Леди дома Торгерт

Наступило холодное светлое рождественское утро. Гермиона очень рано разбудила Мэдисон, толкая девочку к комнате парней, которые тоже спали. — Просыпайтесь. — Громко сказала девочка, раздвигая занавески на окнах. — Гермиона… вам сюда нельзя.— Сказал Рон, закрываясь от света. — И тебе счастливого Рождества. — Сказала Гермиона, бросив ему подарок. — Я уже почти час как встала, добавила в зелье ещё немного златоглазок. Оно готово. — Ты уверена? — Спросила Мэдисон, садясь к Гарри на кровать и сжимая в руках свёрток, который ей дала Грейнджер. Парень, что только нацепил свои очки, пытался проснуться. — Абсолютно. Если мы собираемся это сделать, то предлагаю сделать это сегодня. В этот момент в комнату влетела Букля с маленьким свертком в клюве. Это были тётя и дядя Гарри. Они отправили ему зубочистку и записку, с требованием, чтобы он остался в Хогвартсе заодно и на летние каникулы. У Мэдисон подарки были приятнее. Сколь прислал большую банку помадки, которую она решила размягчить перед огнем, прежде чем есть, Гермиона подарила ей орлиное перо, Рон новый брелок ей на сумку, а Гарри небольшую подвеску, которую Мэдисон одела поверх кулона матери. Очень интересным оказался подарок Хати… больная темная книга по Некромантии… — Только не показывай её никому. — Смотря на неё, сказал Рон. — Это запрещено в Хогвартсе, я не уверен, что такие есть даже в закрытом отсеке библиотеке. — Наверняка оттуда и стащил. — Пожала плечами Мэдисон. Отец ей прислал одно красивое белое платье, написав, что она в нем будет как принцесса и Мэдисон невольно вспомнила Нотта… даже он ей подарок прислал. Ну, подписи на жемчужных серьгах конечно не было…, но то, что коробка была завязка зелёной лентой, говорило что это был слизеринец. Она ему ничего не отправила… — Мэдисон, смотри! Девочка получила последний подарок и обнаружила там новый связанный вручную свитер от миссис Уизли и сливочный пирог. Подхватив в сумку небольшую коробку, Мэдисон вздохнула и отправилась со всеми на завтрак. Большой Зал выглядел великолепно. Помимо дюжины погружения инеем ёлок и длинных гирлянд и омелы, развешанных под потолком, сверху падал заколдованный снег, сухой и тёплый. Дамблдор запел один из своих любимых гимнов. Хагрид хлопал всё громче и громче после каждого выпитого кубка с ликером. Перси, который не заметил, что Сколь заколдовал его значок Старосты так, чтобы тот гласил «Придурок», постоянно спрашивал, чего это близнецы хихикают. Пока людей было не очень много, Мэдисон рискнула всем и подошла к столу Слизерина. — Нотт! — Начала Мэдисон. — Опять мою сумку взял! В прошлый раз я еле открыла мантию от зеленой краски, что на этот раз? Кто-то за столом засмеялся, пока Нотт переваривал информацию. — Оу, Торгерд, ничего такого, просто пару хлопушек. — Сыграл свою роль Тео и протянул ей сумку. Её сумку, которую она отдала ему год назад на платформе.Мэдисон взяла её и быстро вернулась за свой стол, не смея оглядываться назад. Будем надеяться, что ему понравиться серебряная брошь. Едва друзья доели третью добавку рождественского пудинга, как Гермиона вытащила парней из Зала, чтобы окончательно все решить с планом их действий на вечер. Мэдисон отказалась, подумав, что лезет куда не надо. И зря она с ними не пошла. — Что случилось? — Видя Гермиону с кошачьим лицом, которая плакала, прокричала Торгерд. — Это был не волос Пэнси… я не знала, что у неё есть кошка. Зелье не предназначено для животных! Несколько недель Гермиона просидела в больничном крыле. Многие начали шептаться об ещё одном нападении. — Если бы у меня выросли усы, я бы отдыхал от учёбы. — Как-то вечером сказал Рон, вываливая стопку книг на прикроватный столик Гермионы. — Не говори ерунды, я не могу отставать. — Живо ответила Гермиона. Она была в хорошем настроении, потому что шерсть уже сошла, а глаза постепенно становились карими. — Не думаю, что у вас появились новые идеи. — А я был так уверен, что это Малфой. — Наверное, уже в сотый раз сказал Рон. — Не хочу быть вредной, но я говорила! — Сказала Мэдисон с недовольным лицом. Из-за их выходки Гермиона