1.2
Альбедо оглянулся на мрачную темноту. Ксенон вовсе исчез и теперь почти вслепую корабль покидал место без какой-либо возможности вернуться обратно. Квадрант Хугопата – один из неизведанных участков космоса. Причина банальна: сложно находиться в нём даже для выживания, что уж говорить об исследованиях. А скрытый в его недрах Ксенон, окружённый множеством астероидов и извечной тьмой, вовсе был непреступен. И чтобы скрыть планету наверняка, Азимус и Маякс в прошлом изобрели устройство, создающее тьму ещё более непроглядную, чем она была здесь изначально. И всё же на протяжении многих лет здесь была не только работа, но и дом. Альбедо привык к полумраку на поверхности планеты, к её климату, ландшафту и флоре с фауной. Ему нравилась и лаборатория, хотя атмосфера в ней всегда напряжённая: создание Омнитрикса не было чем-то простым. Азимус легко срывался на коллег, постоянно контролировал действия и перепроверял. Чуть что не так, он тут же отчитывал и поучал. Даже Маякс, преданная Азимусу больше, чем своему народу, всё-таки не выдержала и однажды просто не вернулась со сбора ДНК-образцов. Для химеры Цуи Дженерис Маякс – поразительное исключение. Взять, к примеру, то, что она была одним из ведущих учёных Вилгаксии, и своими знаниями и навыками неоднократно подтверждала это. Даже среди галван мало кто так быстро продвигался по карьерной лестнице, как эта женщина-инопланетянка. При том, что она – одна из сильнейших представителей своего народа, эта трусишка, шарахавшаяся от любого шороха и вечно готовая бежать без оглядки, всё же смогла пополнить базу Омнитрикса, хотя посещать ей приходилось весьма опасные и страшные места. Что ж, Маякс – предпоследней из ассистентов, кто покинул Ксенон. Чуть-чуть не дождалась Альбедо, хотя он ни за что не отправился бы обратно на Галван сам, если не выставивший его Азимус, разбитый потерей связи с Кзайлин. – Азимус, Вам* просто изначально не стоило доверять Омнитрикс людям, – сжал пальцы галван. – Я докажу Вам, что Омнитрикс не утерян в этой битве. Пока Праймус существует, ничего не потеряно. Кзайлин обязательно вернётся. Это Кзайлин. Иначе просто не может быть. Перед отбытием Альбедо лично убедился, что её корабль исправен, внёс кое-какие изменения для большей манёвренности без вреда для входа и выхода в слипстрим и для самой Кзайлин. Конечно, можно сделать ещё лучше, но не на Ксеноне и не за столь короткое время – всё-таки разница между их видами была слишком огромной. Буквально: два с половиной дюйма** галвана против шести футов*** ускорита. Если бы не многочисленное оборудование и требования к тем или иным условиям Азимуса для работы, то даже Кзайлин пришлось бы ждать где-то снаружи окончания последних приготовлений к отправке Омнитрикса. Вот только Азимус как всегда озабочен лишь безопасностью своего детища. Оставалось надеяться, что он настолько уверен в способностях Кзайлин. Прекрасно же знал какой интерес вокруг разработки Омнитрикса, что сам же спрятал лабораторию. Как бы Альбедо не уважал Азимуса, как бы не стремился быть равным ему в научном поприще и в жизни, всё равно не всегда соглашался с решениями своего учителя. Омнитрикс утерян. Но его можно восстановить. Да, это отнимет время на создание часов. Да, они опять будут играться с силами, способными уничтожить Вселенную. Но вся база у них есть: все данные и все ДНК, операционная система, отработаны все действия. Омнитрикс можно вернуть. И это то, что позволит вернуть Кзайлин, если она всё-таки погибла в этой глупой миссии. Альбедо вернёт её с помощью воссозданных часов, ведь Кзайлин, образно говоря, стала матерью архетипа ускорита.***
