***
Несколько недель спустя Юнги пришёл домой и увидел чудо. — Это самая прекрасная вещь из всех, что я видел в своей жизни, — сказал Хосок, затаскивая его в их маленькую стрёмную квартирку. — Ты только посмотри! Ах, моё сердце! Он блаженно прикрыл глаза и ударил себя в грудь. Он вёл себя по-дурацки и чересчур театрально, но Юнги увидел искренние слёзы в уголках его глаз. Хосок затащил его в кухню, в которой были только раковина, плита с двумя конфорками и микроволновка, а также полки, обычно удручающе пустые. Обычно. — Что? — спросил Юнги, его горло сдавило от чувств. — Что… Откуда? Полки были переполнены едой. Куча коробок рамёна, кимчи с тунцом, огромные пачки риса, закуски из водорослей, чипсы, кола, свежие овощи, яйца… Юнги подумал о деньгах, которые с мучением откладывал на покупку продуктов, и внезапно понял, почему Хосок плакал. — Откуда? — снова спросил он. Хосок обернул руку вокруг Юнги и притянул его ближе. — Нас посетило чудесное существо, истинный ангел в виде матери Намджуна. Мама приехала в гости, благословила нас этими дарами и увела его, чтобы накормить хорошим стейком на ужин. Они могли не покупать продукты несколько недель. Недель. У них была подушка безопасности, возможность отложить побольше денег. Узел напряжения в его груди ослаб, и он почувствовал небольшое головокружение от облегчения. — Я знаю этот взгляд, — сказал Хоби. — Прекрати думать об экономии. Мы молоды, у нас есть свободный вечер и неожиданный клад, — он ухмыльнулся. — Мы пойдём гулять и купим самые дешёвые курочку и пиво, которые только сможем найти в Сеуле, ага? — он притянул Юнги ближе к себе и звонко поцеловал его в щёку. — Курочку, Мин Шуга! Курочку и пиво! Он исполнил маленький танец, который мог бы быть похож на танец курицы, если бы у курицы была идеальная координация и ей нравилось делать волну телом. — Ага, да, — Юнги отмахнулся от него. Один ужин им не повредит, они всё ещё могут сэкономить большую сумму. Но мысль о походе в переполненный ресторан или бар… он бы не хотел этого делать. Юнги не нравились клубы и бары, кроме тех случаев, когда он выступал, или тех, когда у него было гораздо больше денег на выпивку. Конечно, Хосок об этом знал, так что они в итоге оказались у реки Хан, сложив коробочки с курицей на колени, попивая пиво, которое Юнги запихнул к себе в сумку. На улице становилось холоднее, и единственными людьми на набережной помимо них была группка молодых людей. Они тоже выпивали и громко разговаривали, и несколько туристов фотографировались и увлечённо переговаривались на языке, который Юнги никак не мог узнать. Они сидели в уютной тишине, наблюдая за спешившими мимо людьми, от холода кутавшимися в свою одежду. Юнги не любил мёрзнуть, но любил спокойные осенние вечера, когда всё вокруг казалось более острым, ясным и чётким. Он открыл ещё одну банку пива и плечом толкнулся в плечо Хосока: — Это была хорошая идея. — Тебе стоит чаще слушать меня, хён, — Хоби толкнул его в ответ и улыбнулся. — Интересно, а… Эй! — он подпрыгнул и помахал рукой. — Эй! Че Хёнвон! Хёнвон-сси! — Юнги поднял голову и увидел идущего им навстречу парня, который остановился, явно шокированный. Он был высоким, долговязым и настолько красивым, что смотреть на него вблизи было почти странно. Этот симпатичный парень, видимо, Че Хёнвон, сощурился в темноте, и его лицо озарилось удивлением. — Чон Хосок? — он улыбнулся и пожал руку Хосока, хлопнув его по плечу. — Как ты, чувак? — А-а-а, ты же знаешь, весь в работе, — Хосок указал на Юнги, который стоял, отряхивая штаны от травы. — Мин Юнги, это Хёнвон-сси! Из Кванджу! — Юнги поклонился и пожал ему руку, улыбаясь. Он мог бы догадаться по акценту. Че Хёнвон, казалось, был не очень разговорчив, но подобное никогда не останавливало Хосока. Они тут же начали болтать, обсуждая старых учителей и закрывшиеся кафе, и другие вещи, но Юнги слушал вполуха. Его всё устраивало. Хосок был одинок и сильно скучал по дому. Юнги был рад, что ему удалось встретиться со старым другом, и довольствовался тем, что плыл по течению собственных мыслей, проигрывая в голове басовые партии, пробуя разные метровые сигнатуры и клавиши, настраивая мелодию. — О! — голос Хёнвона ворвался в его сознание. — Эй, Кихён-хён! Иди сюда! В Сеуле ведь живёт множество парней по имени Кихён, это не может быть… Конечно, это был он. Ю Кихён шёл к ним по тротуару. В этот раз на нём была парка и чёрная толстовка с капюшоном, а на лице — ни грамма макияжа, что всё равно не делало черты его лица мягче. — Куда ты подевался? — раздражённо спросил он Хёнвона. — Чжухон свалил, а потом ты ушёл… — Почему ты спрашиваешь его, куда он делся? — перебил его Юнги, потягиваясь и вставая. Он наклонился назад, хрустя позвоночником. — Видишь же, что он здесь. Кихён посмотрел на него, распахнув рот от удивления. — Снова пугаете людей, Юнги-сси? — В этот раз — за счёт заведения, — сказал Юнги. — Это не считается. Он улыбнулся Кихёну, который улыбался в ответ. Он снова ощутил странное чувство в животе, будто всё происходящее было нереальным. Этот вечер, как и тот, в который они встретились, был каплей, отделившейся от рутинного потока повседневной жизни трейни. И тут они заметили, как Хосок и Хёнвон пялились на них, открыв рты. Кихён задумчиво кивнул Юнги и тихо произнёс: — О, так вы намного талантливее, чем я думал, Юнги-ним. Ещё и этих двоих напугали, — он наклонился, на мгновение прижимаясь тёплым боком к Юнги, что так удивило его и отвлекло, что он не заметил, как Кихён стянул у него из-под носа курочку. — Вы знаете друг друга? — спросил Хосок, растерянно поджимая губы. Юнги не удивился его замешательству. Они были практически неразлучны двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю. — Ну, очевидно, что да, — продолжил он, поднимая брови. — Ты стащил курицу Юнги-хёна и всё ещё не лишился пальцев, — он неуверенно улыбнулся Юнги, ожидая объяснения. Я встретил его, когда мы оба были призраками в моём сне, подумал Юнги. — Да, мы встречались, — сказал он, глядя на Кихёна, вгрызшегося в кусочек курицы, что говорило о присутствии