пострадала. — Что это? — Спросил Гарри, указывая на что-то золотое, выглядывающее из-под подушки Гермионы. Грейнджер, поспешно старалась спрятать открытку, но Рон оказался быстрее. Он вытащил её, открыл и прочел вслух. — Для мисс Грэйнджер, с пожеланием скорейшего выздоровление, от вашего беспокоящего учителя - профессора Гилдероя Локхарта, Орден Мерлина высшей степени, Почетный Член Лиги Защиты от Тёмных Сил и пятикратный обладатель Награды за Самую Очаровательную Улыбку. — Ты спишь с этим под подушкой? — В шоке произнесла Мэдисон. Но от необходимости Гермионе объясняться, ее спасла мадам Помфри, которая пришла с вечерней дозой лекарства. — По-моему, льстивее этого Локхарта не бывает никого. — Сказал Гарри, когда они вышли из покоев и начали подниматься по лестнице в гриффиндорскую башню. Снейп задал им так много работы, что Гарри решил, что успеет закончить ее как раз к шестому курсу. Рон в это время говорил о том, как жаль что нельзя списать у Гермионы, а Мэдисон вприпрыжку шла вперёд них. — Ребят, я быстренько сбегаю к Хати в библиотеку, так что скоро подойду и помогу вам. Торопливо поднимаясь по лестнице, Мэдисон и остальные остановилась, когда чуть их не заметил ворчливый Филч. — Не напали же на кого-то ещё… — Напряженно пробормотала Мэдисон. — Если бы. — Позади них стоял Сколь и перепугал всех. — Че смотрите? Я в библиотеку шёл, а тут этот стоит и проклинает всех. Шаги Филча затихли, и они услышали, как вдалеке хлопнула дверь. Ребята сразу же увидели, отчего так орал Филч. На пол коридора натекла огромная лужа воды, и было похоже на то, что она всё ещё текла из-под двери туалета Плаксы Миртл. Теперь, когда Филч перестал вопить, они услышали завывания Миртл, которые эхом отражались от туалета. — Ну что ещё у неё стряслось? — Сказал Рон. Плакса Миртл рыдала ещё сильнее и громче, если это вообще было возможно раньше. Похоже, она пряталась в той же кабинке, где и всегда. В туалете было темно, свечи погасли из-за потока воды, которая намочила еще и стены. — Что случилось, Миртл? — Спросил Гарри. — Кто это? Пришли ещё чем-нибудь в меня кинуть? — Зачем нам в тебя чем-то кидать? — Спросил спокойно Сколь, осматривая место. — Не спрашивайте меня. Вот я сижу, занимаюсь своими делами, а кто-то решает, что будет весело кинуть в меня книгой… — Но тебе ведь не будет больно, если кто-нибудь что-нибудь в тебя кинет. — Сказала Мэдисон. — Оно ведь просто пройдёт сквозь тебя. — Давайте, все кидаем книги в Миртл, она ведь ничего не почувствует! Десять очков, если попадёшь в живот! Пятьдесят очков, если попадешь в голову! Что ж, ха-ха-ха! Какая, по-моему, прекрасная игра! — А кто её в тебя кинул? — Спросил Гарри. — Не знаю... Я сидела в трубе и думала о смерти, а она пролетела прямо через мою голову. — Ответила Миртл, мрачно взглянув на них. — Она вон там, её вынесло потоком. Рон и Сколь рассматривали раковину, куда указала Миртл. Там лежала маленькая тонкая книжка в потертой черной обложке, мокрая, как и всё вокруг в туалете. Гарри наклонился, собираясь ее поднять, но Сколь выставил руку, останавливая его. — Ну что? — Ты сума сошёл? Она же может быть опасной. — Опасной? Да ладно, как она может быть опасной? — Еще как может. — сказала Мэдисон, с опаской глядя на книгу. — Министерство конфисковало кое-какие книги… там была одна, которая выжигала глаза. А у одной старой ведьмы была книга, которую невозможно было перестать читать! Приходилось ходить, уткнувшись в неё, и делать всё одной рукой. А… — Хорошо, я понял. — Перебил Рона Гарри. Маленькая книга лежит на полу, невзрачная и сырая. — Ну, мы ничего не узнаем, пока не посмотрим, что в ней. — Сказал Поттер и подняв ее с пола. На первой странице он смог с трудом разобрать лишь имя, написанное размытыми клетками. Т.М.