Смятые простыни

Она лежала на кровати, наблюдая, как мужчина возле окна стоял и о чем-то думал. Её обнажённое тело нежилось в простынях его постели, а сам он, накинувший солдатский мундир, смотрел на звёзды, которые ярко горели на ночном небе. Леви ждал. Чего он ждал, он сам не понимал. Завтра должна была случиться пятьдесят седьмая вылазка за стену. Он не знал, что произойдёт. Он не знал ничего. В конце концов, сейчас он просто смотрел на звёзды в попытках понять, но на ум ничего не приходило. На столике у окна стояла чашка чая. Одна. Леви пил чай один. Горячая жидкость больно обжигала горло, но Аккерман всё ещё пил её. Девушка, лежавшая в его комнате, наблюдала за каждым его движением, наблюдала за тем, как он пьёт чай, как он смотрит на звёзды, и как он смотрит на неё. Пик Фингер ничего не ждала от Парадиза. Она никогда не думала, что вообще может чего-то ожидать от этого гиблого места. С детства ей твердили лишь о том, что это остров грязных дьяволов. Отродий. Элдийцев, которых нужно убить. Да, всё было именно так. И Пик действительно не знала, как оказалась в постели с одним из них. Но одно она знала точно. Её тянуло к Леви. С той первой встречи в Тросте Пик, неожиданно увидевшая Леви, поняла, что этот человек отличается от всех, кого она узнала за пять лет жизни на острове. Это был другой человек. Это был Леви. Капитан Леви. И, удивительно, как сильно можно было привязаться к островному дьяволу. Она лежала в его постели, абсолютно обнаженная, и смотрела, как мужчина пьёт чай. Обычно после секса мужчины пили что-то покрепче. Он точно отличался от всех, кого она когда либо видела. Он был другим. И он заставлял её сердце трепетать больше, чем кто-либо. Одеяло, еле покрывающее её голую грудь, спало вниз, и она встала с кровати. На душе бушевал ураган. Её жизнь будто больше ей и не принадлежала. Она чувствовала, как мужчина каждый раз страдает. И она знала, что частично была причиной его страданий. Она хотела принять его боль. Она хотела стать той, кто примет все его страдания на себя. Ей хотелось, чтобы капитан хоть раз ей улыбнулся. Он никогда этого не делал. Пик хотелось разделить эту острую боль с капитаном. Ей хотелось прекратить его страдания. Ей было больно от того, что ему больно. И за этот месяц она это чётко осознала. Пик была удивлена, как быстро смогла привязаться к этому угрюмому человеку, который только и умел, что придираться к уборке, придираться к людям и придираться к ней. В перерывах между сексом. Она не помнила, как впервые оказалась в его постели, хотя это было всего лишь две недели назад. Просто в один момент она зашла к нему и потерялась. Потерялась в этой маленькой комнатке с абсолютно мягкими простынями. Ей хотелось быть здесь всегда. Это был только их мир, который они строили сами. Иногда Пик все казалось слишком абсурдным. Смешным. Она воин Марлии. Пик Фингер. Он сильнейший воин человечества. Леви. Просто Леви. Капитан Леви. Это казалось ей наваждением. Леви тоже казалось это полным абсурдом. Он. Капитан. Она. Разведчица. Но в Пик было что-то, что заставляло его быть в этой комнате с ней. Она на цыпочках подошла к нему и обвила его шею сзади, поцеловав в щеку. Она стояла так пару минут, а они находились в абсолютной тишине. Им нравилось молчать. Они получали от этого непомерное удовольствие. Эта тишина в объятиях друг друга заставляла их верить, что ещё не всё потеряно. Пик не могла оторваться от его шеи. Целовала осторожно, оставляя мокрую дорожку. Она вдыхала запах капитана, превращая это в настолько интимный момент, что у обоих щемило сердце. Леви нравилось чувствовать, как она оставляет своё горячее дыхание на нем. Она всё ещё была обнажена, и этот миг становился ещё прекраснее для него. Когда в комнате потухал свет, и она раздевалась, всё меркло по сравнению с ней. В замке было очень тихо. И Леви наслаждался этим идеальным моментом перед экспедицией. Пик, видя лицо капитана, продолжала целовать его. Она мысленно просила у него