Вэй Усянь
4 февраля 2022 г. в 16:25
Цзян Чэн сидит с раскрытым ежедневником на коленях, изучая его с самым милым хмурым лицом, а Не Минцзюэ просто хочет по-глупому поцеловать его.
Он знал, что Цзян Чэн поворчал бы по этому поводу, тем более что Вэй Усянь тоже был там, поэтому он только поцеловал Цзян Чэна в макушку и терпеливо ждал, пока тот сообразит, куда поставить их свидание.
— В субботу, — наконец решает Цзян Чэн. — Во время обеда в 13:00, а потом посмотрим? — спрашивает он и смотрит на Не Минцзюэ.
— Конечно, — легко соглашается Не Минцзюэ, потому что в любом случае у него нет более важных дел, чем Цзян Чэн.
— Пожалуйста, не опаздывай, — говорит Цзян Чэн, хотя Не Минцзюэ никогда не опаздывал ни на одно из их свиданий.
— Не опоздаю, — обещает ему Не Минцзюэ, потому что он знает, откуда это исходит, и уже может сказать по выражению лица Вэй Усяня, когда он наблюдает за их общением, что сейчас он вмешается в любую секунду.
— А если ты опоздаешь или по какой-то причине не сможешь... — Цзян Чэн замолкает, неуверенно прикусывая нижнюю губу, и Не Минцзюэ переплетает их пальцы.
— Тогда я позвоню, чтобы сообщить тебе, — говорит Не Минцзюэ и напрягается, когда Вэй Усянь наклоняется вперед.
— Хэй, А-Чэн, что со всем этим расписанием? — хочет знать он, и плечи Цзян Чэна тут же вздымаются. — Не похоже, что ты планируешь всё это со мной, неужели Минцзюэ-гэ действительно такой ненадежный?
— Заткнись, Вэй Усянь, — рявкает Цзян Чэн, осторожно прижимая планировщик к груди.
— Мы можем планировать, если захотим, — вмешивается Не Минцзюэ, потому что он не хочет, чтобы Цзян Чэну приходилось защищаться за то, что совершенно нормально.
И особенно если причиной всего этого планирования являются глупые вопросы.
— Конечно, можете, просто это кажется глупым и излишне скучным, — говорит Вэй Усянь и снова плюхается на диван, тысячу раз проверяя свой телефон, чтобы узнать, когда Лань Ванцзи наконец приедет.
— Только ты так думаешь, — ворчит Цзян Чэн, и Не Минцзюэ вынужден с ним согласиться.
— Лань Чжань думает так же, — говорит им Вэй Усянь, и Не Минцзюэ вздрагивает, когда вспоминает, как ему пришлось стать свидетелем драки в доме Лань, когда Лань Ванцзи просто встал во время ужина, потому что Вэй Усянь решил, что в этот момент у него есть время, и захотел увидеть Лань Ванцзи.
Ни Лань Цижэнь, ни Лань Сичэнь не были особенно довольны тем фактом, что Лань Ванцзи в тот же миг просто ушел к своему парню, и завязавшаяся драка доставила Не Минцзюэ абсолютный дискомфорт. Он очень хочет рассказать об этом Вэй Усяню, но это не его дело, поэтому он держит язык за зубами.
— Это нормально, что мы планируем, верно? — внезапно спрашивает Цзян Чэн Не Минцзюэ, звуча неуверенно, и это просто ещё одна причина, чтобы бросить на Вэй Усяня свирепый взгляд.
Не то чтобы он заметил, так как он всё ещё был приклеен к своему телефону.
— Конечно, всё в порядке, Ваньинь. Мне хотелось бы знать, когда я увижу тебя в следующий раз, — говорит он, слегка целуя его в щеку, и Не Минцзюэ полностью наслаждается румянцем, покрывающим его щёки.
— Тогда ладно, — шепчет Цзян Чэн и выпускает из мёртвой хватки свой календарь.
Не Минцзюэ улыбается ему в ответ, и пока этого должно быть достаточно.
