожно всучил ему на золотом блокнотном листе. Однако, легче всего было откинуть, оставить эту встречу, эти...знаки, как что-то ненужное. И Инк забывает. До того момента, как... - Инк, открой. Серьёзно, это не смешно. Инк! - кто-то барабанил по входной двери, пока художника пробивала крупная дрожь. Он уже использовал краски, но, по всей видимости, переборщил, так как и слова не мог сказать, только перебиваясь редкими разбитыми всхлипами. Ему было так страшно. За себя, за Бруми, за этот дом и за чертову дверь. Обнимая колени, хранитель смотрел перед собой, затем - опустил взгляд ещё ниже, упираясь в чужую обувь. Как он...? Судорожно мотая головой, Инк заикался, даже не пытаясь оттолкнуть обнявшие его руки. Сдавшись спокойному убаюкивающему шепоту, он покорно отключился, позволяя забвению поймать своё облегчавшее тело. С тех пор ему всё чаще начали мерещиться приносновения, отзвуки слов и чьи-то размеренные шаги. Затравленно оборачиваясь, художник хватался за опустевший пузырёк, внимательно озирался, прятал его обратно. Было сложно вспомнить, когда эти стекляшки пополнялись свежей краской. Он плохо спал, гораздо хуже обычного. Пару раз проснувшись в совершенно другой комнате, Инк устало скидывал паранойю, словно тяжёлое ватное одеяло. Которое кто-то бережно поправлял по ночам. Доведенный до предела, он спрятал телефон под подушку, клянясь обязательно не забыть о нем, если что-то случится. Он был прав. Дрим был прав. Его паранойя, эти знаки. Инк не сходил с ума. Верно? Всматриваясь в незнакомые черты, внимательно, будто он мог бы нарисовать с того света самый точный автопортрет, скелет осторожно достаёт спрятанный телефон, нажимает единицу на быстром доступе, выбирается из клубка одеял, отходит на пару невесомых шагов и молится на медлительные гудки. - Инк? Где ты пропадал, я- опасаясь, что волнительный щебет его друга может разбить чужое размеренное дыхание, художник прикрывает динамик ладонью. - Дрим... - шепча, монстр осекается, замечая шуршание простыни, но, списывая это на своё воспаленное ворбражение, судорожно продолжает. - Дрим! Дельта руна, наконец-то ты ответил... Послушай, я... - Что случилось? - резко оборачиваясь, Инк словно бы чувствует, уже без красок. И, натыкаясь на необычный взгляд, он понимает, что чувства эти ему не нравятся. - Назад! Незнакомец останавливается, затем, как ни в чем не бывало, шагает вперёд. Неспособность контролировать ситуацию выбивает из колеи и, импульсивно отпрыгивая, художник невольно натыкается на стену. Холодная поверхность позволяет сосредоточиться, напоминая о действительности происходящего. Держа взгляд на тёмной фигуре, хранитель прикладывает к черепу потяжелевший телефон. Он спрашивает что-то, невпопад, чувствуя как трубка в руках дрожит, но, получая отрицательный ответ, чувствует себя преданным. Боль, опалившая ладонь, что с гулким стуком ударила стену, отрезвляет и, на пару мгновений замерев, Инк думает, отчаянно пытаясь выловить из возникшей тишины решение, идеальный ответ для всей этой галиматьи, безумного бреда, наваждения. Не желая волновать Дрима ещё больше, скелет обещает перезвонить, обрубая поток ненужных вопросов. Теперь его внимание полностью обращено к ночному гостю и от этого становится несколько легче. Чужой голос наконец складывается в слова, а художник - слышит, понимая что сейчас не слышат его. И Инк объясняет. Быть может, если он познакомится, если донесет свою точку зрения, все наладится? Они...могли бы быть друзьями. Рука, неловко отлетевшая от удара и ярость, необъяснимым пламенем взметнувшаяся в разномастных глазницах, растянутой нитью выбивают землю из под ног. Чтобы не упасть, Инк переходит на крик, невольно копируя своего приследователя. Отступая назад от очередного всплеска чужих эмоций, слыша этот отчаянный смех, художник понимает, что, скорее всего, дело в самом тёмном скелете. Тот просто выжил из ума. Хранитель видел достаточно других Сансов и практически каждый из них был безумен по-своему. Он повторяет то, что знает, то, что помнит, то, что для него - правдоподобнее чужих слов. Но получает лишь новый срыв. Этот монстр... Будь на месте бездушного кто другой - бился бы в истерике и страхе. Проецируя на себя правильные в этой ситуации эмоции, художник дёргается. Ему некомфортно. Он не хочет стать следующей целью агрессии. Бруми слишком далеко. И тело, измученное, доведенное до предела, выбирает самую глупую стратегию. "Если ты видишь голубую атаку - замри."- вспоминая слова, сказанные им и не им совершенно, Инк слушается. Послушен он и отвечая на чужую просьбу. На автомате говоря правду, художник замолкает, понимая, что это не то, что его приследователь хотел бы услышать. Ему стоило солгать? Было бы ли это полезнее? Выдерживая пристальный взгляд, скелет и не пытается сбежать. Даже когда незнакомец уходит. Он знает, что сказанные угрозы - реальны. Потухшим взглядом монстр ищет краски, но бросает затею, понимая, что те уже иссякли. Да и существовал ли правильный цвет для такой...истории? Кому поверишь - не расскажут. Улыбнувшись хаосу мыслей, что никак не желал оседать на дно, Инк безмолвной куклой падает на кровать. И ждёт. Ждёт. Ждёт... Приходит в себя скелет постепенно, сжимая в руках какие-то кусочки...картона? Фотографии? Присмотревшись, он видит себя. Рисует, что-то готовит, пытается вытащить Бруми из-под горы упавшего сверху хлама, показывает кому-то язык. Инк не помнит эти снимки, но, оно и не удивительно. Только, кто его снимал? Блу? А может Дрим? Кто бы ни держал камеру, хранитель только убеждается в правдивости своих догадок. Ни на одном снимке его приследователя нет. Что он и сообщает собеседнику. Тот не сможет отрицать факты, верно? И вновь ошибка. Не желая сдаваться, не желая принять положение вещей, его тянут и чуть ли не черепом сталкивают со стеной. Стеной, усыпанной его фотографиями. Похоже, всё ещё хуже чем он мог себе представить. Но, художник уверен, Дрим сможет помочь Эррору! А если не он, то...кажется, где-то была хорошая вселенная, существующая специально для таких...запутавшихся скелетов. Инк вновь забыл её имя. Собрав ворох копошащихся мыслей, хранитель еле заметно кивает. Нет смысла тянуть. Как бы хранителю ни было тяжело, необходимо сказать незнакомцу правду. - Эррор... Мне жаль, но... Остановившись, художник смотрит на разбитое чужим горем лицо. Его рука вновь свободна от суховатой и более крупной. Тёплой. Ошибка медленно съезжает вниз и, в очередной раз, теряет связь с реальностью. Возвращаясь в настоящее, Инк садится рядом. Хранитель хотел бы нарисовать этого необычного, во всех отношениях, монстра. ...он не чувствует страха. Вообще ничего не чувствует. И остаётся лишь потому, что знает - этот скелет не оставит его в покое. Почему-то художнику точно известно, насколько упрям тот, кого он не раз видел в своей постели.