×××
Боклер. В самой столице она была впервые, хотя исследовала окрестности и во дворце была уже пару раз. Постоянно наблюдала издалека. Энола не любила города, в основном потому что здесь было намного проще потеряться, запутаться, найти что-то, что не нужно находить. Все это время она будто присматривалась и любовалась огромным хищником, с красными крышами и огоньками окон. И вот сейчас заходя с Геральтом через портовые ворота нервничала. Боклер будто делился на несколько частей, и порт — как обычно, одна из самых бедных и грязных областей, здесь немного удивила девушку. Все же она ожидала увидеть что-то такое как в других городах. Но никак не хоть и облупившиеся, но ухоженные дома. Пошарпанные ставни, но цветы и растения, которые поливают и за которым следят. Эта часть города как старый, но порядочный матрос с женой в ярких одеждах. Беседа с чистильщиком обуви, недовольное лицо Геральта и снова они идут по мощенным белыми камнями улицам. И старый магазин игрушек. Кажется ведьмак был удивлен, в отличии от вампиров, которые его сопровождали. Регис кажется ожидал чего-то такого, а вот Энола лишь в который раз убедилась в том, что Детлафф не виновен. Как и после видения его жизни в голове у ведьмака. Энола уже не могла сдержаться и не идти дальше, настолько ей было любопытно, что же заставило вампира убить своего друга. Только поднявшись на чердак, Энола тут же вскрикнула: «Да, это та девушка!». Геральт не всматривался в портрет женщины. Его внимание привлек кусок пергамента, который от тут же взял и вчитался. Неведомые доброжелатели, которые похитили его любимую. Вот и узнала что его заставило совершить преступления. Стало немного жутко, когда Энола поняла, что эту самую любимую она встретила на свободе, и не собирающуюся возвращаться к вампиру. А значит… Значит это предательство. — Видишь? Это лучшее доказательство того, что Детлафф убивает не по собственной воле. Кто-то его шантажирует. — Кто такая Ренаведд? — Его давняя любовь. Она приняла его, и благодаря ей он нашел свое место в этом неприветливом мире. Это она начала дело, которое я стараюсь продолжать. — Энола мысленно фыркнула. Видно, как она его приняла. — Ты с ней встречался? — К сожалению, не имел чести. Она ушла от него до того, как Детлафф меня спас. — Спас? Как-то эта информация пролетела мимо Энолы, но она не перебивала. — Хотя он всегда утверждал, что она пропала. Она была не только любовью и любовницей, она стала частью стаи. А стаю по собственной воле не покидают. — Скорее всего сбежала. Когда мы пересеклись, она не выглядела так будто ее кто-то держал в плену. Скорее наоборот. И возвращаться к Детлаффу она была не намерена. — Голос Энолы показался ей каким-то глухим. Видимо слишком близко к сердцу восприняла эту историю. — Получается, что Ренаведд действительно ушла, и теперь шантажирует Детлаффа. Или кто-то знающий про любовь вампира. — Геральт прошёлся по чердаку. Осмотрел сначала стол, хмыкнул — У него только одна девушка? Может Ренаведд не эта на стене? Тут ещё один рисунок.— ведьмак показал листок с нарисованной девушкой в платье аристократки, которая смотрела на Боклер. Энола вздрогнула. Она узнала себя. Девушка с портрета была к ним в полуоборота и видно только тонкую шею, прическу и кусочек носа. Но и это платье, и поза… Все-таки ей тогда не почудилось, что кто-то смотрел. Но она промолчала. К делу это не относилось, а говорить почему-то жутко не хотелось. Регис тоже промолчал, но видимо от незнания. Геральт положил листок обратно на стол и начал в полной тишине обшаривать ящики вокруг. В какой-то момент встал и показал какие-то карточки. С фамилиями. — Это его жертвы. Но не его почерк. — Они написаны одними чернилами. Видишь цвет? Здесь краситель — киноварь. Редкий минерал, встречается только… — В Назаире. — Там они с этой Ренаведд встретились? — Без понятия. Вроде бы да. — Только карточки, чернила из Назаира и пятно от вина. Подведем итоги. Кто-то шантажирует Детлаффа, присылает ему листки с имени очередных жертв, и мы не можем быть