~*~*~
Вечер пятницы запрещён для всех, и Цзян Чэн непреклонен в этом отношении уже почти год. Это не проблема для Не Минцзюэ, потому что каждый имеет право на своё время, и он никогда не чувствовал необходимости выяснять, где Цзян Чэн находится в этот день, тем более, что Цзян Чэн очень скрытен в этом вопросе.
Он почти отчаянно пытался заверить Не Минцзюэ, что не делает ничего плохого, что он не изменяет ему или что-то в этом роде, и Не Минцзюэ потребовалось много времени, чтобы заставить его понять, что он даже не думал об этом.
Но дело в том, что каждую пятницу Цзян Чэн делает что-то, о чём никто не знает, и это нормально.
По крайней мере, для всех, кроме Вэй Усяня.
— Да ладно, давай в пятницу, — хнычет он, свисая с плеча Цзян Чэна, и Не Минцзюэ борется с желанием просто оторвать его.
— Я не могу, — говорит Цзян Чэн не в первый раз, и кажется, что ему очень неловко, хотя Вэй Усянь и не заметил бы этого.
— Почему нет? — спрашивает Вэй Усянь, и прежде чем Цзян Чэн успевает снова начать защищаться, в дело вступает Не Минцзюэ.
— Потому что он так сказал, — говорит он Вэй Усяню и отталкивает в сторону, чтобы прижать Цзян Чэна к себе. — Ты должен уважать это.
— Он должен просто сказать мне, что он делает, — бормочет Вэй Усянь, явно недовольный тем, что его отодвинули в сторону, но Цзян Чэн наклоняется в сторону Не Минцзюэ, и это всё, что имеет значение.
— Он может делать что-то для себя, и ему не нужно никому об этом рассказывать, — парирует Не Минцзюэ и целует Цзян Чэна в лоб.
— Ты совсем не возражаешь, что он хранит от тебя тайну? — спрашивает Вэй Усянь, и Цзян Чэн тут же напрягается в руке Не Минцзюэ.
— Вэй Усянь... — начинает Цзян Чэн, но Не Минцзюэ успокаивающе сжимает его.
— Он может хранить от меня столько секретов, сколько захочет, — говорит он Вэй Усяню, который, кажется, не испытывает того же к тому, что Цзян Чэн хранит секреты.
— Нет, — решает Вэй Усянь. — Просто скажи нам, что ты делаешь, или ты хочешь, чтобы Минцзюэ-гэ подумал, что ты ему изменяешь?
— Я не... — Цзян Чэн явно потерял дар речи перед требовательной натурой своего брата, как это часто бывает, и Не Минцзюэ это ничуть не нравится.
— Я никогда бы не подумал, что он мне изменяет, — говорит Не Минцзюэ, больше чтобы успокоить Цзян Чэна, чем для того, чтобы действительно ответить Вэй Усяню, и Цзян Чэн благодарно ему улыбается.
Похоже, Вэй Усянь хочет продолжить эту тему, но когда прибывает Лань Ванцзи, он, к большому облегчению Не Минцзюэ, кажется, забывает об их текущем разговоре. Цзян Чэн тоже, если судить по тому, как он сливается с Не Минцзюэ.
Только когда Не Минцзюэ подвозит Цзян Чэна до его квартиры, некоторые нервы, кажется, возвращаются к Цзян Чэну.
— Ты действительно не возражаешь, что я не рассказываю тебе о пятницах? — спрашивает он, и Не Минцзюэ вздыхает.
— Мы это уже обсуждали, Ваньинь, — как можно тише говорит он ему. — Я не возражаю. Это твоё время, и ты можешь делать с ним, что захочешь. Конечно, мне любопытно, потому что я хочу знать, что именно приносит тебе столько радости, но я не умираю от того, что не знаю.
Когда Цзян Чэн хмурится, Не Минцзюэ хихикает и кладёт ладонь на щёку Цзян Чэна.
