***
Джейсу двадцать четыре, его квартира, куда он переехал совсем недавно, ограблена и взорвана. Его исследования и достижения конфискованы. Он сам арестован. А его глаза уже почти ни на что не годны. Джейс не видит маленькие предметы, едва различает углы стен в неосвещенном помещении, в конце концов, из-за ужасного зрения его учеба скатилась почти на дно. Джейс видит расплывчатые пятна вместо людей, поэтому почти не выходит на улицу. Недавняя вылазка в Заун была, безусловно, безумием – с его-то возможностями видеть ходить в подобные места… молодой человек был в отчаянии. Хеймердингер вошел в камеру с явной показушностью, даже если Талис не мог этого разглядеть. Он и различал-то его только благодаря объемной прическе старого йордла, и то с трудом в полумраке комнаты его заточения. Старик сказал ему признать вину и отказаться от магии. Почти то же самое, что приказать прямо сейчас найти черную кошку в темной комнате. Для Джейса это невозможно. Он попытается, у него не получится. Для себя Джейс решил, что расскажет о сути своего дела только в самом крайнем случае, а до тех пор будет следовать заветам преподавателя. Осталось только дойти до места суда, не разбившись ни обо что. Во время разбирательства Джейс старался особо не двигаться с места. Он прошел сквозь зал, полный гула толпы, молясь, чтобы никто не стоял на пути. Потом, когда свет полностью был закрыт, надеялся хотя бы на возможность увидеть этот свет снова. Парень не видел ни лиц, ни силуэтов советников, он поворачивал голову исключительно на слух. К сожалению, помещение было ужасно просторным, и звук отскакивал от стен и доносился эхом, будто отовсюду, так что даже это несильно помогало ориентироваться в пространстве. Через мучительно долгие минуты унижения его отпустили на попечительство матери, ее заботливая рука довела его до дома, пока сам Джейс чувствовал, как его и без того нерадостная и нечеткая жизнь теряет последние краски. Он пытался поговорить с Кираманнами, но те закрыли для него свои ворота, что сообщило ему грустное красное пятно с голосом Кейтлин. Его мать продолжила настаивать на том, чтобы Джейс забыл свою мечту о магии. Все, что он собирал, все, над чем работал всю жизнь, отобрано. Теперь молодой человек понимал, что он не видит не только мир вокруг, но и что ему делать дальше. Оставался только один выход. Он стоял на самом краю своей бывшей квартиры, куда добрался осторожным шарканьем вдоль стен. Ученый был удивлен тем, что к месту преступления не приставили пару миротворцев и даже не повесили оградительные ленты. Впрочем, кто он такой, чтобы их осуждать – их бездействие в этом аспекте ему было только на руку. Никто не спросит, почему Джейс пришел, да и он сам не споткнулся об ограду сослепу – как, если её нет? Сняв свой кожаный браслет и написав кривенькую предсмертную записку, полную трагизма, как показалось самому Талису, он осторожно подошел к проему в стене. Нашарил ногами край, закрыл глаза, глубоко вздохнул, как вдруг… - Не помешаю? – иронично прозвучал знакомый голос с акцентом. Да как он посмел? Сначала его приписывают к опасностям, потом запирают и лишают всего, а теперь еще и потешаются над отчаянием столь блестящего разума?! Да что с ними не так? Последний вопрос молодой человек даже озвучил. Ассистент Хеймердингера своего настроя не растерял, наоборот, указал на то, что ему удалось стащить джейсовы записи из кабинета декана, потому что настолько вдохновляющими этому человеку показались идеи Талиса. Он говорил так живо, так убедительно, что Джейс не мог не поверить ему. Даже на миг показалось, что он увидел свет в чужих глазах.***
