Гори, чтобы светить

Удивительно, что он попал в Хогвартс после того, что он сделал. После его службы Темному Лорду, после попытки убийства Дамблдора. Он совершил много отвратительных вещей. О, как же ему невыносимо хотелось повернуть время вспять, не принимать метку, сбежать, прихватив с собой отца и мать. От Темного Лорда не убежать — какая глупость! К нему привязаны заклейменные, а Драко был без метки; он мог убежать, мог, возможно, один, может быть, только с матерью, но, черт возьми, у него была такая возможность! Он мог попросить помощи у Ордена Феникса — они же гриффиндорцы, они помогли бы. Не дать Снейпу убить Дамблдора — он мог! Но не сделал этого. И он ненавидит себя за это. Сегодня выпускники Хогвартса собрались в большом зале, украшенном ленточками и надписями. Добро пожаловать в реальную жизнь, господа? Что за идиот писал все это? Они все уже давно выросли. Они все уже знали и боль, и смерти. Они выросли, пожалуй, даже слишком быстро. Быстро поумнели. Быстро стали недоверчивыми, осторожными, скрытными. Драко до сих просыпался от каждого шороха. С волшебной палочкой в руке. Все косились на него без враждебности, но недоверчиво. Даже слизеринцы смотрели свысока. Конечно, ведь ни Панси, ни Астория, ни Дафна не были Пожирателями смерти. Панси относительно спокойно училась во время расцвета темных сил — слизеринцев не трогали. Астория и Дафна так же, припеваючи, жили во Франции у отца, где не было никакой войны. Где было лишь солнце, иногда дождь, иногда грозы. Как же они были отвратительны Малфою! Они жалкие, трусливые. Подлые. Мелочные. И все привыкли ничего не замечать... Когда тебя не слышат, для чего кричать? Он стоял в самом конце цепочки, пока представляли выпускников. Вот вышла Панси Паркинсон. Никакой косметики не хватит, чтобы скрыть ее гадкую сущность. Вот она, стоит в коротком платье, стройная, с красивыми ногами — парни смотрят, не отрывая глаз; но улыбается так слащаво и приторно, что Драко тошнит. Он был влюблен в нее на первом-втором курсе. Она была его справочником по магическому миру, она всегда все ему объясняла, но относилась к нему свысока. Драко сам не понял, как получилось, что потом Панси начала просто таскаться за ним едва ли не в туалет. Она обожала его… а может быть, не его. А его деньги. Астория Гринграсс. Красивая, с фарфоровым личиком, с голубыми большими глазами. Улыбается якобы смущенно, двуличная. С расширившимися глазами принимает поздравления. Улыбается, сволочь, кокетливо улыбается. Смотрит сияющими глазами. Драко, наверно, как и все парни, был пленен ее идеальностью, ее красотой. Но, только познакомившись поближе, он понял, кто она. Пустышка. Она не значила ничего. В жизни ее волновало лишь внимание, общение и новые модные туфли. Может быть, она и не была двуличной? Может быть, она была уверена, что война — не для нее. Хотя, в принципе, это так и есть. Но Драко бы с удовольствием взглянул на нее в пылу битвы. Она бы не продержалась бы и минуты. Глупая. Дафна Гринграсс — яркая, необычная и дерзкая. Она даже не в платье, а в алой короткой юбке, и все парни опять смотрят на ее ноги. Лицом не вышла; мелкие черты лица, тонкие губы… Но пленял ее дерзкий, уверенный в себе взгляд. Принимает поздравления, даже не улыбаясь, потом, под неодобрительные взгляды, спускается вниз, задевая плечом гриффиндорцев рядом. И вот, наконец, гриффиндорцы. Первая выходит Гермиона Грейнджер. Подружка Поттера. Драко бы никому не признался, что действительно любил ее. На первый взгляд она не представляла из себя ничего. Зазнавшаяся зануда. Грязнокровка. Платье скромное, не броское, но красивое. И, кажется, даже улыбка искренняя. А на глазах — слезы. Плачет, что ли? Мерлин, точно. Поттер, герой чертов, вскакивает, ведет ее, уже не сдерживающую слезы. Потом она неожиданно вырывается из его рук, шепчет заклинание, и теперь ее голос разносится громко, уверенно, звонко, даже не сипло, будто и не плакала. — Я хочу сказать спасибо всем вам, — начала героиня войны, смотря с болью, — спасибо учителям, которые подарили мне веру в себя. Профессор МакГонагалл, — она поклонилась, — профессор Флитвик, — и опять, — профессор… Перечислив всех, она обвела ясным взглядом волшебников. — Спасибо… Гриффиндор, за то, что научил меня, что не книги самое главное. Спасибо, Рэйвенкло, что научил меня… что, несмотря на мое первое заявление, из книг можно почерпнуть самое важное. Хаффлпафф, спасибо за то, что рассказали мне, как важно быть добрым и трудолюбивым. И, наконец… Слизерин. Толпа изумленно ахнула. И если ты вдруг начал что-то понимать И от прозрений захотелось заорать Давай, кричи! Но тебя могут не понять - Никто из них не хочет ничего менять… Драко замер. Выпрямился. И что она скажет? Он не мог себе представить, что сейчас она начнет расхваливать Слизерин — таки факультет темных волшебников. Внезапно Драко поймал ее взгляд и почему-то отвел глаза в сторону, словно его током ударило. — Спасибо, что показали мне, что никогда не поздно повернуть назад. Осознать… все. Драко повернулся. Гермиона улыбнулась, смотря на него — он был уверен в этом! — а потом под всеобщие аплодисменты спустилась к друзьям. Они обнялись. Гермиона была… настоящей. Правильной. Умной. Красивой. Почти идеальной. Она не была пустышкой, как Астория, двуличной сволочью, как Панси, не самоуверенной дурой, как Дафна. Она была такой… о, Драко мог вечно говорить, какая она. Выпускники запели гимн Хогвартса. Мы можем помолчать, Мы можем петь. Стоять или бежать, Но все равно гореть. Драко только сейчас заметил, что некоторые косятся на Грейнджер с таким ужасом, словно она кого-то убила. Поодаль от нее стояли Гарри и Рон, посылая им холодные взгляды. Драко отвернулся. Они были слишком дружны, слишком преданны себе и им. Они были настоящими друзьями. О, Малфой, какой же ты дурак… Ты огонь, Грейнджер. Тепло. Тепло от тебя. Гори, но не сжигай Гори, чтобы светить…