Двое

Вчера он признался ему в любви, и граф чуть не сошел с ума. Понятия о чести падали при виде юноши и это очень смущало благородного Атоса. Однако они договорились о встрече сегодня. Размышления мушкетёра прервал осторожный стук в дверь:  — Войдите. Д’Артаньян вошёл. Первое что он увидел — это пьяный Атос лежащий на кровати. Это зрелище завораживало молодого гасконца, он любовался черными волосами своего друга, его прямым и тонко очерченным носом, бледными губами правильной формы и пожалуй слишком ярко выраженными скулами. Однако терпение не входит в качества молодого человека, и положив шляпу на стол он подошёл к кровати.  — Атос, — выдохнул Д’Артаньян — вы прекрасны. Он хотел ещё что-то сказать, но граф накрыл его губы своими, не дав договорить. Желание мучило обоих, сводя с ума. Через минуту они были подобны античным богам, их разделяла лишь тонкая простыня.  — Кто будет сверху? — спросил старший из любовников.  — Вы Атос. Я никогда не — краска залила щеки гасконца — я никогда не спал с мужчиной.  — Я тоже. Однако я предлагаю вам быть сверху. Вместо ответа Д’Артаньян проник языком в его рот. Это было непривычно однако им понравилось, не хотелось прерывать поцелуй. Но воздух кончился, и ему пришлось распасться.  — Д’Артаньян, возьмите масло из комода. Гасконец почувствовал что кровь снова прилила к щекам. Окунув пальцы в масло юноша аккуратно проник им в анус своего друга. Круговыми движениями он стал продвигаться глубже. Вскоре присоеденился второй палец. Когда Д’Артаньян присоединил третий палец, Атос вскрикнул, и наконец дал ощущениям полностью себя захватить. Его стоны возбуждали гасконца ещё больше и хотелось приступили к большему. Наконец молодой мушкетёр начал входить в своего друга. Граф выгнулся и застонал ещё громче. Чем глубже проникал Д’Артаньян, тем громче стонал Атос, поэтому молодому партнеру пришлось закрыть его рот поцелуем. Казалось, старший мушкетёр полностью протрезвился, когда язык гасконца проник в его рот, скользнул по зубам и погладил нёбо. В этот момент они одновременно кончили.  — Атос, боюсь вы завтра не сядите на лошадь.  — Сяду мой милый, — тяжело дыша сказал граф.