Фото на память

       — Папа! Ещё шарики привезли.        — Ты заказала ещё одну партию?        — Ну, ты сам сказал, что их мало, так что, я договорилась со знакомыми ребятами, — пожала плечами Ола, — в общем, иди, прими заказ. Нужна твоя подпись.        Якоб кивнул. Осторожно усадил в кроватку дочь. Джой мяукнула и, улыбаясь, стала перебирать пальчиками. Её нарядили в платьице цвета розовой пудры, легкий белёсый пушок на голове, с трудом называющийся волосами, причесали и украсили небольшим бантом, и она играла со складками красивой одежды, судя по довольным звукам, страшно довольная таким раскладом дел, и своей красотой. Вскрикнув, она схватила сестру за палец, и рассмеялась. Во рту торчало несколько зубов.        — Ты сегодня довольна, да, именинница? — улыбнулась Ола.        Как обычно, улыбка эта получилась грустной. Сестру она любила, но боли во взгляде отца всякий раз, как тот смотрел на малышку, игнорировать не могла. Эта девочка стала для них всех неожиданным подарком. Но добавила грусти в сердце своего отца. И почему только папе так сильно не везёт с женщинами? Он, конечно, не великий красавец, да и характер у него не сказать, чтобы сахарный, но всё же, не самый дурной в мире человек, и тоже заслуживает, чтобы его любили.        Ола заметила, как слюна изо рта сестры стекает по подбородку, капает на платье. Нахмурилась, взяла салфетку. Схватила малышку на руки, прижала к себе, и осторожно утёрла влажные уголки рта.        — Слюнявка — улыбаясь, бросила она, целуя сестру в нос.        Джой стала сосредоточенно сопеть, и смотрела на старшую сестричку с самым пристальным вниманием. Внимательнее, пожалуй, она наблюдала лишь за отцом, когда тот собирал разбросанные ею игрушки. Ола растерянно улыбалась в ответ.        Раздался стук двери, послышались шаги на пороге. Отец перекинулся с гостьей парой слов. Ола продолжала покачивать Джой на руках, а та тянулась к плюшевому мишке, лежащему в кроватке на одной из подушек. Пришлось подойти к кроватке и достать вожделенную игрушку. Джой тут же сжала её в маленьких пальчиках, издав радостный клич.        — Привет, — раздался за спиной голос Лили.        — Привет, — Ола обернулась, с улыбкой посмотрев на подругу. Романтические отношения между ними остались в прошлом, но всё же удалось остаться друзьями. Лили была приглашена на детский праздник одной из первых, и Ола, не кривя душой, сказала:        — Рада тебя видеть.        — И я тебя, — подойдя поближе, Лили быстро поцеловала её в щёку, а затем ласково потрепала Джой по круглой щеке, — я принесла подарок.        — Новый выпуск комиксов?        — Нет, вдохновение на них так и не вернулось. Похоже, для меня эта история, правда, закончена.        Она покопалась в сумочке, висящей через плечо, и достала яркую погремушку в виде большого леденца:        — Вот. Она ещё пищит. Мне показалось, забавная.        — Ага, — кивнула Ола, — забавная. И Джой нравится, правда, малышка?        В подтверждение кроха потянулась к новой яркой цацке, и Джой знала — в ближайшие минуты она обязательно попробует погремушку на зуб.        — Твой отец накрывает на стол, — сообщила Лили, — прямо сейчас он режет торт. Моя помощь нужна? Тебе или ему?        — Папа умеет готовить разве что смузи, — усмехнулась Ола, — так что, помоги ему с готовкой и сортировкой стола. А я посижу с малышкой.        — Ладно, — согласно кивнула Лили, — тогда я пошла.        