уверены, что это именно его девушка. Немного… — Достаточно, чтобы признать Детлаффа невиновным. — Да, похоже он стал орудием в руках какого-то безумца, который велит ему убивать. — И нам нужно найти этого безумца, Ренаведд это или нет, и тогда шантаж потеряет всякий смысл. — Хм-м… Стоит попробовать, но… Что с Детлаффом? Я буду искать его девушку, а он убьет очередную жертву? — Не убьет. Я сумею его удержать. Я объясню что ты друг и помогаешь нам. Я подожду здесь — должен же он появиться. — Да. — А можно нам подождать с тобой? — Лучше не надо. Он почувствует, что тут не только я, и просто не придёт. — Тогда я поеду с докладом к княгине. На выходе Энола ещё раз подошла к столу рассмотреть рисунок. Интересно, о чем он думал когда его рисовал? Было острое желание забрать листочек, и спрятать куда-то. Да хотя бы в ее дневник. Хоть изображена была она, но нельзя. Может быть позже ситуация прояснится.×××
Энола слушала разговор. Ее бесил этот прямой вояка, перешептывающиеся придворные дамы, снующие слуги. И даже тон княгини раздражал. Перемена в настроении пришла внезапно после первой же фразы Анны-Генриетты, о том что чудовище должно быть убито. Вампирша решила отвлечься и слегка расслабилась, посмотрев расфокусировано на участников беседы. Княгиня боялась, но была решительна, капитан стражи был без памяти влюблен в Анариетту, и сделает все лишь бы та не пострадала. Бесспорно, этот край должен называться невинным, а романтическим. Или просто одно влечет за собой второе? — Мы отправимся в винодельню Кастель Равелло, и разузнаем все там. Разумеется инкогнито. Это она прямо говорит, что отправится в путешествие с ведьмаком? Забавно. Княгиня казалась интересным человеком, и Энола бы непременно захотела с ней пообщаться поближе, если бы не желание правительницы прикончить бестию. Которая, по скромному мнению вампирши, была всего ещё одной жертвой обстоятельств. — Что ж если вы так настаиваете на своем решении, то представлю вам ещё одну свою спутницу. Энола. Она подруга Цириллы, и помогает мне в этом деле, так как знает очень многое о вампирах. — Девушка мысленно фыркнула. «Знает очень многое о вампирах» — вот как нужно представлять представителей ее рода. В путь они отправились всего через час. Анариетта успела одеться по походному, и выйти к спутникам когда они уже заканчивали завтракать. И они выехали. Четыре лошади, четыре всадника. Может быть наемники, может гонцы. Может быть просто искатели приключений. Но вряд ли кто узнает в них княгиню, ведьмака, капитана стражи и вампира. Прочитал бы кто такое в каком-нибудь приключенческом романе — подумал что это абсолютнейший бред, и отложил книгу в дальний угол. Ночевать они остались под открытым небом. Анариетту уложили рядом с ней, а мужчины будут по очереди караулить. Энола не в первые засыпала на земле, но каждый раз она обещала себе что это будет последний. Не любила она этого. А уж сейчас, с княгиней под боком, которая раньше наверняка так не путешествовала. Но трактира или таверны в окрестностях не было, только если ещё часа три ехать по темноте, но это ведьмакам такое проделывать можно, а вот обычным людям не стоит. Особенно ей, хоть вампирше ещё повезло. Лошади ее не так чтобы сильно боялись, просто ей приходилось постоянно их просить, о том чтобы даже подойти. Только кобыла Геральта была меланхолично и безразлично настроена. Наверное когда тебя постоянно направляют в опасные места, это закаляет. Тихо догорали последние угли костерка, оттеняя круги под глазами у капитана стражи, которые сейчас был на вахте. Сопение Анариетты рядом, все таки она оказалась более устойчива, чем думала Энола и уснула в отличии от нее почти сразу. Или просто умоталась в седле. И вроде бы все было нормально, именно ее жизни и даже благополучию ничего не угрожало, только вот было как-то неспокойно. Пришло ощущение, что она что-то пропустила. Ещё с утра, а вот когда именно это беспокойство возникло, и из-за чего?.. Энола не знала. Она попыталась отбросить все мысли, и с полузакрытых век