Хулиганы

На следующий день проснулись поздно. — Анечка, пора вставать, иначе нас в розыск подадут. — Корф лежал на спине и игрался локонами жены. — Не хочу, — чуть хрипловатым ото сна голосом проговорила девушка и поцеловала его в щеку. — но надо. — Что мы сегодня делаем? — Я предлагаю пару дней отдохнуть, ничего не делать, а потом помочь Варе с Григорием. — Полностью согласен. Тогда подъём! Надо осмотреть окрестности. — Только хотела предложить. — Но сначала смс Надюше. — И завтрак. После водных процедур зашли в кухню, где их уже ждали Варя и Володя-маленький. — Доброе утро, на завтрак творог, есть мед, если сливки. Григорий за молоком отправился. — Ой, б-р-р, — помотал головой мальчик. — я предупреждаю, что я съем всё, кроме молока, фу. — Доброе утро, — Владимир поцеловал макушку сына. — Вов, не перебирай харчами. Мы едим всё, что дают и говорим «спасибо». — Я и говорю, но не за молоко. Оно воняет. — Это ты так про парное молоко? Это же самое вкусное. Зажрался, ты, братец. Так, приятного аппетита. М-м-м, вот оно счастье, натуральный домашний творог и сливки. Варя, ты прелесть. — Молочка? — Всегда. — Варь, ты угадала, Володя всегда завтракает творогом. Точнее сырниками. — улыбнулась Анна. — Так чего не сказали? Сейчас с… — Не надо, Варюш, правда. Покупной творог живьём очень сложно есть, поэтому я маскирую сырниками. А у тебя не творог, а произведение искусства. Из него сырники делать только портить. — Ой, расхвалил, — насмешливо протянула Варвара. — так, слушай мою команду: минимум неделю вы отдыхаете, отъедаетесь, а то скоро просвечиваться насквозь будете, отсыпаетесь, гуляете. На оставшихся две я найду, чем вам заняться. — Спасибо, — улыбнулся Корф. — но если нужна помощь — говори, я не сахарный. — От-ды-хать! Поели? Тогда брысь гулять! Чтобы до обеда ноги вашей тут не было! И лапы тоже, Бастер! Сад-огород в вашем распоряжении. Владимир с Анной расхохотались. — Есть, мадам командир! — майор шутливо отдал честь. — Так, семейка, предложение следующее: сложить подстилку, провиант и отправиться на речку. Она же, вроде бы, тут была? — Да. Я тебе покажу. — кивнула Анна. — На целый день? — радостно спросил Володя-маленький. — Только вы и я? — Ну, если жару выдержим, то на целый день, — светло улыбнулся Корф. — и не «вы и я», а мы. Понял? — потрепал ребенка по плечу. — Угу. — Тогда быстро складывай всё, что нужно тебе и подопечному. И плавки не забудь! Мальчик убежал в свою комнату. — Так, держите! — Варя принесла спортивную сумку. — Сюда всё влезет. Только берите то, что не испортится. — У нас есть мини-холодильник, сейчас всё организуем. Через час весёлых сборов Анна в сопровождении двух Владимиров и щенка отправилась на прогулку. Корф взял жену за руку, в другой была тросточка. На плече болталась сумка с прикрепленным переносным холодильником. — Сына, только под ноги смотри и за Бастером. — парень не сводил глаз с ребенка. — Володь, Вовка тут отлично ориентируется, не бойся. Что Надюша? — Написала, что с ней всё хорошо, чувствует себя прекрасно и чтобы я ей не писал каждый день, мол у меня своя жизнь, у неё своя. Но в шутку. — Ясно, поднадоели мы ей. — усмехнулась девушка. — Ничего, за три недели успеете соскучиться. — О, да. Анют, осторожно, — Владимир спустился вниз в овражек, поставил сумку на землю и протянул обе руки любимой. Легко подхватил и поставил рядом с собой. — ну и горы-косогоры. Ух-ты, а тут, вроде, лесок был? — Был, да вырубили весь молодняк. Так обидно. Но ничего, мы себе место найдем. Вова! Идите к нам! Нам в другую сторону. Вышли к местности, где лес переходил в небольшой пляжик на берегу речки. Было решено заземлиться за большим валуном. — Так, давайте я