Двойное дно.

«Я очень часто грущу один ночами. Не то чтобы сильно по кому-то там скучаю, Мне мои мысли мешают, хоть часто мечтаю, Готов полюбить ту, которую не знаю...» «Стивен Кинг». Вытирая рукой слезы, Джессика села на холодный пол, прислонившись спиной к стене. Шум в ушах смешивался с всхлипами и перешептываниями учеников. Девушка осмотрелась и поняла, что сейчас до нее никому нет дела. Все внимание до сих пор было приковано к телу пожилой учительницы, которую Армстронг уже успел накрыть покрывалом из комнаты сторожа. Она сожалела. Именно сейчас она все поняла и сожалела о своем недавнем поведении. Отчаянье, злость, боль… Для Джессики всегда была загадкой способность собственного тела выходить из повиновения и обрушивать проклятья на всех, даже невиновных людей. Душевная рана все еще немного саднила, поэтому девушка сильно обняла себя за плечи, чтобы хоть как-то зализать раны, которые так безжалостно отнимали желание жить. А может быть, и не отнимали? Может быть, Джессика давно мечтала о смерти? Девушка решительно мотнула головой. Нет! Она не мечтала о смерти. Она была сильной, и даже после всего что случилось, слабая искра жизни никак не угасала. Все тело Джессики ломило и жгло. Кожа словно горела, а глаза болели так, словно в них бросили песком. Все эти физические муки заставили девушку издать тихий стон. Настолько тихий, что на него никто не обратил внимания. - Отлично… просто отлично… - услышала Джессика противное шипение возле своего уха и автоматически повернула голову. Позади сидела Ариадна Ферис. Раньше у Джессики просто не было времени смотреть на нее, но сейчас девушка даже ужаснулась, смотря на некогда красивое лицо Ариадны, которое сейчас украшали внушительные ссадины и синяки. Сейчас красавица Ферис не была похожа на предел мечтаний всех молодых людей школы. - Вот уж не думала, что из-за серой мыши когда-нибудь убьют единственного человека, который пытался защитить нас, - Ариадна внимательно посмотрела Джессике в глаза, и девушка ясно смогла рассмотреть засохшую кровь на щеке красавицы. Кровь была вперемешку с грязью, поэтому пятно на фарфоровой коже Ариадны было темно-коричневым. Джессика задохнулась от возмущения. Она просто надеялась, что сможет освободить всех, и кошмар наконец-то закончится. Да, она поступила глупо, но никто ведь не мог дать обещание того, что случится то, что случилось. - Что ты полезла со своими мнимыми идеями? Кто тебя просил самовольничать? - Ариадна провела сломанным ногтем по кроваво-грязному пятну на щеке. - Или надеялась, что преступники тебя послушают? Так вот, имей ввиду – преступники своих подстилок никогда не слушают! Джессика не могла возмутиться, поскольку ей никак не удавалось перевести дыхание. Воздух со свистом покидал ее легкие, но слова застревали в горле. Таки ненужные никому слова. Ариадна в последний раз посмотрела на одноклассницу пустыми глазами, и ее грязная фигура со спутанными длинными волосами отползла в сторону. Джессика внимательно проследила за ее движением. Удивительно, но как же быстро люди меняются в опасной ситуации. Джессику тоже пугала неизвестность, но она пыталась не потерять себя, хоть и было сложно совладать со страхом. Впереди, кроме ужаса и боли, пока ничего не было видно. Наверное, даже если бы сейчас Френк превратился в душевного добряка и пообещал спасение, все встали и пошли бы за ним, как послушное стадо. Джессика подняла голову и посмотрела на этого парня с кассовым аппаратом вместо сердца. Да. Именно так. У Френка не было сердца, да и человеком он не был. Он был идеальной жестокой машиной с целью убивать. Как же выжить в этой маленькой войне, когда ты здесь совершенно один? Не остался один, а был им уже с самого начала. Джессика грустно вздохнула и проводила взглядом выходящего из зала