Пустота способна сотворить с человеком многое, взять его тело под свой контроль, направляя на отчаянные поступки или наоборот — заставляя отказаться от чего-то дорогого, до этого приносящего хоть какое-то ощущение радости. Чувство равнодушия к миру полностью меняет планы на будущее и мировоззрение, в целом. Появляются мысли о том, что это никогда не прекратится. Хочется плакать, биться головой о стену, разбивать стеклянные предметы, крушить всё, лишь бы чувствовать хоть что-нибудь.
Но что, если эта пустота спасает людей? Может, она заботится о моральном и физическом состоянии, не давая им уйти на дно, где ожидают лишь слёзы, нервные срывы, травмы и болезненные воспоминания? Кто знает, возможно эмоциям и чувствам тоже нужен отпуск, просто мы об этом не догадываемся.
Такие мысли не раз посещали голову белокурой девушки, сейчас смотрящей на свою кровь, сочившуюся из новых глубоких порезов. Останутся шрамы, но их и без того огромное количество. Руки, ноги, плечи, икры, ступни… Каждый порез, тогда и сейчас, был сделан с целью заглушения противного и тяжёлого чувства безразличия, засевшего в её душе, физической болью. Хоть это и оказалось бесполезным.
Несмотря на размышления о пользе отсутствия каких-то либо чувств, иногда обладательница светлых волос пыталась исправить ситуацию. В числе попыток был не только полюбившийся ей селфхарм: поцелуи, дарящие пятисекундное чувство дежавю; половые связи, слегка разыгрывающие кровь; наркотики, создающие иллюзию другого, счастливого мира; и даже что-то банальное, как алкоголь, давным давно не помогающий в таких ситуациях;
— Бэлл! — доносится голос из соседней комнаты, прерывающий уединение блондинки и лезвия.
Девушку словно осенило, что сейчас она не дома, у себя в комнате, а в совершенно чужой квартире, вместе с семью другими представительницами женского пола, сейчас весело распивающими алкоголь. Сколько ей вообще удалось просидеть наедине со своими мыслями? Неизвестно. Счёт времени давно потерян.
Лезвие аккуратно кладётся обратно под чехол смартфона, где, кажется, надёжно спрятано от посторонних глаз. Рукава толстовки вновь скрывают порезы, как и пластыри, если речь заходит о пальцах. «Кошка поцарапала» — неплохая отмазка, с учётом двух представителей семейства кошачьих в её доме. Но это лишь в случае, если увидят небольшие царапинки.
Кузнецова, натянув на себя улыбку, быстро покидает комнату хозяйки квартиры, выходя к остальным. Девушки с интересом обсуждают какую-то, скорее всего, не особо важную новость. Несколько человек расположились на полу, остальные же сидят либо на стульях, либо на диване. На журнальном столике стоит бутылка классического «Jack Daniel’s», рядом пару рюмок и бокалов, а также тарелки с виноградом, лимоном и нарезанным сыром.
— Вернулась! Мы думали, что ты умерла уже, — восклицает одна из девушек, активно жестикулируя в момент произношения своих слов.
— Куда я денусь, — будто насмехаясь над знакомой за такую речь в её сторону, отвечает Бэлла, параллельно открывая бутылку виски.
Янтарно-золотистый напиток переливается за гранёными стенками обычной рюмки. Это сложно назвать чистым виски, скорее бурбон, ведь основным сырьём для производства столь знаменитого алкоголя по большей части стала кукуруза, а не ячмень, как в классическом варианте.
Светловолосая делает глоток, чувствуя, как её любимый многоуровневый вкус радует вкусовые рецепторы в ротовой полости. Сначала сладость, напоминающая карамель, потом мягкий дым, дополненный пряностью и ореховым послевкусием. Многие разбавляют подобный алкоголь колой или яблочным соком, некоторые и вовсе закусывают сразу после глотка, но для Бэллы это кажется неприемлемым, ведь главное — почувствовать все тонкости напитка, а не перебивать его чем-то привычным.
Скорее всего, долгий отдых от распития спиртного оставил последствия в виде резкого и быстрого опьянения. Хватило двух рюмок, чтобы блондинка почувствовала себя невероятно пьяной. Она вроде веселилась в компании, слегка забывшись. Это дарило хоть какой-то шанс отдохнуть от вечной боли и страданий души. Но ничего не может происходить без последствий. будучи невиновной, ей удосужилось понести наказание за своё веселье.
— Как там Костья? — вопрос от девушки напротив, перевернувший сознание, заглянувший в воспоминания и отдающий болью в грудной клетке.
— Мы расстались, — неожиданно для себя, холодным, ровным тоном, ни раз не поколебавшись, отвечает Кузнецова.
Но чего стоил этот ответ… Тоска действительно съедала её изнутри, давя непреодолимым грузом где-то глубоко внутри. Всё это время воспоминания оставались на подсознательном уровне, не собираясь всплывать окончательно. Упоминание стало для них весомым поводом напомнить каждый момент, каждое сообщение, поцелуи под дождём, все планы на будущее и то чувство эйфории, появляющееся рядом с любимым человеком.
«А дождь на окнах рисует,
напоминая о твоих поцелуях»
Боль охватила каждую клетку тела, заставив голубоглазую встать и молча уйти от компании. Никто не сказал и слова. Все понимали, какое чувство сейчас испытывает девушка, ведь знали, как сильно она любила.
Свежий зимний воздух проникал в лёгкие Бэллы, но она собиралась испортить его никотином. Руки автоматически потянулись в карман, доставая оттуда пачку «LD» с зелёной кнопкой и зажигалку глянцевого красного цвета. Раздался скрежет, вызывающий маленький огонёк, который в свою очередь поджёг табак. Первая затяжка слегка сняла головную боль, но не смогла прогнать из мыслей любимое имя.
На улице дождь, делающий снег мокрым, а атмосферу неприятной, склизкой. Настроение было испорчено окончательно. Одно упоминание имени или фамилии бывшей девушки казалось выстрелом в сердце. Это давало понять, что даже спустя продолжительное время, белокурая не смогла отпустить этого человека. Её мучали глупые надежды на восстановление отношений, появляющиеся либо из ниоткуда, либо из её фантазий.
«Всё дело в том, что дождь ничем не рискует.
А я боюсь, что потерял тебя»
Здравый смысл шептал о том, что всё бесполезно, пора покончить с чувствами к ней, найти другую, как она и советовала. Но эмоции доминировали над ним, лишь добивая девушку.
Теперь даже пустота заполнилась болью и Бэлла заплакала… Слёзы скатывались по её щекам, впервые за несколько недель.
В голове звучали строчки из песни, чётко описывающей состояние девчушки и нагоняющей этому вечеру особенной атмосферы горечи в перемешку с безысходностью.
«Я невозможно скучаю. Я очень болен, я почти умираю. А где-то ты и ничего не узнаешь.»