— Ты всегда такой расслабленный и счастливый по субботам, поэтому очевидно, что всё, что ты делаешь в пятницу, должно приносить тебе огромную радость. И я рад, что у тебя есть что-то подобное.
— Это... — начинает Цзян Чэн, но Не Минцзюэ перебивает его.
— Тебе не обязательно мне говорить.
— Я знаю. Но я хочу, — решает Цзян Чэн, и кажется, он настолько полон решимости, что у Не Минцзюэ не хватает духу остановить его.
— По пятницам я хожу в местный приют, чтобы выгуливать собак, — выпаливает Цзян Чэн, и в этом есть смысл.
Конечно, только животные — и особенно собаки — могли сделать Цзян Чэна таким счастливым.
— Это прекрасно. Бьюсь об заклад, они любят тебя, — говорит Не Минцзюэ, хотя до сих пор не совсем понимает, почему Цзян Чэн держит это в секрете.
— Я думаю, что я им нравлюсь, — отвечает Цзян Чэн, что, конечно же, означает, что собаки бегут к нему, спотыкаясь, всякий раз, когда он появляется рядом. — Просто... У Вэй Усяня фобия... Он будет чувствовать себя преданным.
Не Минцзюэ совсем этого не понимает, потому что Цзян Чэн не заставляет Вэй Усяня приближаться к собакам, но он прикусывает язык.
Отношения Цзян Чэна и Вэй Усяня и так сложны, и он не собирается в них вмешиваться.
— Спасибо, что рассказал мне, — говорит Не Минцзюэ и притягивает Цзян Чэна для поцелуя.
— Ты... Хочешь пойти, может быть, как-нибудь? — нерешительно спрашивает Цзян Чэн, и Не Минцзюэ тут же кивает.
— Конечно.
Он соглашается не просто для того, чтобы увидеть ослепляющую улыбку на лице Цзян Чэна, но она может затмить любую другую причину.
~*~*~
Всё доходит до апогея всего несколько недель спустя, когда Вэй Усянь появляется на пороге Цзян Чэна, когда тот собирается отправиться в приют с Не Минцзюэ на буксире, потому что оказывается, что кошки его обожают. Итак, пока Цзян Чэну поручают выгуливать собак и играть с ними, Не Минцзюэ исчезает в кошачьей зоне, чтобы полюбоваться на них.
Это система, которая работает очень хорошо для всех них.
По крайней мере, до тех пор, пока не появляется Вэй Усянь и не требует, чтобы Цзян Чэн пошел с ним за картошкой фри.
— Цзян Чэн, — ноет Вэй Усянь, когда Цзян Чэн решительно говорит ему «нет», и Не Минцзюэ очень гордится им за это.
— Я не могу, Вэй Усянь, ты знаешь это.
— Но ты даже не говоришь мне, почему! И вообще, важнее меня ничего быть не может!
— У меня есть обязательство, — пытается Цзян Чэн, но Не Минцзюэ понимает, что это бесполезно.
— Цзян Чэн, я не уйду, пока ты не скажешь мне, что делаешь, и что гораздо важнее, чем ужин со мной.
Он встает перед Цзян Чэном, скрестив руки на груди, и ещё до того, как Цзян Чэн вздыхает, Не Минцзюэ знает, что он скажет ему.
Просто потому, что Вэй Усянь — маленький мальчишка, который не может ничего не знать.
— Я иду в приют, — говорит Цзян Чэн, пока отвечая расплывчато, и Не Минцзюэ задаётся вопросом, действительно ли фобия Вэй Усяня так сильна, что он не может даже слышать о собаках.
— Ну так не ходи сегодня.
— Они ждут меня, — шипит Цзян Чэн. — У меня там есть обязательства, и они полагаются на меня.
— Что ты вообще можешь там делать?
— Я... Выгуливаюсобак, — выпаливает Цзян Чэн, и у Не Минцзюэ есть всего секунда, чтобы гордиться тем, что Цзян Чэн действительно сказал это, прежде чем он замечает, как Вэй Усянь бледнеет.