Виктор оказался просто удивительным напарником. Вот уже три недели они движутся семимильными шагами в сторону светлого будущего, молодые люди подходили друг другу как пазлы: Виктор был глазами Джейса, а Джейс руками и ногами Виктора. Вместе они поддерживали друг друга речами, спорами и, конечно же, поступками. Виктор не любил, когда заостряли внимание на его хромоте, а Джейс ее даже не различил бы, если бы в один день не споткнулся о трость своего напарника. Тот узнал о плохом зрении друга именно тогда. Они вместе решили не поднимать эти больные темы, но пытались помогать тайно. Джейс всегда придерживал плечо Виктора, если слышал сбитый ритм шагов от усталости. Виктор писал особо важные заметки крупнее и выделял жирным шрифтом, чтобы Талис мог их различить, если окажется в лаборатории один. Как-то раз он даже заменил линзы в рабочих очках Джейса, и юноша так удивился, когда смог наконец разглядеть все их рабочее помещение. Он особенно задержал внимание на самом Викторе, пораженно пялясь на него в течение пары минут, после чего жутко покраснел и отвернулся, сняв очки. Через минуту он внезапно врезался в стену, которую всегда мог чудом избежать, а после практически сбежал из лаборатории, опираясь о столы и стены. Позже вечером Талис никак не мог уснуть. Он все вспоминал лицо напарника: острые черты в лучах солнца сами будто бы были источником света, янтарные глаза смотрели с беспокойством и интересом, над губой и под глазом, оказывается, даже есть родинки! Виктор говорил о своем детстве в Зауне, но Джейс не готов был поверить в то, что такое аристократичное лицо могло появиться в подобном месте. Этот человек напоминал птицу плавностью линий, остротой глаз, их цветом. Виктор завораживал. Джейс хотел увидеть его снова. На следующий день Талис проснулся в чудесном расположении духа, он был полон сил, даже несмотря на то, что спал гораздо меньше обычного. Он вышел на улицу и осознал, что вместо почти белого полотна с плавающими в нем размытыми пятнами он видит просто размытые пятна. Как будто его зрение совсем немного сделало шаг вперед и давало чуть более полную картину мира. Джейс не любил ходить в очках по улице, они слишком сильно раздражали переносицу и глаза потом болели еще очень долгое время, поэтому он хранил и носил их только в лаборатории, когда нужно было видеть немного больше, чем ничего. Дойдя до лаборатории, мужчина сел за свой стол и по привычке протянул руку в сторону блокнота как вдруг застыл в удивлении: он не только чувствовал книжечку у себя в руке, но и видел ее очертания. Обернувшись на Виктора, он увидел его мутный стройный силуэт, сгорбившийся на рабочем месте. Виктор, как будто почувствовав чужой взгляд обернулся на коллегу. - Что с тобой? – бровь поднялась вверх, помогая выразить вопрос. - А? Нет, ничего, прости, я просто… как будто вижу тебя лучше, чем раньше. Джейс потер шею в замешательстве. Может это просто самовнушение? Он запомнил, как выглядит помещение, когда последний раз смотрел на него через стекла хороших очков. Очков, исправленных Виктором. А теперь он просто не может перестать вспоминать то, что видел. Да, именно так. Он не видит изящных кистей Виктора, сжимающих карандаш, он их просто помнит. Он не видит родинки на лице – просто помнит. И мятые страницы блокнота он тоже просто помнит. - Видишь? Интересно, – все еще спокойный и уже заинтересованный голос напарника приблизился к Джейсу. – Как много? - Не очень. Обычно все в тумане, плывет. Сегодня я смог различить силуэты. И этот блокнот. – Джейс поднял руку, показывая вещь. - Только здесь или на улице тоже? - Кажется, на улице тоже. Виктор что-то задумчиво промычал, отошел. Послышался тихий шорох карандаша о бумагу. Уже вывел гипотезу? Здорово. Возможно, дело в хекстеке? Или очках, которые исправлял Виктор? Кстати, где они? Лежали всегда на одном месте. Что ж, видимо сегодня Талис походит слепым. Ничего, им так даже на руку – смогут проверить его улучшения в зрении тщательнее. Следующие пару часов Джейс отвечал на вопросы, спотыкался обо все, что смог найти, пока Виктор не усадил его, приказав сидеть и не разносить лабораторию в щепки настолько строго, насколько мог. Они проверили теорию о влиянии хекстека на глаза, понаправляли несильно заряженные лучи туда-сюда. Результатов это не дало, поэтому данную версию «исцеления» отмели. Очки так и не нашли. Похоже, сняв их, Джейс забросил их куда-то за груды деталей и инструментов, пока убегал вчера. Неудобно как. Из-за своего положения почти слепой ученый был более тактильным, чем обычно. Это несколько нервировало