в его жизни долгих часов танцевальной практики и отсутствии достаточного количества еды. Юнги тихонько вздохнул и протянул ему остатки курицы. — Ты что, блять, издев… нет, — Кихён оттолкнул от себя коробку. — Возьми, или я сброшу тебя в реку, — произнёс Юнги, закатывая глаза. — Он может, — добавил Хосок, кивая. — Просто возьми, так будет проще. — Я выше, я бы тебя победил, — сказал Кихён, всё ещё отпихивая коробку, но уже не так настойчиво. — О-о-о, как мило, — произнёс Хёнвон, похлопывая Кихёна по голове. — Хён, это первый раз, когда ты можешь сказать такое, так ведь? Кихён сдался и прижал коробку с курицей к своей груди. Он покачал головой и рассмеялся, на его щеках появились ямочки. — Ты ещё пожалеешь, что сказал это, Че Хёнвон, — сказал он, всё ещё смеясь. Его смех был немного пугающим. Они продолжили препираться, но Юнги не слышал голосов, рассматривая острые черты лица Кихёна. Он не был красивым, как Хёнвон, или эффектным, как Намджун, или харизматичным, как Хоби. И всё равно Юнги хотелось пальцами проследить линии его лица, потыкать в эти ямочки, потрогать тонкие поджатые губы… блять. Блять, блять, блять. У него не было времени на чувства. — Пойдём, — сказал Кихён, толкая его и вырывая из потока мыслей. — Свалим от этих придурков. Послушаешь трек, над которым я сейчас работаю? Я хотел бы услышать твоё мнение. Что ж. Блять. Они оказались в кафе, где пили американо и делили наушники Юнги, слушая музыку. В перерывах между обсуждением треков и обменом мнениями о всё менее и менее известных музыкантах они говорили о себе. Юнги узнал, что они оба родились в девяносто третьем году, что Кихён был новым трейни в Старшипе. Главным вокалистом, что неудивительно. Песни, которые Юнги услышал сегодня, были ещё круче, чем та, которую он услышал в студии той ночью. У Кихёна был высокий, чистый и сильный голос с красивым тембром. — Мне нужно поработать над танцевальными навыками, — сказал Кихён, морщась. — Сейчас я — просто голос. Нужно уметь больше, чтобы дебютировать. Юнги рассказал ему, что ненавидит танцевать, но тоже работает над этим, и что Хосок помогает ему. Рассказал о написании песен с Намджуном и о том, что ему приходится подгонять биты, чтобы успеть за невероятно быстрой читкой Намджуна. Рассказал о каком-то вундеркинде из Пусана, пареньке, которого нашёл и пытался заманить к себе Бан Шихёк. — Я не уверен, что мы с Намджуном готовы быть родителями, — произнёс он, вздыхая. — По утрам Джуни даже тапки свои не может найти. Они не говорили о семьях или о доме. Никогда не знаешь, что может оказаться болезненной темой для других трейни, и, видит бог, Юнги сам не хотел бы обсуждать это дерьмо. Кихён говорил на чистом сеульском диалекте, ярком и чётком. И голос у него был такой же — спокойный, ясный и тихий. Несмотря на пробегавшую по телу дрожь, возникшую от притяжения, Юнги чувствовал себя умиротворённо. — Я играю на фортепиано, — сказал Кихён, и Юнги снова почти забыл, как дышать. — Я тоже, — произнёс он, чувствуя, что ухмыляется. Он знал, что играл достаточно хорошо, чтобы впечатлить кого угодно, и ему очень, очень хотелось удивить Кихёна. Влюблён он в него или нет, Юнги хотел быть лучшим во всём. — Нам стоит как-нибудь сыграть вместе. — Дай мне свой телефон, — сказал Кихён и посмотрел… он посмотрел на Юнги сквозь ресницы таким взглядом, заставляя задуматься, отчего сердцебиение вдвое ускорилось, но всего на мгновение. Через секунду Кихён снова был спокойным и собранным, проницательным парнем из Сеула. Юнги глянул вниз и увидел, что Кихён записал свой номер телефона и айди профиля в какаотоке. Юнги отправил ему два сообщения, потому что да, теперь они были друзьями. Вы [01:00] Ю Кихён грязный куриный вор КХ [01:46] Я ворую только чистую курочку, извращенец***
Две недели спустя Кихён отправил Юнги своё селфи. Он лежал на полу в какой-то танцевальной студии, его чёрные волосы прилипли к его лбу. Юнги увидел краешек его белой, насквозь мокрой от пота футболки. КХ [21:34] Мёртв. Вы [21:37] Сидишь в соцсетях из могилы, впечатляюще КХ [21:38] Я воскресну, чтобы пойти посмотреть на своего друга, он будет петь в баре в эту пятницу. ты со мной? Вы [22:00] полагаю, ничего страшного не случится, если меня вдруг увидят рядом с мерзким зомбарём КХ [00:56] я должен тебе ужин. Я заплачу за самый шикарный (дешёвый) кимбап в Инсадоне Вы [00:57] ради бесплатной еды я точно в деле Юнги не знал, можно ли ему позвать Намджуна и Хоби, поэтому не стал этого делать. Он понимал, что рискует оказаться в компании трейни Старшипа, но. Может ведь случиться и так, что Кихён там будет один, и что тогда? Он не хотел бы, чтобы Намджун говорил за всех или чтобы ему пришлось затаскивать пьяного Хоби обратно в квартиру. Он планировал сохранить своё достоинство и поэтому молчал. Пока не наступил вечер пятницы. Юнги принял душ и оделся. А затем сменил рубашку, потому что она странно смотрелась со штанами. А потом переодел штаны, потому что первая рубашка ему нравилась больше. Он добавил цепочку и снял кольцо, нацепил ещё два. Он как раз решал, что надеть — шляпу или бандану, когда в комнату вошёл Намджун. — Хён? — с любопытством спросил он. — Идёшь куда-то? — Ага, — сказал Юнги, поднимая шляпу и аккуратно опуская её себе на голову, потом быстро снимая, чтобы она не успела испортить причёску. — Друг Кихёна сегодня поёт в одном баре, можно обойтись без прикрытия, плюс напитки дешёвые. — Кихён, — медленно произнёс Намджун. — Тот друг Хоби? — Юнги не видел его лица, но мог расслышать осторожный тон. Это был голос Намджуна, готовящегося к Серьёзному Разговору, и сердце Юнги забилось чуть быстрее от предчувствия. — Друг друга Хоби, и я встретил его раньше. А что? — Шляпа. Определённо шляпа. — Это, эм, — сказал Намджун, затем замолчал. Юнги повернулся, чтобы посмотреть на него. Намджун рассеянно теребил своё одеяло, уставившись на свои руки. — Это… свидание? Ох, блять. Никто не знал его лучше, чем Намджун. Ему стоило этого ожидать. Юнги с самого начала сказал ему, что иногда трахается с парнями. Он не хотел, чтобы что-то помешало их целям или однажды стало сюрпризом. И он правда хотел знать, не связывает ли он свою будущую музыкальную карьеру с каким-то гомофобным мудаком. Намджун с ярым энтузиазмом убедил его, что ему всё равно, и больше они об этом не говорили. — Нет, — произнёс Юнги, снова отворачиваясь к зеркалу и надевая шляпу. — Не свидание, — это почему-то казалось неправдой, и он никогда не мог ничего скрыть от Намджуна и поэтому выпалил: — Я не уверен, что он… — он закрыл рот. — Я не знаю, — тихо сказал он. — Не думаю, что это свидание. Намджун на секунду замолчал, затем встал и бросил Юнги свою любимую чёрную шляпу, ту самую, которую он купил в Осаке. — Надень эту, — только и сказал он. — Она хорошо смотрится с рубашкой.***