— Ты что?
— Ты меня слышал, — отвечает Цзян Чэн, но он уже свернулся калачиком, явно ожидая того, что будет дальше.
— Как ты можешь так предавать меня? — воет Вэй Усянь. — Ты собираешься выгуливать этих... Этих зверей? И ты предпочитаешь их мне? Ты же знаешь, я боюсь!
— Может быть, я могу… — начинает Цзян Чэн, и Не Минцзюэ знает, к чему всё идёт.
Он собирается предложить позвонить в приют, чтобы сказать им, что не сможет прийти сегодня, и Не Минцзюэ сыт по горло.
— Нет, — говорит он и тянет за собой, чтобы открыть дверь квартиры, толкая Цзян Чэна внутрь, прежде чем снова закрыть дверь.
— А теперь послушай сюда, — говорит он, поворачиваясь к Вэй Усяню.
— Что ты делаешь? — спрашивает Вэй Усянь, делая полшага назад.
— Я делюсь с тобой своим мнением, — отвечает Не Минцзюэ и выпрямляется во весь рост, скрестив руки на груди и глядя на Вэй Усяня. — Ты собираешься изменить то, как ты говоришь с Цзян Чэном.
— Почему я должен? — Вэй Усянь усмехается. — Он мой брат.
— И ты причиняешь ему боль своим поведением, — парирует Не Минцзюэ, потому что он так устал от такого поведения. — Я знаю, что для тебя это всё забавы и игры, но ты делаешь ему больно.
— И как же? — хочет знать Вэй Усянь, но, по мнению Не Минцзюэ, он всё ещё кажется слишком самоуверенным.
— Прямо сейчас, например. Он намеренно скрывал это от тебя, потому что знал, что ты так отреагируешь. Не всё вращается вокруг тебя. Ты не рядом с собаками, и он не просил тебя об этом. Он не предает тебя. Он занимается любимым делом и изо всех сил старается защитить тебя от этого. Ты не думаешь, что он хотел бы рассказать тебе об этом? Но он знает, что не может, и это правильно, потому что ты всё исказил. Дело не в тебе, Вэй Усянь.
— Но он выгуливает собак!
— Это его право. Это не имеет к тебе никакого отношения, — огрызается на него Не Минцзюэ. — Если бы ты мог быть немного менее эгоистичным, ты бы увидел, как ты его заёбываешь! Ему приходится скрывать от тебя безобидную мелочь, которую он любит, разве ты не видишь, какой это пиздец?
— Но я...
— Мне плевать, что ты, — перебивает его Не Минцзюэ. — Речь не о тебе. Это о нём и о том, что ему нравится делать, и это его проклятое право тратить своё время на то, что ему нравится. Считай, что тебе повезло, что он ещё не усыновил ни одного из них.
— Он бы никогда не сделал этого!
— Нет, не сделал бы. Потому что он знает, что ты боишься. Так что это лучшее, что он может сделать, фактически не привлекая тебя, и если ты скажешь ещё хоть слово об этом, я потеряю самообладание, — угрожает Не Минцзюэ.
— Хорошо, — меняет мнение Вэй Усянь, несколько раз поработав челюстью, но Не Минцзюэ ещё не закончил.
— И ещё кое-что. Ты перестанешь высмеивать его за то, что он всё планирует, — говорит Не Минцзюэ, к большому замешательству Вэй Усяня.
— Что? Почему? Это чертовски смешно, тем более, что он так защищается.
Не Минцзюэ действительно приходится сдерживать желание ударить Вэй Усяня по лицу, но он напоминает себе, что Цзян Чэн не хотел бы этого. Так что, хотя он не может этого сделать, он всё же может сделать шаг вперёд, засунуть руки в рубашку Вэй Усяня и встряхнуть его.
— Это не смешно, и особенно не смешно, потому что ты причина, по которой он это делает!