вас второй раз от клещей обрызгаю и будем располагаться. -Анна достала баллончик. Оба Владимира расстелили подстилку, нашли несколько небольших камушков и разложили по углам. В центр положили воду, сбоку, между подстилкой и валуном организовали место для еды и щенка. Володя-маленький отправился купаться, Владимир притянул Анну к себе и вдвоём смотрели на сына. — Как твоя нога? Мы не сделали ей хуже? — Нет, любимая, не волнуйся. Нет, ты глянь на этого Фелпса в детстве! Он решил рекорды поустанавливать?! — Володя, — улыбнулась блондинка, — перестань. Он хвастается тебе, демонстрирует, что он умеет. Хвастунишка. — У меня сердце не на месте от его хвастовства. — Перестань, всё хорошо. — устроилась удобнее на груди мужа. — Корф, я ещё детей хочу! — Анечка, мы в процессе, — Владимир поцеловал ее в щеку. — нам нужно расслабился и не циклиться на этом. И всё получится. Тем более, скоро у нас будет мой младший брат! Тьфу-тьфу, дай бог! Анют? — А? — Посмотри на меня? Анна подняла глаза и Владимир тут же этим воспользовался, поцеловал жену и уложил на подстилку. — Стоп! — девушка оторвалась от мужских губ и выставила вперёд руку. — Тут ребенок! Нельзя. — Умгу, — Корф вернул обоих в исходное положение, откинулся на валун и прикрыл глаза. — Так хорошо, спокойно, что не верится, — проговорил вполголоса. — Вот и отдыхай. Ты сколько без отпуска? — Много, — согласился Владимир. — как и ты. — Все двенадцать лет? — шёпотом уточнила Анна. — Кажется, да. Ладно, забудь, мы на отдыхе. — Корф всё-таки умудрился поцеловать любимую. — Володя, … хватит… тут ребенок… — Девушка с трудом оторвалась от мужа, поправила на себе маечку и встала. — Я за Вовкой, — ответила на незаданный вопрос, — перекупается ещё. — Ой, я не подумал.- Владимир поймал сына в полотенце, тщательно и насухо вытер. — Теперь меняй плавки на сухое и раскладываем перекус. — Бастер! — возмущённо и громко воскликнула Анна. — Я душ не заказывала! Ты не пёса, ты — поросёнок! — взяла второе полотенце и вытерлась сама. Оба Владимира успели достать собранный дома провиант, относительно красиво разложить и разместиться на подстилке. — Ты не замёрз в воде? — старший Корф, который успел стянуть с себя футболку и остаться в одних хлопчатобумажных бриджах, притянул ребёнка к себе и согревал своим теплом. — Нет, па, ты чего? Лето же! — Лето-летом, а даже в теплой воде можно замёрзнуть, если долго в ней сидеть. Анна улеглась рядом и с улыбкой наблюдала за обоими любимыми мужчинами. — Па, а откуда у тебя этот шрам? — Володя-маленький осторожно провёл пальчиком от плеча к подмышке отца. — А, это, кстати, «привет» от того перелеска, который вырубили, мы проходили. Горы-косогоры. Мы с мамой гуляли, я неудачно на ветку напоролся. — Бр-р… — качнула головой блондинка. — Крови куча, что делать не знаю, я совсем мелкая была. — Да ладно, живы и слава богу. Давайте кушать, а? Столько вкусного и до сих пор не пробованного. После обеда и уборки все дружно купались и дурачились в речке. — Так, всё на берег! Сохнем и отдыхаем, — Владимир вынырнул первый, быстро вытерся и ждал с двумя полотенцами любимых людей. Поймал в руки жену и сына. Тщательно и активно вытер и растёр их. — Так, переодеваемся, всё уже высохло и отдыхать. — А что мы будем делать? — спросил Володя-маленький, усевшись по-турецки и взял в руки Бастера. — Отдыхать. Общаться, загорать, играть в шашки, можем по краю лесочка пройтись. Но сейчас греемся. Спустя некоторое время все незаметно заснули: Анна и Володя-маленький плотно прижались к мужу и отцу и, угревшись в родных и сильных объятьях, уснули. Бастер успел втихую доесть оставшуюся в пластиковых тарелках еду и теперь внимательно стерёг сон своей