Когда Юнги вышел из автобуса, Кихён уже ждал его. На нём было хорошее пальто, такое, которое можно было бы носить с костюмом, и шарф. Он выглядел дорого. Юнги начал сомневаться в выбранной им шляпе. Кихён ещё не заметил его, поэтому он мог понаблюдать за ним со стороны. Другим людям он мог бы показаться высокомерным, может даже немного раздражённым. Но Юнги видел его рассеянный взгляд, слегка шевелящиеся губы и руку на бедре, отбивающую ритм. Юнги подумал было снова напугать его, но Кихён заметил его краем глаза и улыбнулся, помахав. — Ты как-то слишком приодет для такого случая, — произнёс Юнги и тут же захотел себя ударить. Просто класс, Мин Юнги. Ты смог дать Кихёну понять, что обратил внимание на его внешний вид и почему-то выразил неодобрение? Круто. Отличная работа. На щеках Кихёна появилось два красных пятна, и Юнги почувствовал себя ещё хуже. — Ты хорошо выглядишь, — быстро сказал он. — Хочу украсть у тебя это пальто. — Ты хоть знаешь сколько я копил на него? — спросил Кихён. — Я неделями ел в два раза меньше обычного, чтобы купить его. Так что оно обязано выглядеть хорошо, — он не смотрел на Юнги, когда говорил это. От холода его щёки покраснели ещё сильнее. Пальто выглядело хорошо. И Кихён выглядел так же. Кимбап, как и предполагалось, был чертовски дешёвым, с привкусом пластика. Бар был обычным, чересчур громким и тёмным, чтобы можно было нормально слышать и видеть друг друга, но им удалось занять уголок с приличным обзором на сцену. Они прижимались друг к другу плечами, пытаясь уместиться в маленькой нише, которая незримо отделяла их от остальной толпы. Юнги не любил толпы и громкие бары. Ему не нравилось стоять в толпе постоянно движущихся и толкающихся незнакомцев, считая свои вдохи и выдохи, но стоять в тёмном углу, прижимаясь к Кихёну? Это было неплохо. Юнги и правда нужно было взять свои чувства под контроль. — Кто-то ещё придёт? — прокричал он будто бы небрежно. Кихён будто удивился. Он закусил нижнюю губу. — Эм, нет, я… нет, — он почесал затылок. — Минхёки думал, что пойдёт, но, э-э, отказался. Так что, — он пожал плечами. Юнги кивнул, думая, что бы ещё сказать, но свет приглушили, и группа начала играть, так что он сосредоточился на музыке. Музыка была хороша, была его зоной комфорта. Музыка была общей для них с Кихёном темой, и никакие глупые чувства не могли изменить этого. Группа была неплохой, пиво — дешёвым, и они говорили о музыке весь обратный путь до автобусной остановки, о том, как изменили бы аранжировку песни, о том, что Юнги всегда очень нравилась американская музыка, но почему все делают каверы только на американские группы? В Корее ведь много потрясающих артистов, ему не хочется слушать «Mr. Brightside» в сотый раз. — О, так ты говоришь, что хочешь присоединиться к моей кавер-группе Биг Бэнг? — спросил Кихён, преувеличенно-шокированно приподнимая брови. — Я как раз хотел спросить тебя об этом, спасибо, что начал разговор первым. И диалог двинулся дальше, они болтали о том, как видели Биг Бэнг на Олимпик Арене, сравнивали любимые песни, напевая и читая друг другу рэп, пока не пришёл автобус Кихёна. — В следующий раз идём в караоке! — прокричал Кихён, садясь в автобус. Юнги показал ему большой палец вверх и всю дорогу домой пытался не думать о «следующем разе».***
Следующим разом оказался походом по магазинам в Хондэ несколько недель спустя. Они продолжали переписываться, но их расписание оставляло им крайне мало свободного времени, и эти промежутки редко совпадали. Рождество почти наступило, и Юнги готовился уехать в Тэгу через пару дней. Вы [22:45] тренировку отменили, собираюсь провести вечер в Хондэ, притворяясь, что могу позволить себе хоть что-то там купить КХ [22:48] составить компанию? Юнги попытался не чувствовать себя взволнованным, но его сердце забилось быстрее. Нахер эту влюблённость, серьёзно. Вы [22:53] ага, встретимся на станции Хонгик через час? В Сеуле было адски холодно, порывы ветра, гуляющие между зданиями, приносили с собой жёсткие снежинки, покалывающие те несколько сантиметров кожи Юнги, что остались открытыми. Он был одет в футболку, кофту с длинными рукавами, толстовку и зимнее пальто. Вдобавок ко всему на нём была шапка, шарф и перчатки, и Юнги сомневался, что Кихён узнает его. Он и сам немного запаниковал, рассматривая невысоких парней с чёрными волосами, закутанных в одежду. Казалось, улицы вокруг станции Хонгик кишели ими. Но он узнал Кихёна сразу, как только тот вышел из метро. Он шёл быстро, сунув руки в карманы, и прямо по направлению к Юнги. — Куда мы пойдём? — спросил он, даже не здороваясь. — Я сейчас задницу отморожу. — Вообще-то это я тебя ждал, — сказал Юнги, толкая его в грудь. — Грубиян. У него не было никакого плана. Ему нужно было купить духи для матери, но на самом деле он хотел ненадолго отвлечься, выйти из рабочего режима, прийти в себя перед тем, как поехать домой. Он отчаянно скучал по Тэгу, когда думал о доме, но, когда он туда приезжал, всё было настолько странным, что у него кружилась голова. Всё было не таким, как он помнил, и он сам — в том числе. Когда он лежал в кровати в своей детской комнате, он думал о годах, которые провёл, умирая от желания быть в другом месте, в Сеуле или Нью-Йорке… и чувствовал только вес своей усталости, боль, пронзающую плечо, напряженные, затёкшие мышцы ног, сокрушительный вес его