Гвен продолжала обижаться из-за сорванных планов, ещё больше всё портило присутствие тупицы Бена в этой поездке. Опять его вонючие носки, глупые подколы и постоянное влипание в передряги. И почему все мальчишки такие глупые, а Бен, король среди них, – её кузен? Это ж надо быть таким дураком, что оказался подвешенным за трусы у школы. В этот раз хотя бы здесь нет Санни, с ней Бен вовсе неконтролируемое бедствие. И как только такого придурка терпят его родители и дедушка? Девочка в очередной раз вздохнула, рассматривая бесполезный уже график. Это лето будет совсем не таким весёлым, каким хотела провести и запомнить. Но раз график ушёл коту под хвост, то Гвен может сделать новый. По крайней мере, она постарается получить удовольствие и пользу от поездки. Дедушка Макс, конечно, сам выберет свой маршрут, но среди его выбранных мест, должны же быть и те, которые интересны его внукам? Гвен не составит труда уговорить дедушку Макса заехать в гимназию Бэнкрофт. А пока Бен будет валять дурака и не вмешивать её в передряги, Гвен сможет подготовиться к собеседованию. Главное, самой же не проговориться раньше времени, что она хочет поступить в первоклассную гимназию, открывающую двери в любой престижный университет и в светлое будущее вообще. Если Бен узнает о её планах, то точно всё испортит. Специально. К вечеру они наконец-то приехали в Йосемитский национальный парк. Гвен, конечно, могла бы просветить неотёсанного тупицу Бена, что этот парк занимает площадь семьсот сорок восемь тысяч четыреста тридцать шесть акров и славится своими ландшафтами, водопадами и реками с чистой водой, рощами секвойядендронов и… И зачем Гвен так распинается даже мысленно перед Беном? Он же даже знать не знает, что такое секвойядендрон. А если и знает, всё равно этот придурок не оценит всё великолепие места, куда их привёз дедушка. Что ж, кемпинг так кемпинг. Это национальный парк, место запланировано под отдых, так что тут безопасно. Есть где ночевать и голодными дедушка Макс их точно не оставит. То угощение из кафе уже давно переварилось в желудке и пошло дальше, оставляя за собой лишь желание поесть что-нибудь ещё после долгой дороги. – Перекусим, – объявил дедушка, вынося большую миску к местному сколоченному из досок столу. Одну. Большую. Общую. Миску. С чем-то живым. – Ладно, я не боюсь, – выдавил из себя Бен, смотря на кишащую живность. – Деда, что это? – Живые щупальца осьминога. У нас они редко бывают. В некоторых странах они считаются деликатесом. – А по-моему, это абсолютная гадость, – высказала своё мнение Гвен, наконец-то придя в себя. Она ахнула, когда один из щупальцев выпал из тарелки и попытался уползти как можно дальше. И это действительно выглядело гадко, что подступала тошнота. Настолько сильная, что если бы что-то было в желудке, то оно бы уже вышло. Это выглядело отвратительно. И самое противное ещё крылось в том, что Гвен не могла отвести глаз от единственной тарелки на столе, словно, если отвернётся, то ей просто затолкают в рот комок этой кишащей гадости, как младенцу ложку еды. Теперь Гвен знала наверняка, что от следующей поездки она точно откажется – пусть Бен развлекается с дедушкой Максом, как хочет. Просто запрётся у себя в комнате, пока дедушка не уедет. Только что пойманная рыба или кролик выглядели бы не так отвратительно, как это. Вот именно, это походило на наживку для рыбы, а не на человеческую еду! Лучше Гвен просто пригласит дедушку на день рождения и проведёт с ним совсем немного времени, чем опять будет есть что-то странное и гадкое. – Если не хотите, – подбодрил дедушка, видя, что ни Гвен, ни Бен не хотят прикасаться к ужину, – то у меня есть в холодильнике копчёный овечий язык. – О, я а бы съел обыкновенный гамбургер, – озвучил её мысли Бен. Гвен коротко кивнула и улыбнулась, хотя аппетит у неё уже пропал. – Ну что ты! Этим летом вы будете питаться экзотическими блюдами. Принесу язык. – Слышь, у меня в сумке полпакета чипсов и шоколадка, – обратился к ней Бен, стараясь говорить тихо, чтобы дедушка не услышал. – У тебя с собой что-нибудь есть? – Овсяное печенье и карамельки, – честно ответила Гвен. – Как думаешь, этого нам хватит на всё лето? Гвен опустила голову, ведь было итак понятно, что запасов нормальной еды едва ли хватит на раз. Да и говоря откровенно делиться своими