Джой полностью сосредоточилась на погремушке, а Ола, тем временем, в бесчисленный раз, стала разглядывать фото. Портрет Джин — женщина так и пышет жизнью и, что скрывать, сексом. Джин и Отис обнимаются (впрочем, Ола заметила, что Отис старается отойти от матери). Джин осуждающе уставилась на отца, а тот, в свою очередь, держит в руках смузи, лучезарно улыбаясь, как ни в чём не бывало. Они с отцом склонились над малюткой Джой в церкви (кажется, это было совсем недавно, всего несколько дней назад). Отис и Мэйв целуются, а Эрик, на заднем фоне, показывает язык и корчит рожи. Джой лежит в кроватке в своих пелёнках, с улыбкой до ушей (учитель биологии в прошлой школе доказывала, что младенцы не умеют улыбаться). Фото вызывали странное чувство. Как будто всё это случилось со всеми ними в прошлой жизни. Как будто этой жизни и вовсе не было.        Вздохнув, Ола вышла из комнаты, продолжая держать младшую сестрёнку на руках.        Очень вовремя, потому что на пороге, танцуя и распевая рок-н-ролл, появился Эрик.        — Привет-привет, — вежливо прощебетал он, — в этом доме именинницу поздравляют?        — Привет, Эрик, — поздоровался Якоб, сторонясь на пороге, — входи.        Пританцовывая, Эрик заплыл в комнату. Перехватил крошку с рук Олы, расцеловал её в щёки, потискал за нос. Девочка в ответ возмущённо вскрикнула и чихнула.        — Ну-ну, малышка, — весело отозвался Эрик, — не капризничай. Смотри, что я принёс! — он достал из кармана несколько упаковок желейных мишек. Джой это лакомство обожала. Как и все дети, она была сластёной, хотя отец контролировал, чтобы ей не давали больше конфеты в неделю, а то и в десять дней. Оле казалось, это очень строгая мера, но спорить с отцом она не решалась.        Эрик повернулся к Якобу, протянув ему конверт:        — Вот, возьмите. Это от нашей семьи.        — Спасибо, но не стоило, — проворчал Якоб, — Ола знала, что отец терпеть не может, когда на них смотрели, как на нуждающихся (хотя, конечно, это было не так).        — Берите, Якоб, — мягко возразил Эрик, — папа сказал, что на эти деньги нужно купить для Джой самое яркое платье. Что он, во всяком случае, именно так и сделал бы.        Якоб, поколебавшись, улыбнулся, принял конверт и сунул его в вазу на тумбочке.        — Хочешь торт, Эрик? — позвала его из-за стола Лили. На её тарелке уже лежал большой кусок шоколадного бисквита.        — Не откажусь, — кивнул Эрик, — а что, мы торт раньше времени едим?        — В холодильнике есть ещё, — объяснил Якоб, — побольше, а этот ешьте сейчас, если хотите.        — Вы отлично подготовились.        — Это всё Ола, — пожал плечами Якоб, — взяла организацию на себя.        — Ты молодец, Ола, — похвалил её Эрик, лучезарно улыбаясь, словно она только что выиграла гран-при, — всё выглядит супер по-детски. Как и положено для первого дня рождения.        — Спасибо, — улыбнулась Ола, — пришлось посетить много сайтов подходящей тематики.        — Оно того стоило.        Ола подсела к друзьям, но есть торт не стала — она не очень-то любила торты с шоколадом.        Джой, всё это время неустанно следящая за отцом, заёрзала на руках у Эрика, так что, он передал её папе. Якоб держал её одной рукой, второй раскладывая хлеб по тарелке.        Ола стала взрослой, взрослела в непростых условиях, и, чем больше проходило времени, тем сильнее убеждалась: её отец — лучшая мама планеты. Хотя стал таким не по своей воле. Наверняка, ему было бы гораздо проще, занимайся он исключительно своими, отцовскими, обязанностями, если бы не пришлось взваливать абсолютно всё на свои плечи. Дважды.        Звонок в дверь, глухой и слабый, как ни странно, дал Оле понять, кто стоит за порогом. Наверняка, Эйми, которая, наверняка, держит в руках какой-нибудь свой кулинарный шедевр, поэтому ей сложно в полной мере нажать на звонок.        — Сейчас вернусь — сказала она, и прошла к двери (на отца надежды не было, он качал на руках внезапно разревевшуюся Джой).        На пороге действительно стояла Эйми. И она действительно держала в руках целых два подноса — на одном из них был вполне милый бисквит, на втором — нечто очень похожее на круглые козьи какашки.        — Привет — вежливо улыбнулась Ола, — как ты позвонила?        — Я поставила кнопочки на порог, но звонить одной рукой всё равно неудобно, — быстро поясняет Эйми, — возьми, пожалуйста, бисквит. Я испекла его за пару часов, над кнопочками так долго старалась, но не получилось.        — Кнопочки? — с интересом спросила Ола, разглядывая неровные кругляшки, словно растоптанные копытом.        — Ну да, это, — Эйми показала головой на свой кулинарный шедевр, — должны были быть кнопочки, что-то вроде леденцов, но из теста. А вышло то, что вышло.        — Ясно, — добродушно рассмеялась Ола, — проходи.        Эйми, точно птичка, в своём ярком наряде, проскользнула за порог. Поставила на стол угощение, подошла к Джой, которая всё ещё плакала на руках у отца, хоть и тише, и поцеловала её в щёку:        — Привет, малышка, — прощебетала она, улыбаясь во весь рот, — она очень милая и маленькая. Как большой розовый шарик.        — Привет, — непринуждённо поздоровался Якоб, — кажется, мы обеспечены сладостями до её следующего дня рождения.        — Извините, — сконфузилась Эйми, — я хотела испечь шоколадные кнопочки, но они не получились.        — Да ничего, — спокойно отвечает Якоб, приблизившись к столу и быстро оценив «масштаб катастрофы». — Выглядят странно, — резюмировал он, — но даже какашки могут быть вкусными, если они из шоколада.        Он похлопал Эйми по спине:        — Спасибо. Садись с ребятами, возьми торт. Где этот фотограф?        — Уже должен был прийти, — спохватившись, сказала Ола, — наверное, опаздывает.        — Если он не явится в ближайшие десять минут, я суну отвёртку в его задницу, — проворчал Якоб. К счастью, никто, кроме Олы, его не понял, потому что он выругался на шведском.        Ола подумала, что в этом даже есть что-то забавное. И таинственное. А как, интересно, его женщины, в количестве двух, реагировали на эту его привычку? Узнать больше не было возможности.        — Эй, — подал голос Эрик, — меня гораздо сильнее волнует вопрос, где же Отис. Они с Мэйв давно должны быть здесь. Они предупреждали, что задержатся?        — Нет. Наверняка, они выбирают подарок в торговом центре, — откликнулась Ола, — ещё не все гости пришли.        — И нет фотографа — снова вмешался Якоб.        — И фотографа нет, — кивнула Ола, — да.        И пока Эрик волновался по поводу Отиса, в дверь позвонили. Якоб пошёл открывать (Джой перестала плакать, сосредоточившись на очередной игрушке). Ола услышала знакомый голос, но не смогла понять, кому он принадлежит. На пороге она увидела миссис Грофф.        — Привет, Морин — улыбнулся отец.        — Привет, — миссис Грофф обняла его, и вошла в дом, — всем привет, ребята. Как вас много.        — Располагайся. Вообще-то, мы ждём фотографа, но он опаздывает, так что, — развёл руками Якоб, — хочешь торт?        — Нет, спасибо. Мой тренер настаивает на правильном питании, и я стараюсь придерживаться диеты.        — То есть, сегодня ты будешь есть траву?        Миссис Грофф рассмеялась.        — Слушай, вот, — она протянула подарочный пакет, — там набор для гигиены младенцев, и, — её рука потянулась в карман, и вскоре она извлекла оттуда плотный конверт, — Майкл просил передать свои поздравления.        — Спасибо, Морин, но мы не нуждаемся в деньгах.        — Нет, это… Думаю, это в благодарность. Джин помогла им наладить отношения с сыном, но он так и не поблагодарил её лично.        — Да? И как успехи в общении?        — Ну, они проводят вместе один выходной в неделю, — пояснила Морин, — недавно играли в тенис, а неделю назад посещали стадион, смотрели баскетбольный матч. И, кажется, Майклу нравится, что Адам так хорошо ладит с собаками. О, кстати, Адам решил пойти учиться в ветеринарный колледж.        — Рад за него, и за Майкла, — кивнул Якоб, — садись, Морин. Надеюсь, фотограф скоро явится.        Миссис Грофф проследовала к столу. Ола заметила, с каким напряжением смотрит на неё Эрик. Выдохнув, он спросил:        — Миссис Грофф, как Адам? Как у него дела?        — Всё в порядке. Он решил стать ветеринаром.        — Да? Это замечательно!        — Я тоже так думаю, — с энтузиазмом кивнула миссис Грофф, — я поддержала его решение.        — Хорошо, — сперва Эрик напряжённо улыбался, но после улыбка сошла на нет, — я рад за него. Передавайте ему привет от меня.        — Хорошо, Эрик, — улыбнулась миссис Грофф, — но ты, в любое время, можешь прийти в гости.        Дальнейший разговор Ола не слышала, потому что, наконец, явился Отис. Конечно же, не один, а с Мэйв под ручку. Не то, чтобы её это задевало, она давно научилась реагировать на Мэйв спокойно. Со времён той истории с Отисом Ола успела повстречаться и расстаться с Лили, получить первый сексуальный опыт, решить, что будет поступать в медицинский колледж, и обзавестись сестрой. Но что-то внутри при виде небрежных волос (снова окрашенных в розовый) неприятно ёкнуло. Тем не менее, она подошла к друзьям и с улыбкой поздоровалась:        — Привет.        — Привет, Ола, — ответила Мэйв, переминаясь с ноги на ногу, — мы принесли баллончик краски. Твой папа просил.        — Да? А зачем?        — Не знаю, наверняка, что-то задумал. Он не объяснял, просто сказал купить болончик.        — Ясно. На наши с сестрой дни рождения он писал послания мелом на асфальте. Наверное, хочет возродить традицию.        Мэйв напряжённо улыбнулась. Поболтав ещё немного ни о чём, они разошлись. Оле было необходимо время, чтобы выдохнуть, так что, она отправилась туда, где точно никого не могло быть в этот день — в кабинет Джин.        Расчёты не оправдались, она обнаружила там Отиса. Он сидел в кресле за столом, на фоне которого казался маленьким, и кусал губы.        — Привет. Выглядишь неважно. Что ты делаешь?        — Пытаюсь сбежать от сегодняшнего дня.        — Сегодня день рождения Джой, — Ола подошла к столу, опустилась на ручку кресла, — не нужно сбегать от праздника. Папа старался, готовил его для всех.        — Знаю, — кивнул Отис, — а ещё сегодня год, как умерла её — и моя — мама.        Ола вздохнула. Пыталась найти правильные слова, но ничего не приходило на ум, кроме банального:        — Прости. Я сказала не подумав.        — Ага.        — В любом случае, ты не можешь провести так весь вечер, — она попыталась пошутить, — здесь гора членов и макет вагины, которые ты, наверняка, сотни раз видел.        — Никогда не думал, что это скажу, но это — самое первое, что приходит в голову, когда думаю о маме. Раньше я мечтал всё это выбросить, чтобы в доме не было искусственных членов, и всего этого, даже этой комнаты чтобы не было, — он поджал губы, — но сейчас склоняюсь к мысли, что, в будущем, это будет мой кабинет.        Ола понимающе кивнула. Посмотрела в окно. А потом призналась (стало как-то неловко):        — Я иногда думаю о том, что, в какой-то степени, виновата во всём, что произошло. Или отец виноват. Я не хотела бы, чтобы ты винил моего отца в случившемся.        — Я вас не виню, — спокойно возразил Отис, — в конце концов, мама сама решила оставить ребёнка. Тебе и вовсе не в чем винить себя. Никто не знал, что так получится, хоть и было много рисков.        — Я приняла решение никогда не рожать.        Отис замялся. Смотрел на неё растерянным взглядом. Ола молила, чтобы он не начал её переубеждать, не провёл очередной сеанс психотерапии. Но он только кивнул:        — Ладно. Понятно.        — Слушай, нам стоит вернуться в гостиную. Наверняка, все там уже ждут. И скоро придёт фотограф. У папы кончается терпение ждать его.        — Ты иди, — Отис слабо улыбнулся, — а я позже спущусь.        — Уверен? — зачем-то спросила она.        — Да.        — Ладно — и Ола вышла из кабинета, осторожно захлопнув дверь.        