страхов и тревог. Он слышал, как его родители взволнованно перешёптывались, пока пытался уснуть, и их разговоры прокрадывались в его сны. Юнги хотел провести вечер, не думая ни о чём, только разглядывая красивую одежду вместе с другом. Хотел выпить немного кофе, поговорить о всякой ерунде, немного пофлиртовать. Коллектив Бантан собирался вместе, готовясь к дебюту, и Юнги преследовало ощущение, что вся вселенная задержала дыхание, ожидая увидеть, как он совершит самую большую ошибку в своей жизни. Как оказалось, поход по магазином с Кихёном тоже был не самой лучшей идеей. Они довольно быстро купили духи, затем побродили по нескольким магазинам с электроникой, потягивая кофе и разговаривая о студиях, которые собирались организовать когда-нибудь, когда станут айдолами. Иногда случалось такое, что Юнги слишком привыкал разговаривать с кем-то по переписке, и потом ему было неловко видеться с ними лично, будто они каждый раз знакомились заново. С Кихёном они сразу перешли к лёгкому подшучиванию, которым обменивались, когда, уставшие, поздними ночами отправляли друг другу нелепые сообщения. Поход по магазинам с Кихёном был классной идеей до тех пор, пока Кихён не схватил его за запястье и не сказал: — Пойдём, давай примерим кое-что, — он начал тянуть Юнги к небольшому бутику. — Нужно примерить всё, что не можешь купить, — объяснил он. — Потом пойти домой и составить список вещей. И затем следить за скидками или искать что-нибудь подешевле в интернете. — Ты звучишь, как моя мама, — произнёс Юнги, но не сказал о том, что сам делал так же, ведь его мать была умной женщиной. Поход по магазинам с Кихёном оказался очень, очень плохой идеей, когда Кихён снял пальто, за ним — свитер, а затем и футболку с короткими рукавами, оставив только тонкую, обтягивающую белую майку, небрежно заправленную в джинсы. Они стояли в примерочной (Можешь войти, я просто рубашки примеряю), и Кихён хмурился, глядя на белую рубашку на пуговицах с рисунком из хризантем над передним карманом. Юнги был в аду. В месте, где чёртова майка задралась, а пояс джинсов сдвинулся вниз, было видно крошечный оголённый участок бедра Кихёна. Это был маленький отрезок кожи, где мягкий живот встречался с твёрдостью бедренной косточки, и Юнги отчаянно хотелось укусить это место. — Это лучше смотрелось бы на тебе, — сказал Кихён, дёргая Юнги за пальто. — Давай, раздевайся. Это была худшая из всех идей Юнги.***
КХ [11:10] Привет! моя двоюродная сестра работает ассистенткой менеджера в одном караоке в Каннаме. Реально шикарное место, не то, что эти кабинки тесные. Она может провести нас на пару часов. Ты занят? Вы [11:12] Свободен после десяти, если ты реально хочешь услышать, как я пою. КХ [11:12] Ага, это пойдёт на пользу моему эго. Вы [11:13] Мудак. Ладно, но я заставлю тебя читать рэп. Сестрой Кихёна оказалась миниатюрная женщина лет тридцати с такими же угловатыми чертами лица, только будто бы менее острыми. Суджин-сси широко улыбнулась, когда увидела их. — Ах, мой маленький братик, который звонит только тогда, когда ему что-то нужно, — сказала она с теплотой в голосе. — В следующий раз, когда сможешь приехать домой, будешь сидеть с детьми. Мне нужен свободный вечер. Она провела их мимо нескольких комнат. Они и правда были совсем не похожи на обшарпанные комнатушки с тонкими стенами и въевшимся запахом алкоголя, к которым привык Юнги. — Понял-принял, нуна, — произнёс Кихён, целуя её в щёку. — Ты ведь знаешь, что ты моя любимая сестрёнка? Суджин закатила глаза, глядя на Юнги. — Он тот ещё врунишка, — сказала она ему. — Но мы почему-то любим его, — она повернулась к Кихёну и начала загибать пальцы. — Комната ваша на три часа, пока остальные не будут заняты и не образуется очередь. Затем вас выгонят ради клиентов с деньгами. Вам нельзя заказывать напитки. Ваших денег на них не хватит, а я за них платить не собираюсь. Если вы вдруг принесли свой алкоголь, я даже не хочу об этом знать. И вам же будет лучше, если это место останется безупречно чистым, когда вы уйдёте, ясно? Она ушла, как только убедилась в том, что они будут хорошими, чистоплотными и порядочными молодыми людьми и ей совершенно не о чем беспокоиться. Когда за ней закрылась дверь, Кихён достал бутылку соджу и плюхнулся на очень, очень красивый диван у дальней стены. — Так, кто первый? Юнги подошёл к дисплею и пролистнул предложенные песни. — Ой, давай ты, — сказал он. Кихён каким-то образом пронёс ещё и два разных стакана и достал их из своей сумки. Юнги дождался, пока он нальёт соджу, а затем нажал кнопку воспроизведения. Он был рад, что подождал, потому что Кихён чуть не уронил бутылку, почти падая от смеха, когда комнату наполнили вступительные аккорды «Mr. Brightside». — Да пошёл ты нахер, нет, — сказал он. — Ни за что. Включи что-то типа Супер Джуниор, и я покажу тебе, на что я способен. Они пели по очереди в течение часа, выпили бутылку соджу на двоих. Юнги не был пьян, но чувствовал себя тепло и расслабленно. Ему нравилось смотреть, как поёт Кихён: он пел всем телом, откидывался назад во время сложных нот и наклонялся ближе к микрофону, сгибаясь почти пополам во время особенно трогательных частей. Юнги мог бы наблюдать за ним всю ночь, развалившись на диване, держа в руках недопитый стакан соджу. Однако Юнги слишком любил выделываться. — Я собираюсь пофристайлить, — объявил он, поднимаясь с дивана. — Сто лет этим не занимался, — так и было, но сегодня вечером он чувствовал потребность сделать это. Он был на взводе, почти возбуждён. В комнате было немного жарко, и он уже почти час слушал, как его друг и предмет глупой, безответной влюблённости поёт, как чёртов ангел, наблюдал, как ткань его тонкой рубашки липла к влажной коже. Юнги взглядом проследил, как капля пота скользнула по коже за ухом Кихёна, спустилась вниз по шее и исчезла в звеньях цепочки. Это было слишком. Юнги нужно было выпустить пар. Он запустил бит, выключил систему подсчёта очков, прочистил горло и спросил Кихёна: — Ты готов? Кихён, вытиравший лицо салфеткой, остановился, опустив руку. Он тяжело сглотнул и