считать искры от костра, пропуская половину. — Если не можешь уснуть, считай что-то в голове. На каждое четвертое что-то вдыхай, на каждое седьмое задерживай дыхание, а на каждое двенадцатое — Выдыхай. И сначала. — Вена? — А ты ни чуточки не изменилась, подруга. — Ей снилась женщина тридцати лет в простом платье. Она стояла к Эноле в пол оборота иногда косясь на вампиршу и перебирая за столом травы. Знакомый дом, знакомый вид из окошка…— Хотя и не удивительно с нашей последней встречи всего полгода прошло. — А с настоящей не меньше двадцати зим. — Не существенно. Я же обещала тебе что всегда буду рядом. И тебе опять нужна помощь. Эдвена была бастардом какого-то темерского аристократа, но решила стать травницей. Поселили ее, ещё младенцем прямо рядом с входом в пещеру скрытой, которая решила что пусть маленькая вампирша и человеческое дитя растут вместе. И сказала Эноле идти к порогу маленького домика, где жила кормилица и годовалая девочка и жить вместе с ними. Через два года нянька уехала, видимо ей платить перестали, и дети остались предоставлены сами себе. Сначала вампирша заботилась о человечке, как старшая сестра. Позже они стали лучшими подругами, но роли постоянно менялись, из-за быстротечного для людей времени. Сестра, мать, бабушка, наставница… И самое близкое и родное существо. На долгих восемьдесят лет, последние из которых Энола провела в ухаживании за старушкой. И последние слова вампирша не могла забыть. «Хоть, я и сейчас уйду, Нести, но так будет и лучше. Ты увидишь мир, будешь путешествовать, и тебя ждут много трудностей. А может и ты найдешь какое-то спокойное место и будешь расти дальше. Но я не хочу оставлять тебя. Не знаю как, но я буду к приходить к тебе, когда будет нужен совет или помощь.» — Не знаю, нужна ли помощь. Вен, я нашла хороших людей, мне нравится этот край, и кажется ему угрожает другой вампир. Но и он тоже хороший. Он умеет любить, и любит. Он волнуется. — Тогда ты не волнуйся. Ты уже догадалась, что влюбилась? — В него? Но я даже с ним не разговаривала ни разу. — Наговоришься ещё, если поможешь обернуть ведьмаку все так, чтобы ему и тому другому не пришлось убивать. — А я смогу? — А ты уже смогла. Геральт к твоему неуёмному любопытству привык, теперь используй все свои силы на тех кто решает. Он ведь не единственный персонаж в этой истории. — Анариетта? — Точно, Нести. — от этого обращения, как и каждый раз защемило что-то в груди. Сокращённое от так нелюбимого Эрнестина. Только Эдвене и Скрытой можно было так называть вампиршу, которая только после смерти подруги стала Энолой. — Вспоминай все, что помнишь, и узнавай новое. И помни, что жизнь у нас коротка, но бесценна. Энола вздрогнула, и открыла глаза. Небо светлело, но ещё были видны звезды. Караульным сейчас оказался Геральт. Сидел у потухшего давно костра, чистил и затачивал мечи и был абсолютно спокоен. Вампирша вдруг захотела, чтобы ведьмак поделился этим непоколебимым спокойствием с ней. Чтобы тоже так — как скала, о которую можно опереться, за которой одно спрятаться. А не быть такой маленькой и непутёвой.×××
Два часа ночи. Издалека даже большинство огоньков Боклера погасло. Только несколько факелов освещали старые развалины. В которые с двух сторон въезжали телеги. Если бы Энола была стратегом на стороне бандитов — очевидно бы считала что все будет хорошо. Но только первые две минуты, потому что дальше — стрела влетела точно в горло одному из шайки, и как будто из земли начали вылезать и выходить гвардейцы. Сама Энола стояла с тремя воинами которые охраняли княгиню, на расстоянии от всей бойни, и перешучивалась с Анариеттой. Хоть это и была облава, но девушки чувствовали себя вполне защищёнными. И ошиблись. Два гвардейца одновременно упали с стрелами в шеях, а последний успел только вытащить меч. Двое бандитов оказались здесь видимо случайно, прорываясь чтобы сбежать с поля боя. Но им не повезло. Энола медлить не стала. Удлинившиеся ногти ударили в грудную клетку одного, и чиркнули по горлу другого. И только после того