Армстронга. Гордый, смелый парень удалялся прочь побитой собакой. Билли резко опустил голову вниз, из-за чего его чуть длинная челка упала на глаза. Сейчас он чувствовал себя заложником. Заложником вышедшей из-под контроля ситуации. За долгие годы своих преступлений он именно сейчас начал понимать, что борется за неправое дело, жертвуя чужими жизнями. Он охотно шел на поводу у жажды наживы, и теперь стало ясно, что возможного ареста, возможно, не удастся избежать, и парень душевно готовился к этому как мог. Раздраженно Билли мотнул головой, отгоняя от себя ненужные мысли. Они быстро сменились образом Джессики. Что-то было в ее лице и в том, как она смотрела на него, от чего Билли начинало казаться, что все в жизни в порядке. Конечно, это ложь. В его жизни никогда ничего не бывало в порядке. Но ее взгляд… Именно она, эта самая девушка, непонятно как, но давала ему возможность поверить в эту ложь. Армстронг зашел в комнату сторожа и прикрыл за собой дверь. У Френка сегодня скверное настроение, а значит сегодняшняя ночь снова будет полна мольбы и истошных женских криков. Билли плотно сжал губы, пытаясь сдержать эмоции, которые верно переходили в едкие слова. Он запутался. Окончательно. Потерялся в собственных действиях, а чувства начали поедать изнутри. Он готов был уйти, убежать, но не мог. Что-то держало, что-то заставляло продолжать этот бессмысленный план, который разрушался на глазах. Парень встал рядом с окном и сжал волосы в кулаках, причиняя себе боль. Но боль он не почувствовал. Она заглушалась бешеным биением сердца. Ему хотелось выть, избивать себя, топтать сделанное. Сейчас все это было противно и ненавистно. Дверь сторожевой комнаты со скрипом открылась. Парень даже не повернул головы, чтобы посмотреть на гостя. Да и зачем? Наверняка это Френк или Майк спустились узнать, почему он ушел. Сейчас он снова будет врать, что все хорошо, что все идет по плану, и скоро они уедут отсюда с деньгами. Боже! Как же он устал врать!!! Устал, и его голос стал для самого себя ненавистным. Хуже, чем несмазанная дверь или нож, проходивший по стеклу. Не стерпев эмоционального напряжения, Билли повернулся, чтобы послать к черту кого-то из друзей. Он хотел, чтобы его оставили в покое. Хотя бы ненадолго, на несколько минут, чтобы дать возможность мозгу снова начать нормально мыслить. Парень обернулся, и слова проклятий застыли на его губах. Как? Как она смогла прийти сюда? Но нет, сейчас это не важно… - Что ты сделал со мной? – голос Джессики дрожал, словно она была готова расплакаться. Ей было больно, но даже думать о боли было тяжело, так как дрожь в теле притупляла все здравые мысли. Мысли о том, зачем она вообще пришла к нему. Но пришла… Девушка ничего не понимала. Все прошлые событие захватили память, заставляя ее забыть, где она и кто она. А важно ли ей это? Важно ли знать наверняка и делать себе больней? Да что с ней такое? ЧТО?! Билли видел, что Джессика действительно боится того, что делает. Она боялась себя. Своих действий. Возможно, даже они были необдуманными. Совсем… Непонимание… Для девушки это было самое худшее, а еще, возможно, хуже было то, что Билли понимает ее чувства, так как сам находится в подобном положении. Его присутствие действовало на нее успокаивающе. Поэтому она пришла. Поэтому пошла искать его. Просто побежала. Нужно! Чертовски нужно было его видеть! Видеть свое лекарство спокойствия. Лекарство, которое оградит от всего ненужного. От страшного… Перед глазами Джессики начали плыть образы, словно во сне. Все с самого начала: пьяная мать, одноклассники, налет, потухшие глаза любимой учительницы, изувеченное лицо Ариадны, похотливый взгляд Френка. Все это было слишком много для одного человека. Для одной хрупкой девушки. А можно ли было назвать Джессику хрупкой? Могла