посмотрел — снова тем самым взглядом — на Юнги. — Наверное, нет, — ответил он, криво улыбаясь. — Скорее всего, нет, — согласился Юнги. Он наклонил голову, размял плечо и покрепче сжал микрофон. — Погнали, — сказал он на английском и пустился во все тяжкие. Он не был уверен в том, как долго читал. Он старался изо всех сил, потея, выплёвывал слова в микрофон. Он не видел Кихёна, не видел ничего, кроме разноцветных огней комнаты, проступающих сквозь веки. Он тяжело дышал, читая всё быстрее и быстрее, в груди разрастался пожар, по вискам и груди стекали капли пота. Его рубашка была немного расстёгнута и липла к телу, но ему было плевать. Он был в ударе и знал это, правильность каждого слова и каждого бита резонировала в его теле. Он почувствовал, как бит ускорился, а затем внезапно оборвался, музыка закончилась, вырываясь у него из-под ног. Он был так взвинчен, что не смог дочитать строчку. Вместо этого Юнги услышал свой смех, глубокий и хриплый, исходящий из самой груди. Это был самый лучший момент во всей его грёбаной жизни, полный чистой радости, пота и музыки. Юнги открыл глаза, вытирая лицо рукавом. Он широко улыбался. Он знал, что выглядит самоуверенно, но ничего не мог с этим поделать. Руки Кихёна были приподняты, будто он всё ещё продолжал подбадривать Юнги. Он стоял, открыв рот, и просто смотрел, пялился на него, не двигаясь с места. Воздух на мгновение сгустился, стал горячее, румянец начал подниматься вверх по груди Юнги, окрашивая щёки. Он горел изнутри и снаружи, и ему хотелось чувствовать отдачу от Кихёна. Хотелось, чтобы он обнял его, или закричал (или потрахался с ним), сделал хоть что-то, чтобы Юнги мог сохранить это чувство. — Пиздец, — сказал Кихён, всё ещё пялясь, облизывая губы. — Блять, это было горячо. Поток ледяной воды обрушился на Юнги и залил его огонь. Он почувствовал, как дрожат мышцы живота и ног, страх разоблачения, страх за себя и Кихёна, ужас от того, что подобная вещь была сказана вслух — всё это перекрыло возбуждение, которое он испытывал минуту назад, но всего на секунду. А потом он посмотрел на Кихёна, который был бледен, словно призрак, каким его посчитал Юнги, когда они впервые встретились. Его губы были плотно сжаты, а глаза бегали из стороны в сторону. — Я… Я не… Юнги мог сказать что-то вроде «Я и раньше трахался с парнями» или «Всё нормально» или «Я никому не скажу» или, что было бы более честно, «Я дрочил под ту песню, которую ты прислал мне на прошлой неделе», но он не был силён в словах, когда они не касались музыки, так что он просто схватил Кихёна за ворот рубашки, толкнул к стене и поцеловал. На мгновение Кихён застыл и напрягся, поднимая руки в защитном жесте, думая, что Юнги собирался ударить его, но когда понял, что происходило на самом деле, он приоткрыл рот и обернул руки вокруг шеи Юнги, притягивая его ближе. — Блять, — выдохнул Кихён, осыпая поцелуями шею Юнги. — Мы могли всё это время заниматься этим? Пиздец. — Поверить не могу, что ты не понял этого сразу, — сказал Юнги, руками проводя вдоль тела Кихёна и хватаясь за шлёвки на его джинсах. — Блять, с тех пор как мы встретились, я всё время расхаживал с наполовину стоящим членом. Он дёрнул бёдра Кихёна на себя, бесстыдно потираясь о него. Его член был адски твёрдым, и у него давно никого не было, а сейчас в его руках был горячий парень, и он не собирался упускать эту возможность. У Кихёна тоже стояло. Он опустил руки на задницу Юнги, пытаясь прижать их друг к другу как можно ближе сквозь слои одежды. — Я дрочил на песню, которую ты мне скидывал, — прошептал Кихён на ухо Юнги и тут же спрятал лицо в его шее, опаляя кожу жаром щёк. Юнги чуть не сбил весь настрой, смеясь, пока не смог выговорить: — Возможно, мы оба извращенцы… Я, наверное, больше не смогу слушать твои песни на людях, потому что рискую опозориться. Трения между ними было так много, что они уже почти не целовались, просто тяжело дышали друг другу в рот, прижимаясь к искусно отделанной стене комнаты. Юнги не знал, сможет ли кончить вот так, но был чертовски уверен в том, что хочет попробовать. У него перехватило дыхание, когда Кихён пальцами коснулся его соска, костяшками задевая чувствительную кожу, посылая это ощущение прямо к члену Юнги. Блять, ладно, ему плевать на свидетелей, он сейчас вытащит из штанов свой член прямо в караоке. — Тебе такое нравится? — спросил Кихён, его взгляд потемнел. Он облизнул губы. Внезапно в коридоре раздался шум, чей-то смех, неразборчивый и приглушённый. Несколько женщин прошли мимо комнаты, их смех растворился в гуле битов, доносящихся из остальных комнат. — Моя сестра убьёт меня, если увидит, что мы трахаемся в этой комнате, — сказал Кихён. — Типа, по-настоящему убьёт и ещё возможно расскажет моей маме, что будет… — он вздрогнул. — Лучше уж надеяться на смерть. — Точно, — Юнги лбом уткнулся в плечо Кихёна, переводя дыхание. — Мы можем пойти ко мне? Намджун и Хоби знают о, э-э, обо мне, — он указал на них, имея в виду полное отсутствие гетеросексуальности. — Но они не знают о тебе, и я пойму, если ты не захочешь, чтобы они знали. Кихён отстранился от Юнги, но не резко, а осторожно, намеренно увеличивая пространство между ними. Он был не из тех, кто принимает поспешные решения. Юнги знал об этом и был рад, что Кихён решил тщательно всё обдумать. — Ну, о тебе никогда не ходили подобные слухи, так что. Они наверняка хорошо хранят секреты, — он закусил губу, не отводя взгляда от губ Юнги. Юнги рассмеялся. — На самом деле, они отвратительно хранят секреты. Но они хорошие друзья, они никогда не подставили бы нас. — Хорошо. Поехали, — Кихён кивнул и потянулся к запястью Юнги, снова притягивая его к себе для поцелуя. — Быстрее, — пробормотал Юнги ему в губы. — Пока я не отсосал тебе на этом диване и не оставил наедине с сестрой для оправданий насчёт пятен. Кихён ахнул и прикрыл глаза. — Ебать, — прошептал он. — Надеюсь, скоро этим займёмся, — сказал Юнги, толкая его к двери. — Давай-ка уйдём отсюда.***
