Дорога к дому

      Дорога к домику медленно покрывалась хлопьями снега, превращаясь из тонкой ленты серости, ведущей к цивилизации и другим домикам в почти незаметную рябящую нить, а после пропала из вида, и разглядеть её можно было только благодаря разнице с высокими сугробами по сторонам. Хотя, если снег не прекратиться, то сугробы вполне могут сомкнуться, и они застрянут в домике на все каникулы.       Идеально.       Заспанный Стайлз, укрытый большим пледом с геометрическим орнаментом, подходит к нему со спины, обхватывая руками и прижимаясь всем телом. Голая горячая кожа кажется зашипит от прикосновения с продрогшей, но такой же обнаженной.       – Ты опять завис?       – Любуюсь.       Дерек обхватывает его руки, берет одну в свою и поднимает кисть к лицу, целуя пальцы.       – Лучше любоваться мной, а не снегом.       – Я совмещаю.       Он посмеивается, оборачиваясь в легкой хватке рук Стайлза, и поднимает его на руки. Человек даже не взвизгивает, лишь тихо охает и прижимается носом к его шее.       Дерек относит его обратно к камину, к теплу и разложенным одеялам и шкуре медведя, на которой они спали. Шкуру, чудом, подпортить у них не получилось. Пока.       – А как на счет ещё раз совместиться со мной?       Стайлз играет бровями и широко по-дурацки улыбается, отчего Дерек, садящийся рядом с ним заходиться в приступе смеха. Доброго, счастливого смеха.       – С удовольствием.       Стайлз подползает к нему ближе, продолжая улыбаться.       – Да?       – Да.       Опускает взгляд на его губы, замирает перед самым лицом, нежно оглаживая пальцами скулы и колючие от щетины щеки.       – Всегда?       – Абсолютно.       Дерек целует его, оглаживая талию.       – И после многих лет...       Стайлз смеется, прикрыв глаза, хотя казалось, что счастливее выглядеть он не мог, но это же Стайлз. Он целует Дерека, забираясь к нему на колени, забыв об упавшем с плеч и уже не важном пледе. Согревается от тепла камина и прикосновений за минуты, прижимается, будто хочет вплавиться в Дерека всем своим естеством, прогибается в спине от его ласк, выгибается, чуть не заваливая их на решетку и в огонь, послушно опускается за Дереком в противоположную сторону, на шкуру. Седлает его, зажав коленками бока, и дразнит поцелуями. Нежно захватывает его губы, опускается на шею, лижет и осторожно посасывает кадык, кусает ключицу. Дерек знает, что следы от Стайлза держатся дольше. Не дни, но пару часов все засосы и укусы, что оставит человек, будут украшать его тело. Дерек дрожит и млеет под Стайлзом, когда тот приступает к активным действиям, помогая себе рукой, погружая Дерека в свою тесноту.       Хейл вздыхает, подкидывая бедра навстречу движению и послушно застывает, стоит хитро блеснувшему глазами Стайлзу остановить его, положив руку на грудь. Он медленно, нестерпимо медленно двигается, оглаживая бока Дерека руками, наклоняется за новыми поцелуями, отстраняет ладонь Хейла, когда тот пытается приласкать его рукой.       – Вот так... – шепчет, укладывая руки Дерека себе на бедра, перед новым тягучем поцелуем. – Вот так...       Дерек улыбается, подчиняясь. От Стайлза он готов принять что угодно, как и сделать для него.       Впервые в этом домике вдвоем они оказываются из-за него. Безопасное, далекое от города место в лесной зоне, где можно отдохнуть и вволю набегаться волком впервые подводит его. Дерек чует охотников недалеко от дороги, пишет об этом Стайлзу и, заселившись, уходит посмотреть. Конечно, он нарывается и Стайлз находит его почти у самого домика спустя полдня, с парой аконитовых пуль в ноге и брюхе и с незаживающим порезом. Человек костерит его, перекладывает на собственную куртку и тащит внутрь. В домике, прямо по среди холла, достает из рюкзака жестяную коробку, пули, пинцет, зажигалку, разделывается с его пулевыми, удерживая за шерсть у головы и почти навалившись всем телом, чтобы он не дергался. Дерек выл и скулил, терпя боль и дергая лапами, пока Стайлз, удостоверившись, что аконит испарился из обеих ран, а регенерация запустилась, уткнулся ему лицом в шерсть у уха и гладил по спине.       – Шш... Все хорошо, сейчас станет лучше, волче. Сейчас боль уйдет, ты отлично справился. Все хорошо...       Дереку так нравится эта забота, что он скулит немного дольше, чем заживает его последняя рана и получает поцелуй в скулу от человека. Тогда Стайлз не остался, только осмотрел место, тщетно стараясь скрыть заинтересованность обнаженным обратившемся Дереком. Потребовал его накормить и уточнил, всегда ли Хейл устраивает себе такой выходной с охотой на охотников. Дерек честно признается, что эта была случайность и обычно тут безопасно, а этих охотников он убил. Стайлз фыркает, через водолазку ощупывает его бока, проверяя точно ли все в порядке, и уезжает. Дерек оттирает кровь с пола и убирается, с пониманием, что со Стайлзом здесь, в его тайном месте, куда он приезжает в свой день, ему было совершенно комфортно.       Через год, вновь поехав сюда, он сообщил Стилински об этом смской. Написал по приезду, что на месте, чтобы тот не приезжал с жестяным коробом, полным трав и пуль наперевес, и отправил пару сообщений без особого смысла о еде и погоде, и фото камина, когда его растопил.       И совершенно не ожидал увидеть Стайлза на пороге на следующее утро с дорожной сумкой и в куртке ФБР.       – Что...?       Стайлз бесцеремонно и не прилагая усилий оттесняет его, входя в дом.       – Ты скинул фото камина, чувак! Это явно тянет на приглашение!       Он лезет в сумку, поставив её на комод у двери и, порывшись, вытаскивает небольшую книгу.       – Это тебе, кстати. Захватил, пока не уехали. Задержание было жестким, я так со времен Квантико не бегал! А есть что поесть?       Стайлз оставляет сумку и проходит вглубь дома, а Дерек держит в руках экземпляр Рождественской песни Диккенса, красивого издания, стилизованного под старинное, которое недавно выкладывал в инстаграм. Он просто сфотографировал его в витрине книжного, который проезжал и опубликовал без единой подписи, а Стайлз умудрился купить его ему.       Дерек этим же вечером сел читать книгу, пока Стайлз принимал ванну и за этим занятием человек его и застал.       – Знаешь, у меня есть два дня отгулов, и мы можем провести их так,... – Стайлз подошел, забирая у него книгу и откладывая её. Он развернулся, с влажными от воды волосами и полотенцем, обернутым вокруг бедер. - А можем иначе.       Дерек успел уловить, как взволнован, возбужден и нервничает Стайлз, прежде чем тот встал коленями на диван перед ним и положил руки на плечи.       – Что выберешь?       Дерек смотрел на голую грудь с россыпью родинок, в которой гулко и быстро билось человеческое сердце, тонкую шею, вздернутый нос, рельефные живот и плечи. Ощутил, как Стайлз перебирает пальцами волосы у него на затылке.       – Черт, не тяни, пока я не передумал. Ты же хочешь, да?       Стайлз пугается на мгновение и начинает убирать руки, но Дерек сдается, прижимаясь к нему, обнимая, гладя спину, беспорядочно тычась лицом в шею, подбородок, грудь и целуя, целуя, целуя...       Стайлз раскрасневшийся, возбужденный, полотенце с него давно упало, и Дерек видит его целиком без иных преград впервые в жизни. И целует в губы, медленно, нежно, ловя дыхание и тихий, удивленный вздох человека, Словно Стайлз и не рассчитывал на поцелуи.       – Волче... – Шепчет, загнанно дыша и встает, чуть не падая на затекших ногах, тянет за собой в спальню, где на кровати лежат приготовленные смазка и презервативы. Дерек берет его сумбурно, стараясь не спешить, но забываясь с каждым вскриком и стоном Стайлза, прижимающего его к себе руками и пятками.       Наутро Дерек так боялся разговора о том, что произошло между ними, что почти уехал, но Стайлз вышел, когда он уже был у двери. Не сказал ничего, не спросил, не предложил. Взял сок из холодильника и принялся пить прям из бутылки, будто и не обращая внимания на застывшего взявшись за ручку двери Хейла.       – Хей, я погуглил, что тут есть базар где-то рядом с въездом в деревеньку. Поехали, сходим?       