Виктора, но он мог понять – если не можешь различить человека и вешалку, лучше держать правильного собеседника в поле вытянутых рук. Джейс был ему благодарен за это. Он помнил, что его напарник был несколько диковат в плане прикосновений и старался держать всех на расстоянии, оттого радовался своей так называемой привилегии. Плечи Виктора ощущались очень хрупкими в ладонях молодого человека. Джейс немного боялся навредить. Но тем не менее, когда они собрались идти по домам, он не убрал руку с плеча друга. Он хотел касаться его как можно дольше. Что-то неправильное было в этой мысли. Ученый все никак не мог понять, что именно.***
С момента, когда зрение Джейса улучшилось, прошло недели две. Виктор сделал ему новые очки, так как предыдущие найдены не были. Без них Джейс мог поклясться, что видел не просто пятна, но уже очертания человека в своем собеседнике. Он больше не натыкался на столбы на улице, потому что видел их очертания. Он видел, и видел хорошо, особенно в сравнении с тем, что было в день суда, когда мир вокруг превратился в звучащее сотнями голосов белое марево. Да, мужчина все еще не видел лиц собеседников, все еще не различал углов и стен в неосвещенных помещениях, все еще не мог нормально разглядеть хотя бы строки записей на доске. Зато он видел Виктора. Каким-то немыслимым образом тот занял всю голову Джейса. Он думал о том, как Виктор звучит с утра, когда выспался, и как этот его тон отличается от того, когда напарник проводил за исследованиями всю ночь. Думал о том, насколько мягкие у Виктора волосы. Думал о мимолетных улыбках, и свете в глазах, когда они приходили к удачным вариантам решений. Сам себе Джейс бы ни за что не признался, но он надевал очки в лаборатории только для того, чтобы видеть лицо своего коллеги и знать, как проявляются на этом чудесном лице все эмоции, даже если они просто пробегают по нему тенью. Джейс понял, что подобные чувства к простому коллеге не испытывают. А еще заметил, что лучше видит именно рядом с Виктором. Как-то раз ему даже удалось разглядеть его родинки на лице. Правда, пришлось сильно приблизиться к нему, что безусловно напугало обоих. Джейс очень долго краснел и извинялся. Он не хотел, чтобы его другу было неловко. Не хотел, чтобы тот отстранился от него. Юноша осознал, что, кажется, влюблен в Виктора. В своего лучшего друга. Что они, возможно, нашли друг друга. Что они скорее всего соулмейты. Джейс летел через коридоры академии, перебирая аргументы за. Они понимают друг друга. Раз. Они интересуются одним и тем же, два. Готовы в любой момент броситься друг другу на помощь, три. Им комфортно проводить время вместе, сколько раз они оставались в лаборатории доработать что-то и в итоге просто болтали и дурачились всю оставшуюся ночь. Четыре. Виктор позволял Джейсу то, что не было разрешено никому больше. Пять. И, наконец, шесть. Джейс стал видеть лучше после встречи с Виктором. Это не может быть неправдой. Он ворвался в лабораторию, как будто бежал от шторма. Оглядевшись в поисках партнера, понял, что того нет на месте. Может быть, он вышел? Ученый решил подождать немного, заодно обдумать все. Нужно начать разговор легко, непринужденно. Спросить о чем-нибудь. О чем? Он знает как дела на работе, они занимаются одним и тем же. Спрашивать о погоде смысла нет. О самочувствии нельзя – Виктор его на куски порвет. Предложить пообедать? Нет, он скорее всего откажется. Талис отчаянно покачал головой. - Потерял что-то? – внезапно раздалось со стороны двери. Кажется, Джейс слишком глубоко задумался, он даже не услышал открывающейся двери. - А, нет… Я тебя не заметил, прости. На самом деле… - он замялся. Плохая идея, не стоило сюда приходить сейчас. – Я хотел с тобой поговорить кое о чем. Помнишь, я говорил тебе, что мое зрение улучшилось недавно? С тех пор я все думал почему именно. Мы так и не выяснили причину, но мне кажется… дело в тебе. Виктор застыл. Судя по несколько напряженному молчанию, он хотел, чтобы друг продолжал. Однако, слова не шли дальше, застревая в горле на самом выходе. - В общем, мне кажется, что… то есть, мне всегда