Отис не появился в гостиной ни через десять минут, ни через пятнадцать, ни через полчаса. Мэйв начала тревожиться, волновалась Лили. Эрик не находил себе места.        Рассудив, что, раз уж рядом нет отца и маленькой сестры, значит, они должны быть рядом с ним, Ола решила проверить.        — Пойду его поищу.        — Мне пойти вместе с тобой? — предложила Мэйв.        — Нет, — Ола считала, что это было бы слишком, — я справлюсь.        — Ладно.        Первым делом, она решила проверить кабинет, и, идя туда, с долей негодования думала, почему эти двое — Отис и Мэйв, — всюду ходят вместе. Как будто встречающиеся парочки — это какой-то единый организм. Они с Лили, например, время от времени, расставались.        В кабинете Джин Отиса не оказалось. И в его собственной комнате — тоже. Тогда Ола отправилась прямиком к спальне мисс Милбёрн (отец всё так же спал там, только теперь, конечно, один).        За дверью слышались голоса. Ола честно хотела постучать, войти и пригласить отца и названного брата спускаться вниз. Но, услышав обрывки разговора, прислушалась и замерла у двери.        — Иногда, — подавленным, севшим голосом, говорил Отис, — я смотрю на малышку, и виню её во всём. Обвиняю в том, что она забрала у меня мать. Я не горжусь этими мыслями, но думаю, что было бы лучше, если бы она не родилась. Тогда мама была бы жива.        — Я тоже так думаю, — безо экивоков, признался Якоб, — это нормально. То есть, такие мысли неизбежны, вот что хочу сказать. Но, с другой стороны, это был выбор Джин — оставить ребёнка. Она подарила мне чудесную дочь, а вам с Олой — прекрасную сестру, и, знаешь, я уверен, что многие женщины выберут своего ребёнка в любой ситуации.        — Ты злишься на Джой?        — Только если она много плачет или долго не спит, — простодушно объяснил Якоб, — но я никогда не злюсь на неё за то, что она родилась. Просто в этот момент что-то пошло не по плану.        — В этом и проблема, — продолжал Отис, — я люблю Джой, она славная. Такая маленькая, милая и забавная. Но, когда я смотрю на неё, вижу маму. Представляю, как она умирает. И внутри меня вскипает злость. Я не могу с этим справиться. Джой на неё похожа. На маму.        — Да, — по тону, Ола догадалась, что отец улыбается, — у неё её глаза.        — И твоя улыбка.        Они замолчали. Ола почти перестала дышать, прижавшись к двери.        — Почти каждый раз смотря на своих девочек, я вспоминаю их мать. Они похожи на неё во всём, доминирующий ген, и всё такое, — спокойно объяснял Якоб, — иногда мне становится обидно, что она не видит, как они растут, какими стали. Иногда бывает больно от того, как несправедливо обошлась с нами всеми судьба. Многие люди, которые потеряли родных из-за рака, начинают заниматься благотворительностью, отдают деньги во всякие организации и фонды. Это не мой случай. Я точно знаю, что рак — это, почти наверняка, приговор. Даже если кажется, что болезнь отступила, что ты победил её, она, в любой момент, может вернуться. Так что, нет смысла тратить деньги на то, чтобы получить отсрочку от смерти. Смерть всегда приходит неожиданно, не важно, болел ли твой родной человек, или умер внезапно, от осложнений, полученных во время родов, — Ола была почти уверена, что сейчас Якоб похлопал Отиса по плечу, — но я не могу винить человека за то, что он умер. Или ребёнка за то, что, рожая его, умерла его мать. Что мать не смогла увидеть, как он пойдёт в школу, а после — в колледж. Если и стоит винить кого-то, то только болезнь и смерть.        — Просто мамы не стало, — ответил, через какое-то время, Отис, — и я чувствую себя одиноким. Я вдруг остался один, но оказался совершенно к этому не готов. Хотя порой думал, что было бы лучше, если бы мама держала дистанцию между нами. Но она никогда этого не умела, а теперь я почти жалею, что никто не шпионит за мной, не задаёт неуместные вопросы, не пытается контролировать каждый мой шаг — кажется, он всхлипнул.        — Эй, парень, — тон отца был спокойным, даже бархатным; он как будто напевал колыбельную, — я тебе уже говорил. Я не могу и не хочу заменить тебе родителей. Но у тебя — у вас — всё ещё есть я. И я никуда не денусь.        — Никаких внезапных смертей?        Теперь было слышно по тону, что и Отис, и отец, улыбаются:        — У меня снова нет прав, и я не собираюсь в ближайшее время рожать. Так что, да, никаких внезапных смертей, парень.        Ола прыснула в кулачок. Пришлось мысленно шикнуть на себя, чтобы не быть застигнутой врасплох.        — Этот чёртов фотограф когда-нибудь придёт, мне интересно? — проворчал Якоб.  — Пойду, посмотрю, может, он заблудился. А тебе нужно выдохнуть и привести себя в порядок.        — Ладно.        Не имея возможности слушать разговор дальше, Ола ретировалась. И, как оказалось, очень вовремя — в дверь позвонили.        — Я надеюсь, на этот раз это точно фотограф, — проворчала она себе под нос, — гостей мы, вроде, больше не ждём.        К счастью, её догадка оказалась верна. На пороге стоял молоденький парень, лет двадцати, не больше, в симпатичной рубашке в клеточку и в очках. Его светлые волосы были небрежно сложены на левую сторону, а, увидев зелёные глаза, Ола ощутила, как внутри что-то ёкнуло, в самом сердце.        — Привет — улыбнулась она.        — Здравствуйте, — вежливо ответил парень, — меня зовут Майкл, и у меня здесь съёмка. Детский день рождения, да?        — Верно. Проходите, пожалуйста.        — Спасибо, — кивнул Майкл, занося первым фотоаппарат, — простите за опоздание. Сломал машину, пока добирался к вам. Наверное, что-то с двигателем.        — Ничего, — как можно более беззаботно постаралась отозваться Ола, — если что, мой отец её починит. Сейчас он придёт. Он вас заждался.        Заждался не только он. При виде новоприбывшего, все заметно оживились.        — Ну наконец-то, — заявил во всеуслышание Эрик, — я думал, что, пока мы вас дождёмся, у меня испортится маникюр.        — Простите, — оправдался Майкл, — авто сломалось. Где виновница торжества?        Ола слышала разговор, и была уверена, что не стоит звать Отиса и отца, они вскоре сами спустятся сюда. И правда — Якоб с Джой на руках торопливо сбегал по лестнице, за ним, не так уверено, шёл Отис.        — Привет, — поздоровался Майкл, — простите за опоздание. Моя машина сломалась по дороге сюда, и…        — Да, я слышал, — отец протянул ему руку, — меня зовут Якоб, а это — Джой, и у неё сегодня день рождения. Что-то надо, чтобы фотографировать малышей? Ну там, специальные штучки, выставить свет, и другое?        — Нет, ничего особенного. Хотите общее фото?        — Что?        — Обычно все хотят семейное фото. Плюс, друзья.        — Это было бы отличной идеей, да, — отозвался Эрик, первым подскочив к камере, — но можно не ставить меня по левую сторону? Там я выхожу хуже.        — Я учту любые пожелания, сэр.        — Отлично, — оживилась Эйми, — я немного поправилась, и, надеюсь, этого не будет видно в кадре?        — Я постараюсь что-нибудь с этим сделать, мисс.        — А я, — добавила Лили, — всегда моргаю от вспышки.        — Я предупрежу, когда нельзя моргать, мисс.        — Ладно, — посмотрев на отца, Ола увидела, что он поправляет Джой бантик и старательно разглаживает платьице; Джой вела себя очень тихо, молча посасывая палец, — с этой юной леди не будет никаких проблем. Нам уже смотреть в камеру?        — Встаньте посредине, а остальные, пожалуйста, рядом, — скомандовал фотограф, — вы должны быть по центру композиции.        Ола, занимая своё место, услышала, как перешёптываются Отис и Мэйв:        — Всё нормально?        — Порядок.        А ещё посмотрела на отца. Воспользовавшись всеобщей суетой, тот отвернулся. Он смотрел на портрет, висящий посреди комнаты.        Джин улыбалась с него.