Реддл Мэдисон не удалось выспаться из-за чтения книги Хати про некромантию, и она явилась в Большой Зал с опозданием. На мгновение ей показалось, что она ошиблась дверью. Все поверхности были покрыты широкими ало-розовыми цветами. Более того, с бледно-голубого потолка посыпались конфеты в форме сердечек. Мэдисон подошла к гриффиндорскому столу, за которым сидели Рон, которого, естественно, вот-вот стошнит, и Гермиона, которая слишком много хихикала. — Что происходит? — Спросила она Гарри, усаживаясь на свое место и стряхивая с мантии конфетти. Рон, который, видимо, от отвращения не мог сказать и слова, показал на учительский столе. Локхарт в ало-розовой мантии помахал рукой, попросив тишины. Учителя по обе стороны от него сидели с каменными лицами. Со своего места Мэдисон видела, как у профессора МакГонагалл дергается щека. — С днём Святого Валентина! — Прокричал Локхарт. — И я благодарю тех сорок шесть человек, которые уже прислали мне открытки! Да, я взял на себя ответственность приготовить вам этот маленький сюрприз… но это ещё не всё! Локхарт хлопнул в ладоши, и в двери вошла дюжина хмурых гномов. Однако, это были не просто гномы. Локхарт заставил их надеть золотые крылышки, а в руки взять по арфе. — Мои дружелюбные Купидончики, разносчики открыток! — Сиал Локхарт. — Сегодня они будут бродить по школе и разносить ваши валентинки! Но веселье на этом не заканчивается! Я уверен, мои коллеги тоже желают поучаствовать в празднике! Почему бы нам не попросить профессора Снейпа показать, как приготовить Любовное Зелье? И если вам интересно, то старый хитрый профессор Флитвик знает об очаровании больше, чем любой другой волшебник, которого я когда-либо встречал! Профессор Флитвик закрыл лицо руками. Снейп выглядел так, словно первый, кто попросит у него Любовного Зелья, будет насильно накормлен ядом. — Гермиона, прошу тебя, скажи, что тебя не было среди этих сорока шести. — Сказала Мэдисон, когда они вышли из большого Зала и отправились на первый урок. Внезапно Гермионе стало гораздо интереснее рыться в сумке в поисках расписания, и она ничего не ответила. Весь день гномы вваливались в кабинеты, отвлекая, а после обеда, когда гриффиндорцы поднимались по лестнице, чтобы пойти на урок Чар, один из них добрался до Гарри. — Эй, ты! Гарри Поттер! — Закричал особенно мрачный гном, расталкивая всех локтями, чтобы добраться до Гарри. — У меня музыкальное послание лично для Гарри Поттера. Стой смирно! Буркнул гном, схватив сумку Гарри и потянув ее на себя. — Отпусти! — Вырывая сумку, зарычал Гарри. Раздался громкий треск рвущейся ткани, и сумка Гарри порвалась. Его книги, палочка, пергамент и перо упали на пол. — Да что происходит? — Раздался холодный протяжный голос Драко Малфоя Выйдя из себя, Гарри бросился наутёк, но гном обхватил его за колени, и он рухнул на пол. — Это шоу года. — Угораздило же его. — Покачала головой Гермиона. — Да и на глазах всей школы. — Надеюсь, от стыда он отмоется. Хотя по его лицу так не скажешь. — Усмехнулся Драко, складывая руки на груди. — С каких это пор ты со мной говоришь? — У меня серьезный вопрос. Что за ведьминское заклинание ты наложила на Пэнси, что та второй урок подряд то и делает, что проклинает тебя? Гермиона даже не повернулась к нему, полностью игнорирую. — Ты сделала что-то. — Возмущенно продолжил Драко. — Скажи что именно. — Хорошие ведьмы не рассказывают свои секреты, знаешь ли. — Ответила с легкой усмешкой Гермиона, смотря прямо вперёд. Но внутри себя она ликовала за то, что умудрилась насолить надоедающей Слизеринки. — Ага, так и знал. Скажи что ты сделала и мои ребята от вас отстанут. — И ты в том числе? — Просто скажи мне, что ты сделала. Гермиона вздохнула, видя не так далеко саму виновницу этого диалога. — Я использовала заклинание Хопсоскоть, это мощный сглаз, придуманный языческими ведьмами. Это заклинание проползает тебе в мозг, словно рой пиявок. Они пробираются в самые тайные уголки головы, размножаются, ожидая самого удобного момента. А когда они заполняют почти всю голову, то пуф! Ты лишаешься всех умных мыслей и становишься тупым, как ослиная задница. Гермиона повернулась к Драко и уверенно смотрела в его растерянные глаза. — И вот ещё что. Оно не излечимо. — Добавила она и ушла вслед за Мэдисон. *** — Так, теперь ты, Морена, что ты скажешь в свое оправдание? — Спросил лениво Кощей, садясь в кресло и наливая вина. Солнце катилось к вечеру, заканчивался