так комфортно с тобой. Работать! Да. Ты ведь такой умный, и всегда понимаешь меня. И, в общем, не только… - слова сбивались, голос становился все тише, и кажется, Джейс ушел от темы. - Джейс. Сейчас я вообще ничего не понимаю, ты уж меня извини. Так что там с твоими глазами? Ты, вроде, начал с них. - Глаза? А, точно. Да, – несчастный юноша совсем растерялся. - Тебе нехорошо? Может, пойдешь домой? - Нет! Нет, все хорошо, правда. Так вот, о чем я… Я хотел сказать тебе, что, по-моему, мои глаза стали лучше видеть после встречи с тобой. И ты всегда разделял мои идеи, предлагал свои. Мне с тобой не только удобно, но и приятно работать. И я чувствую, что испытываю к тебе более сильные чувства, чем к просто другу или коллеге. – снова молчание на пару секунд. – Мне кажется, что ты – тот, кто делает мое зрение лучше. Мне кажется, ты мой соу… - Нет, Джейс, – твердо перебил Виктор. Голос его был напряжен, а сам выходец из Зауна, казалось, дрожал. – Ты не мой соулмейт. Мне жаль, но ты сильно ошибся. Я могу тебя заверить. Прости. Вот так просто. Нет. Ошибся. Внезапно на глаза снова надвигается пелена. Видимо, Джейс просто опирался на зрительные образы, которые запомнил благодаря очкам. Тем, которые сделал Виктор. Да, Джейс просто запомнил, как выглядит лаборатория, его блокнот и даже те прекрасные родинки на лице партнера. Его зрение никогда не становилось лучше. Он никогда не сможет увидеть все по-настоящему. Не стоило это говорить. Теперь Джейс просто сломал все, что было между ними. - Почему… ты так уверен? – Талис пытался искать выход, может, он не ошибся, возможно, шанс еще есть. - Потому что я знаю. Он умер. Очень давно. Сожалею, Джейс, я не могу тебе помочь ничем, кроме новых очков. Молодой человек стоял в шоке. То есть, он не просто ошибся, но и сделал больно тому, кто ему дорог. Он напомнил о старой потере кого-то так и не встреченного, но дорогого. - Виктор, я… Прости меня, я не хотел. Я думал, что… - Все в порядке. Я давно смирился. Но, по-моему, сегодня ты не сможешь работать. Тебе нужно все обдумать. Иди домой. Виктор звучал спокойно, но настойчиво и немного холодно. Джейс понимал его. Он бы тоже не хотел кого-либо видеть в данной ситуации. Он ушел, споткнувшись обо что-то на выходе. Все снова потеряло свои очертания. Молодой человек шел, рукой скользя вдоль стен, пытаясь не столкнуться с кем-то по пути. Он не помнил как дошел до дома, как уснул. Джейс просто нашел себя в кровати, когда в окно во всю светило солнце. Должно быть, сейчас часов десять. Нужно срочно бежать в лабораторию, вот только… Там Виктор. Тот Виктор, который очень извинялся вчера. Тот, который не ответил на признание Джейса взаимностью. Тот, кому Джейс напомнил о смерти человека, который должен был провести с ним всю его жизнь. Находиться рядом с ним сейчас будет не просто неловко, но и ужасно стыдно. Совесть поедала Талиса изнутри. Как он мог так поступить? Почему не принял слова друга в первый раз, зачем было продолжать спрашивать? Но ведь он был уверен в своих чувствах. И он уверен в них до сих пор. А если он уверен, значит они возникли не на пустом месте, и Джейс не ошибся хотя бы в этом. Виктор ему дорог, очень. Это чувство явно более сильное, чем обычная привязанность к другу. Так может быть, Джейсу удастся заменить Виктору того, кого он никогда не знал? Звучит как самый откровенный бред. Но он должен попытаться. Молодой человек медленно двигался в сторону лаборатории и думал. Что сказать, как объясниться? Как не сбежать прямо с места разговора? А если Виктор не захочет разговаривать? Он же тогда будет избегать его всеми силами, лишь бы не утопить помещение в неловкости опять… нет, они должны поговорить. Джейс решил, что будет импровизировать. Как можно тише войдя в помещение, Талис прислушался. Скрипа карандаша или мела не слышно, шагов или тяжелого дыхания тоже. Кажется, Виктора нет на месте. Парень нашарил на столе очки и надел их. И правда пусто. Около хекстек-кристалла лежал лист бумаги. «Джейс, ты сильно опоздал. Я ушел на обед, скоро буду. Перестань переживать по пустякам и иди работай.Виктор.»