Дерек помнит, что Стайлз уже был в трусах в тот момент, помнит, как смотрелись налившиеся сине-желтые отметки на его бледной коже, отметки, которые он оставил в порыве. Дерек не помнит, как согласился, помнит, что Стайлз не стал с ним ничего обсуждать. Но обнял и поцеловал, когда они пришли с базара, не требуя продолжения.       – Надо будет купить тех булочек в дорогу. Ты же подкинешь меня до дома, да?       – Да.       Дерек сам подхватил его, усаживая на столешницу и поцеловал вновь, жадно, голодно, будто в последний раз. Вдруг и впрямь последний.       – Полегче, волче. Я никуда не ухожу.       Дерек не смог полегче. А видя Стайлза в течение следующих месяцев в городе, куда он приезжал в перерывах между выездами на дела ФБР, внутренне выл, не позволяя себе и думать о том, чтобы подойти и что-то сделать. Дерек смотрел на Стайлза как на запретный плод, сладкий, вкусный, манящий своими тонкими запястьями и активной жестикуляцией, запахом, навевающим воспоминаниях о близости в домике. Дерек бы и игнорировал его так, целый год, если бы Стайлз не задержался в лофте, когда стая ушла однажды, и не сказал:       – Ты же знаешь, что мы можем быть вместе и здесь, да? Если хочешь.       Он стоял в паре шагов от него, прикусив губу и ожидая. Дерека немного сносило его сдерживаемой энергией, которую он физически от человека ощущал.       – Вместе как секс?       Он спрашивает, почти выплевывая последнее слово. Он не хочет так, не со Стайлзом.       – Нет. Как пара. Только если ты хочешь.       Дерек хмурится, отворачиваясь. Ему больно и хочется побиться головой о что-нибудь, потому что отношения это ужасно, это плохо, это смерть это...       – Не как, знаешь... – Стайлз подходит к нему, берет за руку и пытается заглянуть в глаза. – Встречаться или что-то такое. Просто я и просто ты, вместе. Без иных определений. Просто мы. Пока хотим этого.       – А если я не хочу?       Дерек рычит это, но перехватывает руку Стайлза когда он пытается убрать её.       – Если не хочешь, значит, не будем.       Дерек смотрел, впитывая всю грусть, страх и зарождающееся отчаяние человека. Смотрел, подходя и гладя свободной рукой по щеке. Смотрел, слушая, как успокаивается сердцебиение Стайлза, а сам он полыхает практически радостью, любопытством и надеждой, переходя на эти эмоции за секунды.       – Будем. – Говорит Дерек.       И на следующий год они едут в домик вместе, и Стайлз берет отпуск на это время.       И через год, и через два, и до сих пор.       Стайлз дарит ему что-то каждый раз. Не поздравляет, а просто привозит что-то и вручает. Книгу ли, свитер, безделушку с Аляски, купленную там во время дела. Они не обсуждают ничего больше. Стайлз просто с ним, всегда, когда не занят работой. Постоянно, когда они здесь.       – Кажется, мы застряли надолго. – Говорит Стайлз с радостью в голосе, глядя в окно, где вдали сквозь метель еле видны в сумерках фонарики другого домика и бедно поблескивает фонарь на снегоочистительной машине ещё дальше. Дороги и впрямь почти слились в единый массив с сугробами, как Дерек и предполагал.       Он подходит к нему, ставя на подоконник чашки с чаем и обнимает, зарываясь носом в пахнущие камином и гелем волосы человека.       – Думаешь, стоит продлить бронь?       – Определенно.       Стайлз прогибается назад, прижимаясь к его паху и опираясь руками на подоконник. Лукаво щурится.       – Кажется, мы ещё не делали этого у окна...       Дерек смеется, отодвигая чашки на край и думая, что чай как раз чуть остынет, пока они закончат. Он целует шею Стайлза и выделившиеся позвонки, когда человек наклоняет голову, гладит его тело, забираясь руками под свитер. И слушает, как учащается и тяжелеет дыхание Стайлза, зовущего его по имени.       – Что угодно... – Шепчет в ухо, прикусывая легонько мочку. – Все, что угодно для тебя.       Дерек целует его, и стоны Стайлза смешиваются с потрескиванием полений и свистом метели. Дерек целует его, думая, это и есть его дом. Настоящий дом.