как два тела упали под ноги Эноле, она и поняла что открылась правительнице Туссента. — Ты… Кто ты?.. — Тоже самое, что бестия — высший вампир. — И помогаешь ведьмаку найти и убить собрата? — Честно? Я помогаю ведьмаку найти и пощадить моего собрата. И буду помогать вам, ваша светлость. — А если не получится, то убьешь? — То сбегу. Вы достаточно категоричны, переубедить вас вряд ли удастся, но радикальные меры не по мне. — Энола всматривалась в глаза княгине. Она не часто открывалась, но каждый раз видела что-то новое. Страх с ненавистью, интерес, презрение. Сейчас было ожидание. Неприятная такая готовность сражаться, с понимаем, что проиграешь. Анариетта оценила скорость вампирши, помнила слова Геральта и сейчас просто-напросто не знала что делать. — Радикальные меры? Мне казалось что для вампиров это не радикальные меры, а почти что ничего. — Мы тоже разными бываем. — И ты хочешь меня убедить в том, что ты не такая? Вы же питаетесь человеческой кровью. — Кровь для высших — скорее как алкоголь для людей. Вызывает привыкание, зависимость, но никак не является основным источником пропитания. А я выросла с человеком, она была самым родным существом. И я знаю ещё вампиров которые тоже живут среди людей, и ценят человеческую жизнь. — Лекция благодушия не добавила, и Энола в раздражении смотрела на Анариетту. Доверия в ее взгляде не прибавилось, но выглядеть она стала более мирно. — В любом случае, ты сейчас спасла мою жизнь. Не знаю, что тобою на самом деле движет, но кажется нам уже пора. — Княгиня направилась прямиком к развалинам, и не оборачиваясь добавила, — Кстати можно обращаться на «ты», я же говорила.×××
Подслушивать чужие разговоры для Энолы было привычным. Особенно когда разговор был о ней. Они ждали капитана уже несколько часов в посту княжеской стражи возле порта, и за это время Анариетта кажется намотала несколько километров, ходя кругами по маленькой комнатке. И вот когда Энола решила отлучиться за булочками в торговые ряды, и уже возвращалась услышала как обсуждают ее княгиня и ведьмак. Ничего нового, правда не услышала. А через ещё двадцать минут и вернулся Дамьен. И завертелось опять. — Ты ведь понимаешь, что это прием? А нам нужно слиться с толпой. Так что нужно сейчас пойти к портному и купить наряды. — Я буду вашим телохранителем и вопросов не будет. — Геральт, это светский прием. Там пускают с оружием только если его не видно. Понимаешь? — Но броня ведь не оружие, снимать не придётся. — Сдается мне, что княгиня и снимет, и заставит идти прямо вместо приема к портному. И потеряем зря время. Споры длились уже около получаса, когда Геральт заходил в банк за разменом, пока заходил в то и дело в разные лавки и к княжескому камерленьо за наградой. Ей повезло, что рядом была лавка портного, куда она и утащила матерящегося ведьмака. Дело того стоило, ведь первое что сказала княгиня при встрече было: «Ну и ну… Не думала, что у тебя такое тонкое чувство стиля». А Энола еле сдержала смешок. Да уж, «тонкое чувство стиля». Хотя скорее уж «тонкое чувство юмора», или «тонкий стилет, который ведьмак бы хотел всадить кому-то промеж ребер». Последнее что запомнила Энола, перед тем ее захлестнула атмосфера творческого празднества, это фразу: — Приветствую вас на приеме в «Мандрагоре»! И потом было все эпизодами. Красивая женщина на балконе, и резкое осознание с первого взгляда: она не человек. Столик с напитками, и они с ведьмаком запрокидывают в себя по рюмке абсента. Чья-то оставленная мандолина, которую зачем-то Энола взяла с собой повесив на плечо. Волшебная иллюзия сверкающих дельфинов, которые танцуют над водой. Смеющаяся Анариетта, и Геральт который бросает шарики с краской в полотно. — Теперь дайте подумать над интерпретацией… Хмм… Мне кажется здесь изображён дуализм души, борьба добра со злом, бунт… — Да, ха-ха, это точно про него и дуализм и борьба! Ха-ха! Поистине волшебным моментом стало то как вампирша запускала фонарик в небо, загадывая чтобы это дело у нее удалось. Наверное он был таким восхитительным