Джейс посмотрел на ровный почерк напарника, сложил лист и действительно принялся за работу. Он посмотрел на другие записи на столе, выверил некоторые формулы, начал уже было проводить один опыт с хекстеком, как вдруг двери открылись. Стук трости приближался, а уверенность Джейса терялась с каждой секундой. Когда Виктор подошел, Талис не был в состоянии даже рта раскрыть. - Решил забрать все веселье себе? – тихая усмешка. – Какой ты жадный человек, Джейс Талис. - Извини, я не знал, когда ты вернешься. - А я думал, что ты сегодня не придешь вообще. Записку чисто на всякий случай оставил, ты бы иначе себя просто закопал. Вот он, шанс. - Кстати об этом, Вик, я хотел извиниться еще раз за то, что напомнил о… - Джейс. Я все сказал. Это мелочи, – в голосе Виктора засквозила сталь. – Я не могу обижаться на тебя за то, что ты сказал, не зная чего-то, и уж точно не буду скорбеть о ком-то, кого никогда не знал. Тем не менее, я польщен твоим вниманием. Правда, – в конце своей небольшой речи он слегка улыбнулся, показывая, что действительно не злится на Джейса ни за что. Это радовало. - Слушай, я все же был излишне резок вчера… Я много думал, и пришел к выводу, что даже если мы и не те, кто был друг другу предназначен, мы все равно неплохо… не знаю, сходимся? Мне правда очень хорошо в компании с тобой, ты мне очень дорог, и я не могу перестать думать о тебе. Даже если ты не захочешь быть со мной, или не ответишь мне взаимностью, я хотел бы все еще быть тебе другом и надежным коллегой. - Для начала, приходи на работу вовремя, – пошутил Виктор. - Можно пригласить тебя этим вечером пройтись со мной куда-нибудь? Куда захочешь! – Джейс ужасно волновался. Он чувствовал, будто давил на друга. Ученый уже приготовился к отказу, но ответа пока не было, а значит, можно побыть оптимистом еще немного. Виктор стоял пораженно. Через несколько секунд он нашел стул и сел на него. Оперся на трость, выдохнул. Кашлянул. - В принципе, - неловко начал он, - я сегодня свободен, так что… Почему бы и нет? Кажется, Джейс сейчас умрет. Прямо здесь, посреди лаборатории. Или вылетит на силе того урагана, что начинался внутри него. Виктор согласился. Удивительно после вчерашних событий, но это точно правда – молодой человек на всякий случай незаметно уколол себя заточенным карандашом. Этим вечером он ведет Виктора (прекрасного, любезного и всепрощающего, самого лучшего) на свидание. Может, не совсем романтическое, но настоящее! Он стоял и улыбался как дурак, пока Виктор не намекнул ему приниматься за работу. Весь оставшийся день пролетел незаметно. Эксперимент не дал никаких интересных результатов, но они записали еще несколько вариантов для формул, которые имели шанс сработать в смеси с кристаллом. Когда за окном стемнело, Джейс помог Виктору собраться, и они осторожно, стараясь не налететь на стены и не упасть с лестниц, вышли из стен академии. Молодые люди не знали, куда шли, они старались побороть смущение, завязывая все новые разговоры. Вскоре они присели на скамейку в какой-то неприметной аллее. Они сидели молча. В один момент Джейс приблизился к Виктору, а тот не был против. Ученые посмотрели на небо, усеянное звездами. - Сегодня они как будто ярче обычного, – пробормотал Виктор. – Жаль, ты их не видишь. - Я не расстроен. Знаешь, у меня ведь есть ты, – просто ответил Джейс, смотря на овал лица друга. Он услышал резкий шорох, как если бы его собеседник отвернулся. Талис решил рискнуть. Он потянул свою руку к ладони Виктора и медленно, боясь совершить ошибку, взял ее в свою. Другой мужчина немного дернулся, но руки не убрал. - Не боишься потерять зрение навсегда? Знаешь, у тебя ведь еще есть шанс хорошо видеть, – тихо спросил Виктор. - Лучше я ослепну рядом с тобой, чем буду всю жизнь потом смотреть на кого-то еще. – Джейс немного сжал ладонь в знак подтверждения своих слов. – Я что-нибудь придумаю, уверен, хекстек починит не только мои глаза, но и твою ногу. Они улыбнулись друг другу. В тот момент казалось, что это действительно так. Что они найдут способ исцелиться и без поиска соулмейта. И даже если нет, они есть друг у друга, большего им не нужно.