Они ворвались в квартиру, хихикая и путаясь в конечностях друг друга. Как только дверь за ними закрылась, Кихён приклеился к спине Юнги, лапая его задницу и губами касаясь шеи. Юнги слышал, как Хосок поёт в душе. Намджуна нигде не было видно. — За мной, — сказал Юнги, наклоняя голову, чтобы дать Кихёну больше пространства. Блять, а у него острые зубы. Каждое касание дарило мурашки, пробирающие с ног до головы. Он взял себя в руки, чтобы развернуться и вовлечь Кихёна в глубокий поцелуй, руками блуждая по его плечам и задней части шеи. — В спальню, — прошептал он в чужие губы. — Сейчас же. Юнги схватил его за руку и прошагал к двери, рывком открывая её и пугая Намджуна. Тот вскрикнул и чуть не уронил на себя книгу, которую читал. Он лежал на своей кровати и ногой задел гору игрушек, вызвав маленькую плюшевую лавину. — Выметайся, — выпалил Юнги, толкая Кихёна — который пытался вежливо представиться — на кровать. — Мы собираемся потрахаться. Кихён свалился на матрас, свернулся в калачик и перевернулся на бок, лицом к стене. — О, боже, — простонал он, пряча лицо в шарфе. — Пожалуйста, перестань. Заткнись, — кончики его ушей были ярко красными. Он начал безудержно хихикать. — О! О-о? Окей! — Намджун неуклюже встал, хватая свою книгу, телефон и, на секунду задумавшись, свои лучшие шумоподавляющие наушники. — Хорошо, я просто пойду… Да, я пойду? Просто хочу, чтобы вы знали, что я вас очень поддерживаю, правда-правда… — Потом расскажешь, — сказал Юнги, снимая куртку. Кихён медленно плавился от смущения, всё ещё пряча лицо. — Ага, да, окей, — сказал Намджун, на выходе из комнаты поскальзываясь на куче игрушек и захлопывая за собой дверь. — Приятно познакомиться, Кихён-сси! — прокричал он из-за закрытой двери. Раздался ещё один хлопок и какой-то слабый стук, а затем в гостиной внезапно громко заиграла музыка. Мелодия хоть и звучала приглушённо, но узнать её можно было мгновенно. — Ух ты, — рассмеялся Юнги, пытаясь убрать руки Кихёна от его лица. — Всегда мечтал переспать с кем-то под тему из Марио. Он забрался на кровать, накрывая собой Кихёна. Затем он решил, что этого недостаточно, и оседлал его, расставив колени по обе стороны от его бёдер, всё ещё держа руками его запястья. Кихён расслабил руки. Он сильно покраснел и улыбался так, что на его щеках проступили ямочки. — Хочешь сказать, что никогда не трахался под неё? Я удивлён и немного разочарован. Юнги поддался желанию, которое преследовало его месяцами, и коснулся пальцами лица Кихёна, кончиками ныряя в ямочки и скользя по скулам. Кихён сделал резкий вдох, смотря на него потемневшим взглядом. — Всё когда-то бывает в первый раз, — сказал Юнги, наклоняясь и снова целуя его. Кихён под ним выгнулся, схватив Юнги за бёдра и потянув вниз, потираясь об него пахом. Внезапное давление заставило Юнги оторваться от поцелуя и заскользить мокрыми губами по щеке Кихёна. — Да, — выдохнул он. — Вот так. Кихён сделал это снова, снова и снова, но грубая ткань джинсов стесняла его движения. Ладони Юнги вспотели и пуговицы рубашки Кихёна ускользали из-под пальцев. — Давай я, — сказал Кихён, приподнимаясь. — И ты тоже разденься. Юнги расстегнул половину пуговиц на своей рубашке и неловко стянул её через голову, стараясь не зацепить украшения, и сбросил её на пол. Когда он снова увидел Кихёна, рубашка на нём была расстёгнута и висела свободно, а под ней была та чёртова майка. Юнги коснулся голой кожи его бедра, в том самом месте, которое он заметил ещё во время их похода по магазинам. — Блять, ты красивый. Кихён не ответил; он сел ровно и обхватил руками талию Юнги, зубами цепляя его сосок. — Блять, — выдохнул Юнги. — Всё закончится пиздец как быстро, если ты продолжишь в том же духе. Ему нужно было срочно снять джинсы; его стояк пульсировал так, что ему было почти больно, а ещё он боялся, что из-за давления ткани на член он его кончит себе в штаны и, как следствие, умрёт от смущения. Худшая из смертей. — Погоди, дай мне, — сказал он, расстёгивая пуговицу на джинсах и двигая бёдрами, чтобы снять их, заставляя Кихёна зашипеть и вонзить ногти в мягкую кожу Юнги рядом с позвоночником. — Хорошо, — Кихён перевернулся, скидывая Юнги на бок. На них обоих были узкие джинсы, и Юнги даже не попытался сделать вид, что помогает Кихёну раздеться. Сделать это самостоятельно было быстрее и эффективнее. Юнги приподнял бёдра и выскользнул из своих джинсов, и это придало ему уверенности в том, что он не кончит в ту же секунду, как Кихён коснётся его члена. Они потянулись друг к другу одновременно, находя удобное положение для поцелуя, Юнги приподнялся на локте, а Кихён лежал на спине. Поцелуй был тёплым и сладким, а ещё самым нежным из всех, что были у Юнги за последние несколько лет. В жизни трейни не было времени для секса, не говоря уже о времени на отношения, и весь опыт Юнги сводился к целомудренному флирту в старшей школе и быстрым, снимающим стресс перепихам с людьми, которых он подцепил в баре. Сейчас с ним был его близкий друг, человек, которому он мог отправлять музыку и советовать, что купить, который понимал, чем Юнги приходится жертвовать. Кихён был его другом, но в то же время он был пиздец каким горячим парнем, который сейчас извивался под ним, кусая его за губу. Это был не сон, а самый настоящий джекпот. И Юнги решил, что ему надоело сдерживаться. Изгиб кожи на бедренной косточке Кихёна мучил его несколько месяцев и был причиной смущающего количества грязных фантазий. — Хочу тебе отсосать, — сказал Юнги, зубами проходясь по рёбрам Кихёна и двигаясь ниже, чтобы поставить засос на его бедре. Он теперь принадлежит мне, подумал он, и идея обладать Кихёном казалась такой привлекательной, что он прикусил кожу и поставил засос и на другой бедренной косточке, распластав ладони на бёдрах Кихёна. — Давай быстрее, — произнёс Кихён хриплым, дрожащим голосом. Он двинул бёдрами вверх. — Блять. Это будет… — он закрыл лицо рукой. — Просто начни уже, — у него так сильно стояло, что член упирался головкой в живот, и Юнги понимал, что может заставить Кихёна кончить, просто целуя и кусая его везде. Но он этого не хотел. Никак не предупреждая Кихёна, он взял его член в рот сразу же, без