запасами не желала. И знала Бена: тот тоже не подумает оставить ей ничего, зато съест у неё. Что ж, придётся перекусить парой штук печенья, когда пройдёт тошнота после жуткого зрелища. Да и принесённый овечий язык выглядел не лучше, но хотя бы не шевелился. Стараясь отвлечься от увиденных гадостей, Гвен после неудачного ужина уселась за ноутбук. Интернет ловил не очень, но необходимые материалы для подготовки сохранены на жёстком диске. Как же было здорово, что у неё с собой все нужные книги и конспекты. Это всё же лучше, чем тратить время в никуда, как делал тупица Бен, зависнувший в очередной видеоигре. – Кто хочет пожарить пастилу? – подошёл дедушка Макс. – Тогда… – отреагировал он на молчание, – будем рассказывать страшные истории. – Что может быть страшнее, чем провести лето с ненормальной сестрой? – рассмеялся Бен над своей глупой шуткой. – Дедушка, я бы рассказала, но я ищу в интернете средство, как избавиться от тупости, – ответила Гвен, не желая оставаться в долгу. – Бен, я ещё не нашла, но я найду для тебя. – Да перестаньте вы, наконец, – не сдавался дедушка, – мы же одна команда. Так и будете дуться друг на друга? Или интересно проведёте каникулы? Что лучше? – Он меня обижает. Гвен даже не стала уточнять чем именно в этот раз. Да и о чём говорить, даже сейчас он обозвал её ненормальной! Если уж кто из них ненормальный, так это Бен. Это он дурак-дураком, что учится кое-как, постоянно получает замечания от учителей, вытворяет всякие глупости и попадает в неприятности. Да даже сегодня днём он попал в такое глупое положение на территории школы! Он не умеет планировать ничего, не задумывается о последствиях. Всегда и всюду со всеми соревнуется, всегда старается доказать, что он лучший, а по факту лишь задавака. Не удивительно, что не может играть ни в одной команде. Да и ему это даже не интересно, ведь важнее эти глупые мальчишечьи борцы сумо и супергерои. Везде лезет, везде суёт свой нос, подвергает опасности себя и других. Делает столько глупостей, что даже вообразить страшно. А ещё он всегда старается всем доказать, что он лучше Гвен в чём бы то ни было. – Я пойду погуляю, – проворчал Бен, наконец-то отключив свою дурацкую шумную игру. – Не скучай без меня, Гвен. Гвен хмыкнула. Вот как раз без него она проведёт время так, как хочет. И скучать она точно не будет. – Дура! – злился Бен, пиная попавшийся на пути мусор, а если ничего не находил, то просто шоркал кроссовками. Хотелось бы сказать что-нибудь эдакое, что передало бы все его эмоции, такую обзывалку, которую Гвен в жизни бы не забыла, а самое главное – не могла бы ничего ответить, но от обиды Бен словно забыл все ругательства и оскорбления. Одно её присутствие было более унизительным, чем издёвки Кэша и Джей-Ти, из-за которых Бен неоднократно становился посмешищем для всей школы. – По-моему, это будут самые худшие каникулы в моей жизни, – продолжал высказывать в пустоту Бен, сжимая всё сильнее кулаки. – Это всё равно, что летом ходить в школу. Он остановился и запрокинул голову, закрывая глаза и представляя летние занятия. Жарко, душно, хочется мороженого или холодной газировки под вентилятором с игрой в борцы Сумо или перед телевизором с новыми сериями с Капитаном Немезисом, а вместо этого приходится постоянно собирать себя в кучку из растёкшейся по парте лужицы под голос мисс Найт. Бен поёжился и покрылся мурашками, когда то ли воображение, то ли воспоминание заставило ощутить, как холодная сладкая жижа стекает с затылка на шею и ниже, а кусочки льда запутались в прилипшей к коже футболке. “Эй, Теннисон, охладись”, – раздался в голове отчётливый смех Кэша. Его подхватил Джей-Ти, потом Билли Биллионс, потом кто-то ещё и ещё, пока вся школа не загудела словно цирк. Вот только звездой арены был всё-таки Бен. Каникулы с Гвен… это даже хуже, чем летом ходить в школу. Бен открыл глаза и удивлённо уставился на небо, по которому неслась звезда. Большая такая, яркая, с длинным хвостом. Казалось, что она