день. Старик и женщина остались вдвоём в утренней гостиной Серебряного Двора. Морена стояла лицом к южным окнам. Она и видела, и не видела, как вечерние тени наползают на пойму и реку. Она и слышала, и не слышала этот вопрос. Её испытание было много лет назад, но помнит она его прекрасно. Тощая девочка с шапкой отличающих бронзой волос, измученная томлением созревающей плоти, переступила порог кабинета Кощея. Морена глянула на свою руку, шевельнула пальцами, припоминая боль, ужас и гнев. — Бедный Хати… — Я задал тебе вопрос, Морена. — Придирчивым тоном повторил старик. — Что вы хотите услышать от меня? — Что я хочу услышать от тебя? Что я хочу услышать от тебя? — Резко передразнил её Кощей. — Да, я родила дочь! — Вспыхнула Морена, прекрасно понимая, что её пытаются рассердить. — Тебе и так чуть не запретили рожать сыновей в то время, а ты родила дочь! — Но девочка так много для него значила… для моего Роберта. — С мольбой прошептала Морена. — И ты в гордости своей решила, что можешь родить носителя смерти! Морена горделиво подняла голову. — Я чувствовала такую возможность. — Ты думала лишь о том, что твоему мужу нужна была дочь. — Отрезал Кощей. — А его желание не имеют ничего общего с нашими потребностями. Ты безнадежно запутала ситуацию! Теперь мы можем потерять обе наследственных линии. — Даже ваши схемы не безошибочны. — Возразила Морена и выдержала на себе его взгляд. — Впрочем, сделанного не воротишь. — Пробормотал Кощей. — Я поклялась никогда не сожалеть об этом решении. — Сказала Морена. — Как это возвышенно с твоей стороны. — Насмешливо отозвался старик. — Не сожалеть ни на каплю. Посмотрим, что ты запоешь, когда станешь гонимой, за голову твою будет награда и рука каждого мужчины будет вправе безнаказанно взять и твою жизнь, и жизнь твоей дочери. — Разве нет иного выхода? — Иного выхода? И меня спрашивает об этом ты, дочь Корочуна? — Я спрашиваю лишь о том, что вы видите в своём будущем, при ваших высших способностях. — В будущем я предвижу лишь то, что уже предвидел в прошлом. Ты прекрасно знаешь положение дел, Морена. Морена горько усмехнулась. — Щепки на поверхности потока… вот это - Роберт, эта - его дети, а эта… — Заткнись, девчонка. Ты ввязалась в эту историю, с самого начала представляя последствия. — Я живу, чтобы служить людям. — Именно. — Произнес Кощей, щелкая пальцами. — И теперь нам остаётся лишь надеяться сохранить в грядущем всеобщем пожаре ключевые генетические линии. Морена закрыла глаза, чувствуя, как поступают к ним слезы. Она подавила внутреннюю дрожь, потом внешнюю, выровняла дыхание, пульс. — Я сама заплачу за свою ошибку. — Твой первенец заплатит с тобой. — Я буду защищать его всеми силами. — Защищать. — Фыркнул Кощей. — Ты прекрасно понимаешь, что может тогда получится. Защищай его понадежней, Морена, и он вырастет слишком слабым для любой судьбы. Морена отвернулась к окну, за которым ощущалась ночь. — А она и впрямь так ужасна, Навь? — Достаточно скеверное местечко, но все таки с веками там смягчилась обстановка. — Кощей тяжело поднялся на ноги. — Морена, девочка, я хотел бы оказаться на твоём месте и разделить твои страдания, но у каждого своя судьба. — Я знаю. — Ты дорога мне, как собственная дочь, но я никогда не позвал чувствам брать верх над моими обязанностями. — Вы снова заставляете меня вспомнить первый урок в этой школе. — Произнесла совсем тихо Морена. — Человек не должен подчиняться животным побуждениям, никогда. Мне… так одиноко… — Это, кстати, один из критериев. — Кивнул головой Кощей. — Настоящий человек почти всегда одинок. Твой отец это хорошо усвоил и до сих пор живёт с этим, виня себя, что не смог стать Ситой для нас. — Мне уже известно, что всех ждала неудача. — Я могу намекнуть почему: Правильно то, что изменяет правила. — Ужасный намек. — Ива покоряется ветру и процветает, и однажды на пути ветра окажется много ив. В этом и есть предназначение ивы. — То есть… — Неуверенно взглянула на него Морена. — Вы можете брать в расчёт то, что кто-то из моих сыновей может оказаться Ситой? — Если бы хоть что-то от меня зависло.