— Что это должно означать? — хрипит Вэй Усянь, пытаясь вырваться из рук Не Минцзюэ, что, конечно же, не срабатывает.
— Ты буквально не способен строить планы и придерживаться их! Ты говоришь, что собираешь встретиться, а потом забываешь или просто решаешь, что у тебя есть дела поважнее, а потом даже не сообщаешь ему. Ты появляешься в самый неожиданный момент и требуешь, чтобы он уделил тебе время, только чтобы убежать через секунду, — рычит Не Минцзюэ.
— Это не... — начинает Вэй Усянь, но Не Минцзюэ не даёт ему говорить.
— Вторник, — это всё, что он говорит, потому что Вэй Усянь должен был встретиться с Цзян Чэном за ужином, и он тут же бросил его.
Вэй Усянь, по крайней мере, сейчас вспомнил об этом, потому что вздрогнул.
— Лань Чжань звонил, — отвечает он, как будто это может быть оправданием.
— И, конечно же, твой мозг настолько мал, что ты забыл, как пользоваться телефоном для всего остального. Ты даже не удосужился сообщить Ваньину, что не придёшь. Ты — причина, по которой он любит всё планировать, потому что ему нужна эта стабильность, и он точно не получит её от тебя, — рявкает Не Минцзюэ и отталкивает Вэй Усяня.
— А теперь ты уйдёшь с глаз моих долой и не свяжешься с Ваньинем, пока не обдумаешь те вещи, которые я довольно долго тебе объяснял, — говорит ему Не Минцзюэ, и на долю секунды кажется, что Вэй Усянь хочет с ним поспорить.
Однако он, кажется, передумывает, потому что кивает и ускользает под угрожающим взглядом Не Минцзюэ.
Не Минцзюэ ждёт, пока он полностью скроется из виду, прежде чем вздыхает, намеренно встряхивает плечами, а затем поворачивается, чтобы вернуться в квартиру.
Цзян Чэн ждёт его, потому что, конечно же, ждёт, и Не Минцзюэ знает по выражению его лица, что он слышал каждое слово.
— Я не собираюсь извиняться, — сразу же говорит Не Минцзюэ, потому что он слишком долго работал над всем этим, но вместо того, чтобы спорить с ним, Цзян Чэн вовлек его в поцелуй.
— Я люблю тебя, — говорит он, и голос его звучит отчетливо сдавленно.
— Я тоже тебя люблю. И это нужно было сказать, — продолжает Не Минцзюэ, надеясь, что Цзян Чэн это понимает.
— Я знаю, — соглашается Цзян Чэн, слегка кивая. — Просто раньше никто не беспокоился.
Это снова злит Не Минцзюэ — в основном на Цзян Яньли, потому что она тоже могла что-то сказать, — но он пытается выдохнуть. Он сказал свою часть, и этого должно быть достаточно.
— Он заслужил это. Сейчас. Мы всё ещё едем? — хочет знать Не Минцзюэ, и берёт Цзян Чэна за руку.
— Я не уверен...
— Мы должны идти, — прерывает его Не Минцзюэ. — Вэй Усянь может сосать хуй.
Это вызывает смех у Цзян Чэна, но он также соглашается пойти в приют, так что Не Минцзюэ считает это победой.
Его небольшая вспышка, скорее всего, будет иметь некоторые последствия — отношения между Вэй Усянем и Цзян Чэном будут натянутыми, и Лань Ванцзи, вероятно, какое-то время будет относиться к нему с холодом, — но Не Минцзюэ настаивает на своём.
Это нужно было сказать, и если Вэй Усянь не справится с собой, то он все равно не должен находиться рядом с Цзян Чэном.
Не Минцзюэ не позволит ему причинять его сердцу боль больше той, которую уже нанёс.
— Давай погладим собак, — говорит Не Минцзюэ и целует тыльную сторону ладони Цзян Чэна.
Потому что прямо сейчас то, что им действительно нужно, так это быть похороненными под какими-нибудь животными. И они пошли.