прелюдий, пытаясь не задохнуться, когда Кихён неосторожно подбросил бёдра вверх, тут же выдавая поток ругательств и извинений. Он давно никому не отсасывал и сейчас делал это неаккуратно, пачкая всё вокруг слюной и случайно цепляясь зубами, но тяжесть во рту была такой приятной, он испытывал невероятное чувство близости от прикосновения кожи к коже и тяжёлого дыхания в унисон. Его собственный член пульсировал, он вжался бёдрами матрас, членом касаясь ноги Кихёна, и едва не кончил на простыни. — Я сейчас, — выдохнул Кихён через пару минут, касаясь плеча Юнги. — Я сейчас… прямо… — Юнги не очень нравилось глотать, поэтому он отстранился и довёл его до оргазма рукой, смотря, как Кихён выгибается на кровати, кончая довольно долго. По крайней мере, Юнги был чрезвычайно доволен собой. Кихён, по-видимому, был монстром, которому даже не потребовалось отдохнуть после крышесносного оргазма, потому что он потянулся к Юнги и притянул его к себе для поцелуя. — Я не могу тебе отсосать, мне же нужно петь, — сказал он, опуская руку на член Юнги. — Но я могу… — он начал медленно дрочить Юнги, под немного странным углом, но трения и давления было достаточно, чтобы мышцы живота Юнги напряглись. Кихён придвинулся ближе, затаскивая Юнги на себя, чтобы головка его члена проезжалась по луже спермы на животе Кихёна. — Блять, — прошептал Юнги. — Да, — он сам начал толкаться в руку Кихёна, рваными движениями проезжаясь членом по его липкому от спермы животу и груди. — Да, да, — повторял он, оргазм накрыл его с такой силой, что он почти ослеп. Его мышцы напряглись, он прижался к мокрому от пота Кихёну, тяжело дыша ему в шею. — Блять, — сказал он, перекатывась на спину. — Пиздец. Какое-то время они лежали, тяжело дыша и пялясь в потолок. Юнги чувствовал себя потрясающе, абсолютно вымотанным и расслабленным. Он подвинул свою ладонь ближе к руке Кихёна, цепляясь за его мизинец своим. — Это лучший день в моей жизни, — сказал Кихён, и он звучал так серьёзно, что Юнги невольно начал хихикать. — Я буду праздновать его каждый год, с тортом, как положено, — он переплёл их пальцы. — День, когда Мин Юнги высосал мой мозг через член. — Да, я очень хорош, согласен, — произнёс Юнги, и Кихён попытался пнуть его, но попытка оказалась жалкой — удар больше был похож на судорогу. — Мне нужно в душ, — сказал Кихён. — Блять, я не могу вернуться в общежитие, от меня несёт сексом. — Расслабься, — сказал Юнги. — Можешь помыться у нас. И у нас примерно один размер, я дам тебе свою одежду. Он поднял телефон, чтобы посмотреть на время, и увидел сообщение от Хоби. ХС [00:33] Мы с Намджуном пойдём в студию, вернёмся через пару часов. Оденься пж, никто из нас не хочет видеть твой член. Вы [01:00] мой член офигенный, ты бы обзавидовался, если бы увидел. Мы скоро уйдём. ХС [01:01] ты же знаешь, что я рад за тебя? Вы [01:01] фу, перестань Они помылись (по отдельности, потому что в душе едва хватало места для одного) и быстро оделись. Почти всё время молчали, но молчание не было неловким. Они просто спокойно привели себя в порядок, тихо проходя мимо друг друга в маленькой кухне. Юнги не знал, было ли это разовой акцией, или… они теперь встречаются? Эта мысль казалась нелепой. Отношения между трейни редко заканчивались хорошо, а у айдолов, чтоб их, тем более, а ведь Юнги даже не брал в расчёт тот факт, что они оба — парни. Юнги думал, что знает, от чего отказывается ради мечты стать айдолом, но реальность продолжала неприятно удивлять его. Он бы снова выбрал этот путь, даже не задумываясь, но иногда, мельком оглядываясь назад и видя, какой могла бы быть его жизнь, он чувствовал себя немного потерянным. Среди всех Мин Юнги из разных вселенных был тот, кто остался дома, поступил в университет, стал бухгалтером и женился на милой девушке из Тэгу; ещё один был рэпером, который в текстах своих микстейпов писал абсолютно обо всём, и плевать он хотел на искусственно сияющих, раскрученных айдолов. А теперь появился ещё один Мин Юнги, у которого, возможно, был парень, они вместе занимались музыкой и ходили по четвергам есть лапшу и пить пиво с друзьями. Но это была не его жизнь. И уж точно не жизнь Кихёна. То, что произошло сегодня ночью, было чистой воды везением, и просто не было смысла хотеть большего. — Ты всегда такой грустный после секса? — спросил Кихён, вырывая его из потока мыслей. Он подошёл к Юнги со спины и положил подбородок ему на плечо. — Хочу знать, чего мне ждать в следующий раз, — он звучал неуверенно, будто спрашивая. — А будет следующий раз? — спросил Юнги. — Я… Я хочу этого. Чтобы был следующий раз. Просто, — он выдохнул. — Это так трудно. Мы почти не видимся. — Да, — тихо произнёс Кихён. — Но я очень хочу. — Будет непросто. — Но это стоит того? — с надеждой спросил Кихён. — Да, — Юнги наклонил голову, укладывая её на плечо Кихёна. — Определённо стоит. Они ничего друг другу не обещали, не использовали ярлыков и даже не могли предсказать, сколько это продлится, но в этот момент они были друг у друга, и Юнги чувствовал себя как тот Мин Юнги, у которого были друзья, была стрёмная квартира и была музыка, а ещё был Кихён в каком бы то ни было статусе… что ж, ему чертовски повезло.***
