Его Бог

      Сладкий привкус гнили, сладкий до тошноты... Тэру шумно дышит, сжимая в руках уже теряющую яркий цвет траву. Мужчина жмурится, стараясь спрятаться от гнилостной сладости, что преследует его с того самого телефонного разговора.       Бог – его Бог – стройный юноша с бледной кожей и худыми запястьями. Улыбка его Бога сравнима лишь с улыбкой Дьявола.       Голова Миками лежит на коленях Лайта, его глаза плотно закрыты. Голос его Бога подобен музыке, однако даже этот приятный звук не может успокоить игру страдающего воображения. Холодная рука Лайта накрывает лоб мужчины, одаривая его приятной прохладой, что вызывает дрожь и заставляет задержать дыхание на несколько секунд. Ягами криво улыбается, пропуская темные волосы Тэру сквозь свои тонкие пальцы.       — Как оказалось, преданным мне остался лишь ты, Тэру Миками, — Лайт проводит ладонью по щеке мужчины. — Я ценю твою верность.       Миками накрывает своей горячей ладонью ладонь Лайта, что покоится на его щеке. Ягами улыбается, упираясь спиной в ствол дерева. Его отросшие волосы спадают на приоткрытые губы. Рукава белой рубашки обнажают бледные запястья. Он опускает руку, касаясь уже остывающей земли. Он смотрит вдаль, на закат Солнца, и тихо смеется.       Тэру слышит смех Киры и улыбается, еще сильнее ощущая привкус гнили. Человеческая душа, наверное, имеет подобный вкус. Миками осознает, что этот мир уже давно прогнил, как и он сам, как и его Бог. И сейчас, лежа на Его коленях, ощущая Его прикосновения, слыша Его голос, он понимает, что они несоверешенны и грешны.       — Мы будем вместе создавать новый мир, пока смерть не разлучит нас. Верно, Миками?       Тэру вздыхает, наконец открывая глаза. Странные, двусмысленные слова, которые Лайт произносит с каким-то необыкновенным трепетом, и пугают, и восхищают мужчину, все еще лежащего на Его коленях.       Лайт берет в руки нож и жестом приказывает Миками подняться. Мужчина, словно послушный ребенок, мгновенно поднимается, садясь напротив Киры. Ягами с сосредоточенным видом подносит лезвие к своей ладони и касается холодным металлом своей бледной кожи. Миками не сводит глаз с Бога. Лайт проводит ножом по руке, оставляя глубокий порез. Темная кровь тяжелыми каплями медленно вытекает из свежей раны. Ягами странно улыбается и протягивает Тэру нож.       Мужчина поправляет спадающие на глаза волосы, принимая нож, протянутый Богом. Они понимают друг друга без слов – Тэру молча оставляет на своей ладони подобный порез. Он бросает нож на землю, и Лайт хватает его за руку, смешивая их кровь.       Ягами приближается к нему, притягивая к себе за подбородок. Он чувствует, как горяча кожа Миками. Мужчина буквально горит. Лайт расплывается в усмешке и отпускает его руку. Он расстегивает верхние пуговицы на своей рубашке, пачкая белую ткань в крови. Лайт целует Тэру, требовательно и страстно, будто желая украсть его оставшуюся часть жизни сквозь этот поцелуй. Одно лишь прикосновение губ Бога «исцеляет» Тэру. Этого сладостно-гнилого привкуса больше нет, и мужчина отвечает на поцелуй, обнимая Киру. Ягами касается руками горячих щек мужчины, оставляя кровавые следы, а Миками оставляет подобные узоры на его белой рубашке.       Юноша не знает, что руководит им в такие минуты, но он догадывается, что Тэру живет ради этих мгновений. Он вновь укладывает его на свои колени и, опираясь спиной о ствол дерева, блаженно улыбается. Они переплетают пальцы порезанных рук. Свободной ладонью Кира вновь перебирает волосы Миками, пропуская их сквозь пальцы, а Тэру касается своей разгоряченной щеки.       Ягами Лайт держит в своих руках самое совершенное орудие убийства, но в те же секунды он держит в руках свою смерть.