Накануне

Мирона накрыло посреди ночи. Он просыпается, смотря в потолок. Итог: ему придется встать, и пойти писать из-за нахлынувшего вдохновения, что пришло через сон. Где он видел рубиновый закат, горизонт и голос, что звал его куда-то, где никого не было. Но стоит ему только сесть на кровати, как Марк хватает его за руку, тем самым заставляя Мирона вздрогнуть. — Куда ты?.. — сонное бормотание, хватка ослабляется, а Мирон выдыхает. Умеет же тот испугать, сам того не ведая. Мирон про себя усмехается. Его чертик из табакерки. И знает ведь, чувствует, что уходит. Поэтому реагирует мгновенно. Словно бы боится, что снова уйдет. Только вот куда? Восвояси на шесть лет затишья?.. Может быть, да только не сейчас. — Трек писать… — Мирон поправляет одеяло на чужой талии, и шепчет. — Спи давай… Марк угукает, а Мирон встаёт с постели и идёт в свой кабинет, подгоняемый сном, что впечатался в черепную коробку оттиском отголоска сна. Сна долгого и одновременно мимолётного. Федоров заходит в кабинет, быстро подходит к столу, садится на стул, достает из ящика толстый ежедневник, потрёпанный, но добротный, в обложке из натуральной кожи. Его наследие. Его мысли… его душа была именно здесь. В этом самом блокноте, который он хранил уже без малого лет восемь, если не с десяток. — Там, где нас нет… там, где нас нет… главное не забыть… — Мирон бормочет это себе под нос, открывая блокнот, беря ручку в пальцы и начинает писать. Истерично, надрывно и быстро, прыгающим почерком, пока сон диктует в тетрадь. До сих пор, оставаясь в черепной коробке отзвуками и отголосками образов. И пишет, пишет, пишет. Зачеркивает и снова пишет. Вновь и вновь. Пока рука не устанет, пока время не сунется вспять, пока вдохновение не исчезнет, пока Марк не проснется, пока снова не обнаружит пустую постель… лишь успеть бы к утру. Полчаса — три листа. Он слышит внутренний голос, но не совесть, а голод. Последние строчки писанины, но чего-то всё равно не хватает… Но усталость забирает своё — его в объятия сна. Марк просыпается утром, и, как и было предсказано, не находит Мирона рядом, оставаясь с холодной половиной постели один на один. Но затем обрывками вспоминает, что было ночью: Мирон уходил писать трек, ведь ему сдавать рукопись к концу месяца. Марк выдыхает, улыбается сонно, потягивается и садится на кровати. Совсем чокнулся, ведь боится, что тот уйдет в затишье и духовные искания, как это всегда и бывало. Но сейчас всё было спокойно. После пробуждения Марк идёт проверить Мирона, и находит в кабинете, в окружении смятых бумажек и исписанного блокнота, и, к (не)удивлению, спящим. И от этого у Марка нежностью щемит сердце, бесконечной любовью к человеку, что всё ещё менял его жизнь к лучшему. И оставался с ним рядом не смотря ни на что. Маркул улыбается, подходит к столу, обходит его, и, аккуратно отодвинув стул на колесиках, подхватывает Мирона на руки, изо всех стараясь не разбудить его. И в собственных руках он казался донельзя миниатюрным. Даром, что разница в росте и телосложении всё решала. Его маленькая еврейская принцесса… Марк несёт Мирона в спальню и укладывает обратно в постель, накрывает одеялом, заботливо подоткнув края. И идёт варить кофе, улыбаясь своему счастью. Ведь он жил свою лучшую жизнь. Прямо сейчас, и не секундой меньше. «Ты прочтешь обо всём в новостях, а пока…»