Ничего особо не изменилось после той ночи. У них всё ещё почти не было свободного времени, они не списывались по несколько дней к ряду, если у них было особенно загруженное расписание, и не виделись неделями. Тем не менее, они общались так часто, как могли, и занимались действительно ошеломляющим сексом в довольно странных местах. (Был один памятный случай, когда Юнги однажды вечером пришёл навестить Кихёна в Старшипе после поздней тренировки. Всё закончилось тем, что они потрахались в подсобке. Юнги полулежал, опираясь на коробку с бумажными полотенцами, Кихён был на нём сверху. «Давай быстрее», — прошипел Юнги. — «Нас могут услышать», и Кихён ахнул, замерев, и кончил без стимуляции прямо на футболку Юнги. Это зрелище было таким горячим, что Юнги кончил, толкнувшись бёдрами ещё пару раз, и рассмеялся, как только отдышался. «Ого-о-о-о», — протянул он. — «Серьёзно?». Кихён тихо посоветовал ему заткнуться.) Всё стало ещё сложнее, когда будущий коллектив Бантан наконец собрался вместе, и Юнги начал жить в одной комнате с семью парнями и без какого-либо личного пространства. Сокджин-хён, высокий, хорошо сложенный и очень красивый студент колледжа, которого сотрудники БигХита поймали прямо на крыльце кампуса, теперь был самым старшим по возрасту, но отнюдь не по поведению. Он был добрым и спокойным человеком, который знал, как уважать границы соседей по комнате. Намджуну Джин выносил мозг, но Юнги он нравился. Лучшей его чертой был тот факт, что он любил детей и проводил с ними много времени, дурачась и играя, но в то же время мягко воспитывая. Они стали ходить за ним хвостиком, как маленькие утята, требуя его внимания, что уберегало их от неприятностей и не давало совать нос в чужие дела. Джин-хён был добрым, дружелюбным и открытым, и поэтому Юнги решил рассказать ему о… о Кихёне. Он начал с фразы «Я встречаюсь с парнями, но можешь не переживать, ты мне не нравишься», продолжил информацией о том, что «есть один человек… он тоже… тоже трейни, я бы не хотел, чтобы у него были неприятности» и закончил, явно придя в панику от этого разговора, расплывчатым намёком на тот факт, что он скорее всего не станет трахаться с кем-то в их общежитии. Он не ожидал, что у разговора будут странные последствия, но сейчас, оглядываясь назад, он понял, что должен был их предвидеть. — Тебе нравятся парни? — спросил Джин, выражение его лица было одновременно мягким и серьёзным, между бровей залегла маленькая морщинка. Юнги вообще не мог понять, что было у него на уме. — Да. Выходит, у тебя с этим есть какие-то сраные проблемы? — огрызнулся Юнги, чувствуя, как разочарование тяжело оседает у него в груди. — Тебе нравятся парни, — медленно повторил Джин. — Но не я? — под конец фразы у него слегка сорвался голос. Он покраснел, приоткрыв рот. — …нет? — сказал Юнги, не понимая, к чему он клонит. — Нет даже намёка на влечение? — спросил Джин, указывая на свою и правда идеальную линию челюсти. — К человеку с таким лицом? — он фыркнул, складывая руки на груди. — Невероятно. Даже когда я без рубашки? — он резко дёрнул ворот своей футболки, преувеличенно расстроено надув губы. — Теряю хватку, — с грустью произнёс он. — Я, Ким Сокджин, — пропел он, обнимая Юнги одной рукой. — Самый красивый айдол в Корее… во всей Азии! И мой собственный одногруппник говорит, что не заинтересован во мне. У Юнги гора упала с плеч, и он рассмеялся, не удержавшись. — Возможно, немного заинтересован, хён, когда ты без рубашки, — сказал он, похлопывая Джина по плечу. — Я ведь тоже человек. Не то чтобы Юнги не доверял младшим, он просто считал, что не стоит распространяться об этом при всех. Он не знал, как они отреагируют, поэтому старался не выдавать себя. Кихён иногда заглядывал в общежитие, чтобы забрать его, или они вместе тусовались в студии, но ему казалось, что отношения между ними неочевидны. Однажды, когда Юнги возился на кухне, готовясь к приходу Кихёна, в комнату вошёл Джин, подбрасывая свои ключи от машины. — У нас свободный вечер, — объявил он так, будто все остальные не были в курсе. — Хотите куда-нибудь сходить? Я поведу. В кино? Поужинать? Тэхён с Чимином пытались отработать танцевальное движение в слишком маленьком пространстве, толкаясь и смеясь. — Да! — крикнул Чимин, отталкивая Тэхёна, который снова в него врезался. — Хён, ты с нами? — спросил он у Юнги, который держал свой бумажник в зубах, заправляя рубашку в штаны. — Неа, — отвлечённо произнёс Тэхён, сбрасывая домашние тапочки и копаясь в куче обуви возле двери. — За хёном зайдёт его парень. Юнги замер. Его бумажник выпал изо рта с тихим стуком. Он посмотрел на Джина, который быстро покачал головой. Это не я, пожал он плечами. Чимин стоял, прислонившись к столу и прикрыв рот рукой. Тэхён поднял взгляд, замечая наконец тишину. — Что? Я не… — он посмотрел на Джина, ища помощи. — Думаю, это должно было оставаться в секрете, Тэхён-а, — ласково сказал Джин, ероша его волосы. — Всё нормально, скажи хёну, что ты никому о нём не расскажешь, пока он в обморок не упал, хорошо? — Юнги-хён, — произнёс Тэхён немного хриплым голосом. Юнги пришёл в себя. Глупая реакция, они же были группой, командой. В секретах не было никакого смысла. Его не расстроила мысль о том, что все знают, его скорее сбило с толку слово «парень». — Всё в порядке, Тэхёни, — сказал он вслух. — Просто… нам нужно быть осторожными, хорошо? К тому времени, как Кихён пришёл за ним, он уже успокоился, но это слово всё ещё не давало ему покоя. В голове кружила мысль, что прошло уже много месяцев с их второй встречи, которая произошла недалеко от того места, где они гуляли сейчас. — Младшие в курсе, — выпалил Юнги. — Все знают. Все они. Догадались, — он не смотрел на Кихёна, пристально глядя на дрожащую поверхность воды. — Они знают о… — Кихён потянул его за руку, явно желая, чтобы Юнги повернулся к нему, но он не мог, не сейчас. — О том, что ты мой парень, — произнёс Юнги и тут же захотел забрать свои слова обратно. Ему нравились их отношения, просто… Он прикрыл глаза, его сердце билось так сильно, что он видел пульс под веками. Он не слышал ничего, кроме своего дыхания, и не в первый раз уже задался вопросом, можно ли умереть от тревоги. — Ого, — наконец-то услышал он голос Кихёна. — Это выглядело болезненно, — когда Юнги открыл глаза, Кихён одарил его лукавой улыбкой. — Пожалуйста, больше не делай себе больно, говоря о своих чувствах, потому что, уверяю тебя, смотреть на это было очень тяжело, — он начал смеяться, но глаза его лучились теплом и счастьем. — Ой, да пошёл ты, — сказал Юнги, пихая его в плечо. — Я больше никогда не буду с тобой разговаривать, — он снова толкнул его, для профилактики. — Нельзя так обращаться с собственным парнем, — сказал Кихён, потирая руку. Он взглянул на Юнги и улыбнулся, на его щеках появились ямочки. Он покраснел, снова отводя взгляд, и Юнги был рад, что не ему одному было нелегко. — Привыкай, — сказал он. — Идём дальше. В этот раз Кихён заплатил за их курочку.