большой семьи. — Ну, поросёнок! Я и не думала, что ты такой прожорливый зверь! И что теперь делать?! — Анна изучала отсутствие остатков пищи в тарелках. — И как нам теперь кушать?! А, Бастер? Щенок смешно прижал ушки и весело вилял хвостиком. — Пёса, ты, пёса, — покачала головой девушка. — Анечка, что случилось? — Владимир вышел из кустика и подошёл к супруге. — Этот умильный паразит вылизал наши тарелки! — И приятного аппетита, — улыбнулся Корф. — У нас есть ещё упаковка пластиковой посуды, не нервничай. Эту в мусорный пакет и достаем новую чистую. И этому пёсе сейчас отдельную посудину выделим. — весело чмокнул блондинку в носик и полез в сумку. — Вова, помоги маме тут прибраться! В ответ тишина. — Вовка! — зычно гаркнул взволнованный парень. — Я тут! — Володя-маленький прибежал со стороны речки. — Я после кустика руки мыл. Что делать? Убираем? — Да, — кивнула Анна. — бери наш мусорный пакет и складываем туда всё. — У меня предложение: давайте сделаем подобие костерка? — предложил Владимир. — У нас есть хлеб, картошки немного. — Ты думаешь получится? — с лёгким сомнением уточнила девушка. — Можно попробовать, — пожал плечами муж. — Нет — значит нет. — Кстати, есть небольшой кусочек сала Вариного. — Тем более. Кто «за»? Все дружно подняли руки и рассмеялись. — Что нужно делать? — очень серьёзно спросил Володя-маленький. — Во-первых, расслабиться, во-вторых, сейчас мы пойдем собирать хворост для костерка. Бастер, — глава семьи сделал глоток воды и натянул футболку, — нарой нам ямку средней глубины, пожалуйста. — Ага, — улыбнулась Анна, — он прям понял и сделал. — Тогда я́ сделаю. — подал голос мальчик. — Естественно ты, на мне приготовление обеда. Марш за ветками. — шутливо скомандовала девушка. Два Владимира медленно бродили недалеко от их пристанища и отец учил сына правильно собирать ветки на костер. — Смотри, Вов, ветки мы берём не все подряд. Хворост — это опавшие сухие ветки с деревьев, которые хорошо горят. Самое первое, что нужно сделать перед тем, как разжечь костер, это насобирать нужное количество хвороста. Самое важное — хворост должен быть сухим, иначе костер не разгорится. Я не подумал, можно было и по дороге насобирать веток, сейчас бы дело быстрее бы пошло. Но ничего, мы учтём свои оплошности и исправимся. В качестве хвороста можно использовать сухие ветви с ёлок и сосен. Ломать сухие ветки с ёлки достаточно тяжело, для этих целей нам понадобится нож, да они нам и не нужны, поэтому мы собираем те, которые опали и сухие. Зато отличить их от живых очень просто: на них нет иголочек. Хороший хворост — упавшие веточки под березой, они черные, устойчивые к влаге. — Пап, а вон берёзка, — Володя-маленький показал пальцем на деревце недалеко от речки. — Отлично, потом и туда прогуляемся. Только воспитанные люди пальцами ничего не показывают, а объясняют словами. Мы же воспитанные, правильно? — Да. — Тогда в следующий раз объясняешь словами. А вот и ёлка. Собираем пока тут. Внимательно собирали и проверяли на влажность веточки и сучки́. — Так, если я не ошибаюсь, это у нас граб. А что он делает в хвойном лесу? Или не граб? Ладно. Сухие и хорошо, чуть что выбросим. Смотри, сына, дуб и граб нам подходят. Так, что у нас тут. — Сухие! — Отлично, берём и относим маме. Дрова из дуба и граба дают хороший жар, костер из такого хвороста может гореть около двух часов, это отличный вариант для приготовления пищи. Также можно использовать сухой помёт животных, торф или выброшенную на берег речки высохшую древесину или сухой камыш. — Помёт животных??? — удивился младший Корф, — фууу, какашки… — Да, Вов, иногда и какашки могут пригодиться. Я потом тебе одну историю про какашки