из-за того, что случился последним перед тем как захлопнулась дверь в сами помещения особняка и началось опять расследование. После того шума и музыки, смеха и голосов снаружи, гримёрка с трупом казалась особенно неприятной. Может быть ещё и потому, что в нос резко ударил металлический запах крови. — Это… Это, видимо, Сесилия. — княгиня судорожно заламывала руки и выглядела донельзя бледной. — Пульса нет. Мы опоздали. Энола сдержалась в последнюю секунду. Она не помнила чего ей больше хотелось: спросить как ведьмак может оставаться таким невозмутимым или же присесть рядом с телом и попробовать уже едва теплую кровь на вкус. И сдержалась только потому что было противно. Она уже плохо расслышала слова Анариетты о том, что она позовет Ориану, вампирша просто побрела на воздух. Мельком заметила следы крови на дверном косяке. Прошлась так же как это сделал убийца — по двери которую проложил между балконами. Только когда стала подниматься по лестнице на следующий балкон заметила что все так же носит с собой инструмент, который так и забыла снять, не успев сыграть публике хоть что-то. А как бы хотелось сейчас просто сесть на перила этого балкона, смотреть вдаль на чудесный пейзаж и играть что-то романтически грустное. А она просто идёт дальше, за ней следом ведьмак, который бормочет себе под нос что-то про убийцу. Идёт, и пытается справиться с нахлынувшими апатией и горечью. А может та певица была очень талантлива? У нее ведь столько фанатов, слушателей… А Энола даже не успела на ее выступление. Может быть, если бы она не веселилась на том приеме, то они бы успели вовремя? — Так это следователь… — в голову резко вклинился чужой голос. Уверенный, женский и низкий. — Ведьмак, верно? И… Ваша помощница? Наверное лишь сам ведьмак и Энола заметили эту заминку когда вошедшая хозяйка особняка посмотрела на девушку. И не напряженность и настороженность по отношению к ведьмаку. — Да. — Анариетту уже перестало так трусить, как при виде мертвой певицы. — Мы вместе обнаружили тело. А затем они пошли по следу убийцы… — И попали сюда. Но здесь мы нашли только следы борьбы… Кажется с последней жертвой Цинтриец не справился. — Жаль только, Сесилии это уже не поможет. — Всхлип вышел слишком громким, и Энола высморкалась в платочек. Удивлённо глянула княгиня. Даже не нужно было читать мысли чтобы понять, насколько она удивлена чувствительности вампирши по поводу смерти певицы. — Бедная девушка… Я всегда говорила ей, что она выбирает не тех мужчин… Но подумать не могла, что она приведет сюда убийцу. Я скажу прислуге, пусть сейчас же займутся ее телом… Мы же давайте присядем, и я расскажу вам все в подробностях. Вид из террасы был ещё лучше чем просто из окон. Вечерний город, ещё не уснувший, ещё слишком живой. Энола вдруг как наяву увидела его другим — в панике, с множеством пожаров. Затопленным в крови. Стало не по себе, от мысли что такое может произойти. Она лишь краем уха слушала повествование Орианы о грабителе, который пришел к ней в дом. Даже когда та ушла – не заметила. Как и то в какой момент обсуждение пошло по новому витку – о сестре Анариетты. И случайно натолкнувшись взглядом на княгиню, Энола непроизвольно влезла в чужие мысли. — Извини, Анариетта… — Правительница недоуменно и раздраженно посмотрела на прервавшую ее вампиршу, — Твоя сестра… Черноволосая девушка с серо-голубыми глазами? — Да… — Твою ж… — Энола всласть выругалась, и Геральт понял реакцию правильно. — Рена и Сианна один и тот же человек? — Княгиня непонимающе вскинула бровь, а ведьмак после кивка вампирши лишь откинулся на стуле и обречённо выдохнул. — Рена — та самая возлюбленная вампира. И я так подозреваю, что именно она и стояла за шантажом и убийствами. — Энола устало смотрела на побледневшую Анариетту. А ведь действительно, вживую они очень похожи. — Ты же понимаешь, что больше виновен заказчик, а не исполнитель, которого ещё и шантажировали? Княгиня устало опустилась назад за стол, и налила себе ещё вина. Ее примеру последовала и вампирша. — Она