прощения за завтрашний день. К её ужасу, она понимала, что пощады ей не видать. Но она всё равно целовала его. Горячие слёзы текли по её щекам. О, как тяжела была жизнь и её последствия! Как глупо было привязаться к островному дьяволу. Как неосторожно и больно. И всё же она продолжала его целовать. — Пошли в постель, поздно уже… — прошептала она. — Пошли… Пик, ты плачешь? — спросил он, смахивая слезу с её щеки. — Ты плачешь? — Прости, подумалось о завтра. — какая наглая и глупая ложь. Он же ей верил. Он же встал и прижал её к своей груди. Он же хотел, чтобы она была самой счастливой в его объятиях. Леви сам не знал, как ему удалось привязаться к ней. Девица, которая чем-то выделялась среди других солдатов. Она была старше, мудрее и совершенно другой. Её вселенская печаль навевала на него какую-то непонятную грусть. И да, он ей верил. Хотел верить всей душой. Как глупо отдавать своё сердце неизвестной девчонке. Но он же отдал. В этой темной ночи, в этой темной комнате они были лишь вдвоём. Это был их момент, которым они наслаждались сполна, каждый по своей глупой причине. Но их объединяла тяга друг к другу. Леви подхватил её на руки в тот момент, когда она потянулась к его шее. Он аккуратно положил её на кровать, целуя каждый миллиметр разгорячённой кожи. Его ладони бесцеремонно гуляли по телу, а она так сладко шептала ему в губы его имя. — Пожалуйста, не умирай завтра. — шепчет он ей на ухо. — Я не умру, не умру, Леви. — слёзы катятся по её щекам. — Не волнуйся. И он снова ей верит. Он верит, что с ней всё будет хорошо. — Я убью тебя, если с тобой что-то случится. — он говорит это строго, устрашающе, но она лишь улыбается своей грустной улыбкой. — Не волнуйся, Леви, пожалуйста. Он обнимает её, он вдыхает её запах. Пик пахнет вишней. Такой спелой, сочной и вкусной. Он прикусывает её кожу, оставляя на ней засосы. Он усердствует, когда стальной хваткой удерживает её талию. Она не клинки. Но он все равно продолжает держать её так, словно она может случайно выскользнуть из его рук. И ему нравится её так держать. Так надёжнее. Так… правильнее. Или же это совсем неправильно, и они запутались. Два одиноких человека, которые нуждаются в том, чтобы быть друг у друга. И только один из них знает, что так не должно быть. Это все неправильно и глупо. Тогда почему сейчас, в его руках, она тает так сильно, что её кожа обжигает его? Она тянется к нему, чтобы запечатлеть один единственный поцелуй, прежде чем он войдёт в неё, и она забудется в собственных чувствах. Прежде чем он начнёт медленно двигаться, она попытается прошептать ему в губы горячее «ты мне нужен», но всё сольётся в стонах, и у неё не будет сил, чтобы сказать это вновь. Она будет чувствовать, как Леви проникает в неё каждой клеточкой своего тела. Она будет чувствовать, как он целует её упругую грудь, заставляя стонать под ним. И все это заставляло Пик чувствовать себя живой на этом острове грязных дьяволов. Она знала, скольким людям они с Райнером, Бертольдом и Энни испортили жизни. Сотням. Тысячам. И когда Леви узнает, он не простит её. Она больше никогда не ощутит его дыхание у себя на шее, она больше никогда не почувствует его поцелуи, и она никогда больше не услышит нежное «Пик», предназначенное только ей. Таким капитан был только с ней, но, увы, когда-то всему приходит конец. На смятых простынях лежали двое. Они переводили дыхание, чтобы хоть немного прийти в себя. Пик, лежавшая на своей половине кровати, осторожно пододвигается к Леви, словно ждёт, что он отвернётся от неё. Но он лишь тянется, чтобы обнять её. Её голова покоится у него на груди, а она кладёт руку на его живот, чтобы обводить на нём какие-то нелепые узоры. Это успокаивает. Это делает её паршивый мир лучше. Когда она засыпает, Леви кладёт ей на волосы свою руку, гладя их. И, удивительно, но он ей улыбается. Хотя она уже не видит эту улыбку. На смятых простынях лежали двое. Леви хотелось верить Пик. А ей хотелось верить, что это никогда не закончится.