ли она сама так себя назвать? Девушку, которая в свои семнадцать лет, несла на себе одна такой жизненный груз, даже не сгибаясь под его тяжестью. Джессика подняла глаза на Билли. Боже… Какие глаза! Да разве у человека могут быть такие глаза?! Яркие, зеленые, как у кошки. Такие красивые, словно родные, словно всегда рядом. «Он ужасен. Он чудовище. Он дьявол,» - вступил внутренний голос. Дьявол? Хм, удачное сравнение. Но если он настолько ужасен, зачем она пришла к нему? Зачем?! Зачем?! «Да не знаю я!!!» - мысленно и очень истерично, девушка крикнула своему внутреннему голосу. Но ведь она правда не знала. Не знала, но так хотела, и ноги словно сами привели, чтобы они снова получила дозу выразительных зеленых глаз. Билли внимательно посмотрел на нее. Не хотел. Но посмотрел. Больше всего в ее глазах он боялся увидеть себя, снова… но он увидел. Потемневший, словно окутанный тьмой. В глазах живой огонь и ненависть к людям. Спокойно и уверенно выражал силу. Ровный, слово перетянутая струна. Прекрасный и ужасный одновременно. Страшный. Ты страшный! Да, да! Это ты! Именно ты!!! Такой ненавистный сам себе. Такой одинокий. Сильное ничтожество, смелый НИКТО! Парень невольно отступил на несколько шагов назад, от воображаемого ненавистного двойника, который продолжал выражать свое превосходство. Билли закрыл глаза руками и сел на пол в немой истерике, представляя себе, как этот двойник протягивает к нему руку. Протягивает и высасывает из него все хорошее, что осталось здесь, с ним, в нем. Муки Билли были самыми страшными, что видела Джессика. Он выгрызал себя изнутри. Хотел умереть. Просто исчезнуть. Навсегда. НАВСЕГДА! Взять и забрать всю боль обратно себе. Всю ту боль, которую причинил людям, но если бы это было возможно, то его бы не стало. Просто не хватило на всю боль. Он один… Девушка подавила в себе надвигающиеся рыдания, словно чувствовала каждой клеткой своего тела отчаянье Билли. Словно она была его половиной… Второй частью… двойное дно… двое… всегда… Навсегда. Шаг… еще шаг… Неуверенный, но такой желанный. Джессика встала на колени перед парнем и сильно обняла его за голову. - Тише… прошу тебя, тише, - шептала она, словно в бреду, вдыхая запах его волос. - Не надо, прошу, успокойся. Пройдет, поверь мне, все закончится. Я рядом. Что? Что она только что сказала? Я рядом? Боже, как же глупо! Словно это она лишила его воли. Словно это она отдала его судьбу на съедение времени. Билли словно понял ее мысли. Парень осторожно оторвал от себя руки девушки и, поднявшись на ноги, собирался уйти, но ее голос заставил остановиться. - Подожди, - она проползла на коленях за ним несколько сантиметров, а затем с большим трудом, превозмогая душевную боль и слабость, встала на ноги, опираясь рукой о стол. Билли наблюдал за действиями Джессики, снова и снова поражаясь тому, сколько было сил у этой девочки. - Я не понимаю, что со мной… но… подожди, - Джессика оперлась второй рукой о стол, но продвигалась дальше. Руки сжимались с такой силой, что Билли показалось – вот вот, и стол развалится сухой щепой. Для Джессики все это было безумие. Безумие… Но разве не в этом дело? Разве не безумие меняет людей? Не в этом ли все дело? Нет, не в той безумной боли, которую причиняет борьба души и разума, а что-то другое… То, из-за чего мы держим себя в рамках и пытаемся вести себя прилично. Время идет… ползет… летит… Да, оно летит. У Билли словно и не было времени. Ничто. Пустота. Все неважно. Не сейчас. Да и какая разница, когда он со своими принципами превратился в пыль? Грязью на чьей-то обуви. Парень сделал шаг на встречу Джессике, протягивая к ней руки и делая опору. Все слишком быстро… Пресно… Неправильно. Все слишком… Как должно быть. Но все же это есть. И он просто обнимет ее сейчас, а потом… будь что будет…