моя сестра… Я… Энола, что сделает вампир, если узнает, что сделала Сианна? — Убьет. — Тогда вы должны успеть первыми. Чтобы убить вампира, ведьмак ты говорил нужен другой вампир? Энола… — Ведьмак удивлённо глянул на собеседниц. На его лице явно читалось «Откуда это известно княгине?», только отвечать что-то вампирша не собиралась. Она устало и с обречённостью смотрела на княгиню. — И не проси. Я не смогу. Я слабее раза в четыре. Тем более, что я думаю, что он не виновен. Понимаю, что она твоя сестра, но… — И волос не должен упасть с ее головы, не смотря на все что она наделала! — Голос княгини зазвучал сталью, но она тут же добавила мягче, — Понять его я бы наверное ещё смогла, если бы это не касалось моей семьи. — Но предательство… Она ведь была и частью его семьи. А если она хотела и тебя убить? — Вино в бокале неожиданно кончилось, а наливая следующий Энола случайно задела стоящую у стула мандолину, которую так и носила с собой. Звук падающего и звенящего инструмента слегка отрезвил. — Должен быть вариант, в котором не будет жертв. — А его как раз таки сейчас и не видно. — Ведьмак встал. — Кажется к нам возвращается хозяйка дома. И действительно в повисшем гробовом молчании были слышны приближающиеся шаги не одного человека. Только явились не люди, а три вампира. Компания — врагу не пожелаешь: упертая правительница, бесстрастный ведьмак и четыре вампира разной степени коварности. И конечно все вежливые до ужаса. Подниматься, приветствуя гостей, сложно было, кажется только Эноле, которая чувствовала себя самой глупой и безобидной в таком обществе. — Ваша милость, Геральт, Энола. Я хотела вам представить… — Регис! Какой сюрприз, я не знала, что ты в Боклере. — Анариетта тоже поднялась, смахнув с лица выражение грусти и как маску надела улыбку. Хотя все равно оставалась бледной. — А это?... У Энолы на секунду перехватило дыхание, и она присела обратно на свой стул и наклонилась поднять и поставить обратно мандолину, чтобы взять хоть несколько секунд передышки. Не ожидала она увидеть его здесь. И не ожидала такого пронзительного взгляда. — Мой близкий друг, Детлафф ван дер Эретайн, он прибыл из Назаира. — Только увидев всю ту же улыбку Анариетты, девушка сообразила, что, к счастью, за все это время так и не сказала, как зовут бестию. — Мы вместе помогаем присутствующему здесь ведьмаку. — Ах вот как… — Лицо правительницы оставалось все таким же доброжелательным, но в глазах промелькнуло какое-то подозрение. — Но что вы делаете здесь, у Орианы? — Они заглянули ко мне, решив устроить сюрприз, и я пригласила Региса на бокал вина. Мы знакомы… Очень, очень давно. Кажется, вы двое тоже старые знакомые, и даже… друзья. — Мало на кого я могу рассчитывать так, как на Региса. Надеюсь, он тоже самое думает обо мне. — Интересно… Похоже, противоположности и правда притягиваются. — Не дай себя обмануть, дорогая. Геральт — истинный кладезь достоинств. Только он скрывает их от мира. — Энола всего за две минуты устала значительно устать от этих расшаркиваний, все так же пристраивая украденную мандолину получше, чтобы не упала. Участвовать в разговоре она не хотела предоставив эту честь другим. Детлафф молчал точно так же, напряжённо следуя за своим другом. — Мм… Помнится, вы говорили, что помогаете ему с заказом. Подозреваю, что речь идёт о Бестии?.. Мастер ведьмак, может, вы развеете мое любопытство… Каково это: стоять лицом к лицу с чудовищем? Когда есть только два выхода: убить или быть убитым? — Энола, которая уже все таки выпрямилась от инструмента и опять взяв в руку бокал чуть не подавилась. Она поражалась как присутствующие могли владеть собой, но по искусстве вести беседы она бы дала Ориане приз. — Я вовсе не на каждое чудовище бросаюсь с мечом. С некоторыми достаточно просто поговорить. — Хмм. Интересно, что такой монстр захотел бы тебе сказать. — Регис глянул на старую знакомую слегка насмешливо. Энола, опять чуть не подавилась, только в этот раз от сдерживаемого фырка. А вот ведьмак и бестия смотрели в глаза друг