Almost

Ты сидишь рядом, подтянув колени к груди и храня угрюмое молчание, а я смеюсь. В голос, заливисто. Как же это забавно - наблюдать, как ты сидишь, насупившись и не отвечая ни на одну из моих дерзких реплик. А я уже не в состоянии остановиться, и потому говорю и говорю без умолку, захлебываясь едким смехом. - Я Вас любил... - привыкнув к нескончаемому потоку речи, даже не замечаешь, что произносимые мною слова - уже не просто приколы. Привыкла, должно быть, со мной не зацикливать внимание на таких вещах. Даже не поворачивая головы в мою сторону, якобы невозмутимо смотришь вдаль. Но я ведь знаю, что лишь из нежелания показывать истинные эмоции скрываешь свое раздражение. Догадываешься, наверное, как это выводит меня из себя, и не даешь ни одной моей фразе заставить тебя поменяться в лице. - А это что за принцесса из землянки? - пытаясь перекричать бьющую по ушам музыку, громко осведомляюсь у одного из приятелей, обратив внимание на немного сгорбленную девушку, прислонившуюся к стене неподалеку. - Дина, что ли? - голос парня слышится так, как будто в уши всунули по пробке. Тихо усмехнувшись, окидываю фигурку нарочито оценивающим взглядом. Прямые темные волосы до плеч, цвет которых при свете разноцветных лампочек, ввинченных в потолок, разобрать было проблематично, длинная косая челка, почти полностью прикрывающая лоб, бесстрастный взгляд из-под полуопущенных век, скрещенные на груди руки, запястья, увешанные кучей разных фенечек и браслетов, длинная черная футболка с большим рисунком, спортивные штаны и темные кеды - из этого состоял твой образ, когда я впервые увидела тебя. Чуть позже я разглядела зеленовато-синий отлив на твоих волосах. И серые глаза, глядящие словно сквозь меня с каким-то пробирающим холодком. - Самовыражение, знаешь ли, - пожимаешь плечами на мой вопрос о цвете волос, кривя губы в подобии ухмылки. "Мрачноватое самовыражение", - думается мне, когда исподтишка разглядываю тебя, сидящую сейчас рядом со мной в свободной темной одежде. Она почему-то всегда неимоверно заводит. Ты, кстати, только так и одеваешься. Впрочем, мне ли рассуждать о чужих странностях - мне, ебанутой на всю голову язве? Наслаждаясь багровыми отблесками тонущего в озере алого диска, переливающимися на глади воды, пытаюсь понять, зачем мы снова пришли сюда. Оба так любим этот пейзаж, наверное. Нести околесицу, говорить о мелочах, придя сюда с намерением излить душу и поделиться чем-то таким, что и близкому человеку не всегда рассказать решишься. А потом жаловаться тем немногим, кому еще хватает терпения выносить мою персону и кого я зову своими друзьями. С бешеной скоростью стучать по клавишам, рассыпаясь в не особо оригинальных выражениях, но в этот момент совсем об этом не задумываясь. Опрокидывать на клавиатуру скопившийся в уме поток мыслей... Я почти совершенно невыносима. Почти, раз еще сидишь тут. Зачем? За что ты так с собой? Неужели непонятно, зачем я говорю все это? И ведь ни одним жестом не покажешь, как тебя раздражает эта мерзкая чушь, которую выслушиваешь от меня. Черт, давай же, поднимись, ударь меня, замахнувшись изо всех сил, наори, в конце концов! Выплесни наружу все, что старательно держишь в себе, покажи мне эмоции, причина которых - я... Сделай хоть что-нибудь, прекрати этот кошмар, угадай хоть раз мое желание, прошу, умоляю. Тебе никогда не понять меня. Все молчишь и думаешь, что от этого будешь казаться умнее? Дура набитая. И, позвольте поинтересоваться, под кого же Вы столь усердно маскируетесь, милая леди? Мелкая шлюха с дешевыми понтами... Блять, как же бесит это все. Если бы и правда лишь маскировалась. Самой становится противно. Я чертова мразь. И, кажется, дерьмом поливала ее вслух. Снова. Но сидит ни в чем не бывало, только уже пристально смотря на меня, пронзая своим иногда таким острым взглядом глаз, в которых сверкают еле заметные искорки. Вспыхнувшие, правда, всего на несколько мгновений. Заслуженно покроешь меня в мыслях трехэтажным матом, но, что важнее, будешь при этом думать обо мне. Выразив благодарность за "моральную поддержку", пойдешь прочь, а я не пойду за тобой, даже не кину взгляда вслед... Хотя кому я вру, побегу как миленькая, виляя хвостом и пытаясь заслужить прощение. На самом деле последовала бы за тобой куда угодно, хоть в самую задницу (у света все же нет краев), но только выть хочется, когда понимаю, что это тебе совершенно не нужно, да и мои какие бы то ни было попытки помочь ты не примешь. Что говорить, после всего об этом не может быть и речи. Хотя ты удивилась бы моим порывам, ведь это так на меня не похоже. Кто я для тебя? А кем хочу быть? Господи, да быть бы хоть кем-то. Как бы чувствовала я себя, осознавая, что ты меня пусть даже ненавидишь! Что угодно, только не выводящее из себя равнодушие, которое я наблюдаю каждый день. Я поломал все так, что это не исправить. Какой же я недоумок. Роняю голову на руки и замолкаю, лишь дрожа всем телом. Ты, успев уже снова отвернуться, наверное, не ожидала вдруг воцарившейся тишины. По приближающемуся шороху понимаю, что ты подползаешь ко мне, и застываю, почувствовав холодную руку, зарывающуюся в волосы. Гладишь меня по голове. Разве хватило бы выдержки сделать это и ни словом, ни жестом не выказать, что ты на самом деле думаешь, если была бы хоть немного, самую малость неравнодушна? Ответ очевиден. Лишь судорожно вздрагиваю, ощущая ласкающую руку, которую так хочется оттолкнуть, но не хватает сил. От воспоминаний об истеричных обрывках провокационных фраз, которые я выкрикивала в твой адрес, тянет блевать. И чего это в тебе жалость проснулась? Ты ведь, кажется, не тот человек, который не способен пропускать мимо ушей сказки о сочувствии к ближнему и тому подобное, хоть мы их нередко слышим. Наверное, я просто слишком жалка в этот момент. - Соня, - едва слышный, но ровный и спокойный голос. Ты думаешь, мне стоит измениться, чтобы изменить твое отношение ко мне? Это что... из грязи в князи? В духовном смысле, конечно. Предположение, конечно, романтичное, но слишком наивное. Разве не поняла еще - я последняя тварь, такой и останусь, и ничего не попишешь? Я бы и не надеялась. Да ты Гуань-Инь во плоти. Богиня сострадания, да-да... В моем случае бессмысленного. Не моя. Я не умею заставить тебя улыбаться, а улыбаешься ты обворожительно, до дрожи красиво. Как жаль, что я так редко это вижу. Не усмешку или ухмылку, а искреннюю, теплую улыбку. Может быть, ради этого и стоит меняться? Но разве вы не знаете, насколько слабыми бывают люди? И хоть алый диск уже давно утонул вместе с охватившим его огнем, небо все никак не догорит. А я, мимолетно взглянув на него, вдруг осознаю, что это навсегда останется неизменным. Ты будешь гладить меня по голове, аккуратно перебирая пальцами пряди, а я буду тихо и незаметно умирать, слушая свое словно выбившееся из сил, замедляющее бег сердце. Почти смерть, почти любовь, почти сочувствие. И так будет всегда.