летит уже над самыми верхушками деревьев. А может, и не казалось. Бен заворожённо провожал её взглядом: это невероятно, да и он никогда не видел, чтобы звёзды падали так близко, обычно это была какая-то точка в небе, которая мало чем отличалась от летящего самолёта. Бен уже представил, как будет хвастаться Гвен, что он увидел в лесу… Да, она вряд ли ему поверит, в очередной раз заявит, что он всё выдумал, но зато сам он знал, что это чистая правда. Чистая правда, из-за которой он впервые узнал, почему люди считают падающие звёзды красивыми. Это действительно красиво и завораживающе, что Бен не сразу понял, что звезда резко развернулась, будто ударившийся по бите бейсбольный мяч, и уже неслась на него. Бежать как можно дальше. Единственное решение, которое пришло в голову, а тело подчинилось ему. Собственная тень спереди становились всё длиннее и длиннее, позади шипело и пылало жаром. Взрыв. Ударило в спину, отбрасывая вперёд вместе с твёрдыми кусками земли. Бен не знал отключался ли он или нет, но всё на месте, только полный нос и рот пыли, уши немного давит и глаза режет. Бен потёр глаза, проморгался. Стало легче. Немножко вокруг размыто, как после фотовспышки, но очертания леса возвращались и постепенно становились чётче. Да и пыль наконец-то оседала. Откашлявшись, Бен всё же ощупал себя. Немножко больно местами. Боль – это хорошо. По крайней мере, дедушка Макс так часто говорил. Похоже, набил синяки при падении. Белая футболка вся покрылась пятнами грязи. Штаны выглядели чуть лучше лишь потому что они были ближе по цвету к почве. Руки местами измазаны, да и лицо наверняка такое же. В голове уже назойливо звучали насмешки Гвен, что её кузен не только король дураков, но и первый по грязи. Даже сейчас, когда её нет рядом, эта зануда бесила. Бен глубоко вдохнул и постарался выдохнуть как можно медленнее, как учила мама. Это было как-то по-девчачьи (хорошо, что никто из одноклассников этого не видел), но помогло – Гвен исчезла. Зато теперь Бен понял, что стоит у глубокой ямы, внутри которой что-то светилось. Сделал пару шагов поближе к краю. – Это похоже на космический спутник, – наклоняясь чуть вперёд, озвучил он свои догадки относительно лежащего большого шара. Не то, чтобы он знал, как именно выглядят космические спутники, зато чувствовал себя умнее, увереннее и спокойнее в целом. Земля под ногами обвалилась, утягивая за собой вниз. Бен с возгласом прокатился по обвалившемуся склону и упёрся ногами в дно совсем рядом с этим шаром, который вблизи больше походил на какой-то свернувшийся в клубок животное в металлическом панцире. Чешуйки панциря разбежались в стороны. Просто шар. С большими светящимися неоновым зелёным… – Часы? – спросил всё-таки Бен. Ну, или что-то очень похожими на наручные часы: циферблат с рисунком песочных часов, безель с четырьмя отметками и широкий толстый ремешок с массивными украшениями. – Часы из космоса? Конечно, ответа так и не последовало. Часы лежали и светились, а Бен стоял рядом, смотря на них, всё ещё не веря тому, что на него свалились космические часы. Почти буквально на голову. Вот кому не скажи – никто не поверит! А чтобы поверили, надо просто взять их. И Бен потянул правую руку к своей космической находке. Вот только кажется, это они нашли его: пальцы даже не успели коснуться, как часы вдруг ожили и сами прыгнули к нему на запястье, больно въедаясь в кожу, будто пытались съесть. – Отпустите мою руку! – испугался он. Пытался стряхнуть, оторвать от себя, даже схватил первую попавшуюся рядом ветку, но часы не поддавались, а кожу всё ещё неприятно щипало, будто в неё впились сотни, а то и миллионы мелких зубов. Испугавшись не на шутку, Бен выскочил из ямы и ломанулся в сторону микроавтобуса, зовя дедушку. Дедушка не откликался, Гвен тоже. Да и разбитый лагерь так и не появился. Бен растерянно остановился, наконец-то осознав, что он заблудился. Заблудился ночью в лесу с космическими часами, которые пытаются сожрать его руку. Или пытались – неприятное ощущение на руке пропало, осталась лишь тяжесть на запястье. Бен попробовал ещё раз снять часы, но те словно приросли. Веткой подлезть под ремешок тоже не вышло. Ни толстой, ни тонкой. Сучок просто ломался. Раз ремешок не поддаётся, то остаются лишь сами часы. – Кла-асс! – Бен заинтересованно уставился на выступивший циферблат. Что будет если нажать на него? Ведь то, что он принял за зелёные украшения на ремешке, оказалось кнопками. А кнопки же не делают просто так.***