другу. — Может, попросил бы прощения? — к гордости Энолы она не вздрогнула. Хоть на нее и внимания не обращали, но все равно было бы неприятно если бы кто-то заметил ее реакцию на этот голос. За то он подействовал не только на девушку. Отмерла Анариетта, которая заинтересовано кинула взгляд на Детлаффа. — За что же монстру просить прощения у ведьмака? — За то, что убивал. Однако порой у монстров нет выбора. Особенно если надо защищать близких. — Да, что говори имя бестии, что не говори, а княгине и размышлять уже не нужно. И так все понятно. — С людьми все то же самое: иногда ты вынужден убивать. — Ты это понимаешь… Наверное, поэтому ты друг Региса. Если я правильно тебя понимаю, ты бы предпочел помочь чудовищу, а не убивать его? — Да, если это возможно. По крайней мере, я бы попытался. — Довольно разговоров о ведьмачьем ремесле… Регис упоминал, что ты родом из Назаира. Я была там в детстве. — Анариетта довольно резко сменила тему разговора. И опять эти словесные кружева и реверансы. Вскоре удалились Регис и Геральт, и они остались вчетвером – одна княгиня и вампиры. — Энола, извините за любопытство, вы умеете играть? Я заметила, что вы достаточно бережны с инструментом, но не расстаетесь с ним. — Ориана смотрела с любопытством. — Должна признаться это не мой инструмент, взяла его внизу, хотела сыграть на празднике, но не успела. — За то у нас есть время сейчас. — Подключилась и Анариетта. — Мне очень интересно послушать. Ты кажется упоминала, что сама пишешь песни. Под взглядами всех присутствующих (и как будто прожигающего Детлаффа) и поощрительным кивком хозяйки особняка Энола слегка покраснела, и поняла мандолину. Прошлась пальцами по струнам, проверяя звучание и сразу же случайно получился красивый и грустный мотив. Раз уж сегодня импровизация так хорошо началась, можно и продолжить. И девушка заиграла. А вскоре на ум пришли и слова.— Под снежными высокими горами,
Где солнце выходит лишь на миг…
Глаза вампира о счастье мечтали,
Но в сердце был лишь одинокий крик.
Наивный — бессмертие ему горечь дало,
Он хотел видеть, но была лишь тьма,
Он хотел жить, но не смог выживать,
Когда пришла, как пурга, она…
Представление того стоило. Слушательницы затаили дыхание, а Детлафф замер как будто каменной статуей, лишь иногда поднося к губам бокал с вином. Что-то внутри Энолы ехидно смеялось от своеобразной мести за рисунок с ней. Но она этого ещё не осознавала. Голос выводил мелодию, пальцы порхали по струнам соскучившись за любимым делом. Последнюю ее лютню разбили, как раз перед встречей с ведьмаком в Велене. А дальше времени и желания покупать новый просто не было. Сейчас Энола наслаждалась, звуками музыки которую создавала сама, звездным небом над удивительно красивым городом, и даже сидящими рядом слушателями. Восхищённым взглядом Анариетты, лёгкой улыбкой Орианы и даже одеревеневшим состоянием бестии. Припев песни звучал особенно трагично, но девушка запоминала каждый перелив и каждое слово. Она обязательно должна записать и исполнить потом эту песню где-то ещё.— И сердце кровью обливалось!
И меч в руке лежать не хотел!
Он мечтал хотя бы малость,
Но что ему делать теперь?
Горы опали пушистым ковром,
Белый снег зазеленел, пол босыми ногами.
Не смог уберечь? Отпустил? Теперь боль
Не отпустит вампира годами…
Легко оказалось из отшельника в монстра,
По чужому наводке, чужим умом стать.
Он хотел жить, но не смог выживать,
Когда ушла, как полночь, она…
Бард, именно он, Энола казалось перестала существовать, подмечал как глаза одной из внимающих женщин наполнились слезами, судорожный вздох черноволосого мужчины и как он стиснул серебряный кубок, подошедших сзади ещё слушателей, с новой бутылкой вина, но не решающихся прервать выступление. Она стала будто самой музыкой и эмоциями. Похоже на то, как она превращалась в туман — она растворялась в чужих мыслях, только сейчас в эмоциях и звуках. Теряясь, что есть что.— И сердце кровью обливалось!
И меч в руке лежать не хотел!
Он мечтал хотя бы малость,
Но что ему делать теперь?
После последнего аккорда послышались первые неуверенные аплодисменты от Региса и Геральта, которые все таки подошли к столу. За ними начали хлопать и другие. Анариетта украдкой вытирала слезы — все таки вечер был достаточно насыщен на события, разговоры и вино. Посыпались комплименты и предложения о выступлении ещё во дворце и на приемах в «Мандрагоре». А Энола не могла успокоиться. Кажется ее пронизывал насквозь серый, который сейчас оказался даже ближе к голубому, взгляд Детлаффа. Кончалась ещё одна бутылка вина и высохли бесследно дорожки слез на щеках Анариетты, как княгиня засобиралась обратно во дворец. Оно и ясно, почти час ночи, и могли пойти слухи. Энола переглянулась с Геральтом, который скосил глаза сначала на правительницу, а потом на выход, как бы намекая что он тоже уходит, и девушка задумалась. Обвела всех присутствующих взглядом и встретилась с глазами Орианы, которая слегка улыбнулась и кивнула. И этот бессловесный разговор проходил под прощание Анариетты со всеми. И она ушла вместе с ведьмаком. — Ну, что можем выдохнуть со спокойствием? Охотник на чудовищ и единственный человек в нашем милой компании ушли. — Ориана теперь во всю ухмылялась вальяжно откинувшись на спинку стула. — Спокойствия не хватало только тебе. — Регис тоже улыбался. — Ну может ещё Эноле, кстати играешь ты действительно отлично, я не ожидал такого таланта. Если не секрет где ты училась играть? — Спасибо, не секрет. Я росла в часе пути от Вызимы, а в городе музыкантов всегда много. Сначала просто инструмент первый купила и училась. — Далеко же тебя занесло. — Деттлаф тоже решил поддержать беседу. Ориана же встала и достала странную бутылочку из темного стекла. И вылила в новую бутылку с вином. — А там скучно было. — Внезапно напряжение которое охватывало когда Энола чувствовала взгляд черноволосого вампира отпустило, и она последовала за всеми — улыбнулась, озорно и весело. Регис разлил всем по бокалам получившуюся жидкость. — Кстати, а что ты добавила в вино? — Кровь. Иногда, с определенной кровью вино становится вкуснее. А не пьет у нас тут только Регис. Я права? Энола пожала плечами, решив не думать откуда она у Орианы взялась. Впереди была спокойная и даже несколько ночь с другими вампирами за столом. И девушке бы хотелось чтобы она так провела не одну ночь, слушая этих старых и умных существ, таких отличных от людей, но и схожих одновременно. Она будто выбивалась и тут с бессмертными, и там с смертными. Может просто все дело в юности? Энола тряхнула темно красными, как та самая кровь, волосами и вернулась к разговору.×××
Детлафф не мог отвести взгляд от девушки. Не так. Сейчас, изрядно выпив, маленькая вампирша казалась сама чашей с вином. Темно красные волосы развивались, как жидкость когда покачиваешь бокал, заливистый смех как звон чоканья за шумным столом. И сейчас она вела в танце другую вампиршу, не переставая улыбаться и хихикать. Иногда на него, как на преграду натыкались ее янтарные, как будто пронизанные солнечным светом, глаза. И только когда поступило предложение потанцевать, она споткнулась взглядом о него, а потом решительно протянула руку Ориане, которая тоже слегка захмелев насмешливо согласилась на танец, и сейчас уже не пыталась сдерживать улыбку. Как и Регис, который, хоть и оставался самым трезвым в компании, но все равно был весел и расслаблен. Они все отдыхали и от неприятных мыслей тоже. Хозяйка дома переживала о ведьмаке, которому докопаться до ее маленькой тайны — нечего делать, а вот прощать ее за такое он вряд ли будет. Регис уже подсознательно всё-таки готовился к смерти друга, и было не ясно какого именно. Он же переживал о Ренаведд, но даже сам себе бы не признался, что уже намного меньше, чем раньше. Скорее больше по привычке, живя как и последние пол года в тревоге и ожидании. Что-то царапало его, предчувствие, что все не настолько просто. Пекли слух и память слова из песни Энолы, грызла эта навязчивая неспособность отвести взгляд от красивой помощницы ведьмака. И ощущение были гадкими. — Какой же она все-таки ещё ребенок… — донёсся до его слуха шепот Региса. На грани слышимости, так чтобы услышал только он. Но к чему эти слова? Вот именно, он понимал что девочка же ещё совсем, а лезет в такое дело… А ему непременно, позарез нужно решить его. Разобраться с шантажом и убийствами. У него появилась надежда. Но вот на что точно, этого Детлафф сказать не мог.