– Добрый вечер, Профессор, – крикнула Дорис, так и не повернувшись к нему, продолжая следить за сообщениями и при этом быстро набирать команды. Как всегда появился бесшумно и где-то за спиной. Если бы не странное ощущение, то Дорис бы наверняка что-нибудь сотворила с перепугу, когда наконец-то заметила гостя. – Подождите пару секунд, на орбите… – Именно поэтому я здесь, Дорис, – он встал за спиной. – Я так понимаю, санитарам нельзя ничего предпринимать, – вздохнула она. – О, даже больше – я должна скрыть всё от остальных, – усмехнулась она, подтверждая на компьютере удаление данных. Убедившись, что техника выполнила команду, она развернулась на кресле, поднимая лицо. – Боже, у вас седина на висках и что с рукой? Женщина поёжилась, не понимая представилась ли ей боль из-за вида гостя с протезом от локтя или же это его ощущения. Иногда чужие эмоции и чувства сбивали, но они прекрасно помогали ей в работе и просто в жизни. Но бывало и так, что она не всегда правильно расценивала собственные ощущения, приписывая их другим и выдавая желаемое за действительное. И всё же это было частью её самой, как части тела. Особенно хорошо эти способности помогали ей при появлении Профессора, хотя он появлялся крайне редко. – Хотя, – задумалась она, – кажется, в детстве я таким вас и видела. Но это не важно. Раз вы здесь, то происходит нечто невообразимое. Профессор приходил редко, очень редко. Впервые он пришёл перед тем, как на Земле появились Санитары Космоса. Тогда Дорис не знала кто он такой, они не общались, да и заметила его лишь из-за этих странных ощущений. Какой-то сумбурный поток эмоций, который Дорис так и не смогла различить и понять. Ни тогда, ни теперь. Единственное, что она знала, что он не опасен для неё, но они нужны друг другу. Сложно объяснить, просто ощущения, мелкие размытые образы, ментальное общение. С Профессором оно не было отчётливым, как с пришельцами, обладающими экстрасенсорными способностями, но этого хватило, чтобы довериться нестареющему чудаковатому мужчине в белом лабораторном халате. Путешественник во времени, видящий историю и её варианты, знающий множество миров. Наблюдатель. Нет, смотритель. Тот, кто следил за течением времени, за правильностью течения. Поэтому Профессор появлялся лишь в экстренных ситуациях. И даже так он не вмешивался сам, а лишь давал подсказки кому-то, кто мог повлиять на события, не разрушая мир вокруг себя. Профессор не говорил об этом, Дорис же просто знала. И кажется, она была из тех, кто мог повлиять. Возможно, поэтому Дорис знала о беглеце во времени, узнала одной из первых среди санитаров. Она и её команда так и остались на планете среди последних действующих здесь санитаров, которые были на страже. Никто не знал появится ли беглец, если появится, то когда. Он сбежал от Профессора и путешествовал между мирами и во времени, наводил где-то там беспорядки. Объявился в другом мире. Но это же не говорило, что через любое мгновение он объявится здесь? Вот только совсем не похоже, что Профессор пришёл из-за него. – В вашей голове всегда такой беспорядок, а мысли противоречат сами себе? Судя по всему, Профессор приложил немало усилий, чтобы события сложились именно таким образом. Словно что-то исправил. Снова что-то исправил. Но это так шатко, что в любой момент всё может рухнуть. Дорис должна сохранить происходящее. Одни вершат историю. Другие сохраняют её. – Однажды я уговорю вас выпить со мной кофе и рассказать хоть что-то.