расскажу, напомнишь. — Хорошо, — заинтригованно кивнул ребенок. — пап, а возле речки и камыш есть. — Надо глянуть. Так, тут мы, вроде как, всё. Давай отнесем к маме и изучим речку. Пока Владимир изучал камыш, Володя-маленький, по наущению отца, собирал цветы на лужайке рядом. — Мам, это тебе от нас! — младший Корф весело протянул Анне весёленький букетик полевых цветов из ромашек, мака и васильков. — Спасибо большое! — чмокнула обоих парней в щеки и внимательно изучила на предмет клещей. — А как их теперь донести? — Сейчас всё сделаем. — Владимир начал разрыхлять землю самодельной тростью. — Вов, давай дальше ты. Молодец, спасибо. Так, теперь набирай в стаканчик воду и неси сюда. Пока ребенок выполнял поручение, парень утрамбовал кончиком трости дно ямки. — Есть! — Ставь его в ямку и в него букет. Бастер, фу! Тебе не это, у тебя своя еда и игрушка. Так, теперь костёр. Сына, нужны твои руки. Держи, — протянул небольшую гладкую дощечку и начертил тросточкой размеры необходимой ямки. — Копай, я скажу, когда стоп. — медленно сел на подстилку. — Володь? — Анна заметила, что с мужем что-то не так. — Нога? Рёбра? Что? Может, в дом? — Всё нормально, любимая. Правда. Так, стоп, а то, ты, братец, увлекся. Там сухо внутри? — Да. — Теперь выкладываем туда веточки, вот так, не спеши, теперь немного камыша, теперь ещё ветки и опять камыш. Есть, молодец. — достал из кармана зажигалку, поджёг несколько веточек и начал разжигать костёр, постепенно добавлял ещё сухостоя. — Теперь можно бросать туда картошку. Эти палочки не трогаем, из них сделаем шампуры, только я сейчас на пару минут окунусь в воду, кто со мной? Анна внимательно смотрела на мужа, но тот лишь подмигнул и отправился на речку. Корф медленно зашёл в воду и практически сразу ощутил, как притупилась боль в ноге. Попробовал поплавать, стало ещё легче, лёг на воду и расслабился. Когда боль отпустила окончательно, вернулся на берег. — Как тут наш костер? — обнял Анну мокрыми руками. — Володя! — воскликнула от неожиданности девушка. — Холодно! — Согреть? — соблазнительным шёпотом уточнил супруг. — Всегда, но не сейчас, — прошептала в ответ. — сейчас шашлык. Что болит? — Ничего, всё в порядке. — вытерся, переоделся и начал обстругивать веточки. — Как наша картошка? — Нормально, сырая ещё, это же долго. — Анна устроилась рядом и с удовольствием наблюдала за мужем. — Как хорошо, тут бы и заночевать… — Не, ночевать мы тут не будем, нас комары съедят. Но завтра мы сюда вернёмся, если захотите. — Хотим, — чуть кивнула головой. — только нужно продумать, что взять, учитывая сегодняшний день. — Согласен. — Кстати, мы забыли, что в холодильничке ещё полуфабрикаты сосисок. Это Варины, она сама делает. — Я уже испугался. Они нормальные, не испортились от жары? — Да, я понюхала. — Понял. Тогда и их на костер, и хлеб. Иди окунись, я пока сделаю. Запах… М-м-м. Анна вышла из воды, отжала волосы, подошла со спины к Владимиру и обняла его. Уткнулась подбородком в его мускулистое плечо. Владимир вообще был рельефным, хорошо накачанным. Вид его «кубиков» на прессе заставлял сердце биться сильнее. Поцеловала в шею. — Не провоцируй, тут сын. — еле слышно пробормотал майор. — Тебе не холодно? — Нет, я сейчас переоденусь и к тебе. — возле валуна быстро стянула мокрый купальник и разложила на камне сушиться, переоделась и присела рядом с мужчинами, которые нанизывали на палочки поочерёдно кусочки хлеба и колечки сосисок. Пока готовилась еда, возле которой Бастер уснул, отец и сын начали играть в шашки. Анна лежала рядом. — Пап, ты обещал рассказать про какашки? — Вов? — удивлённо протянула мама. — Я обещал, действительно. — чуть улыбнулся Корф и медленно заговорил. — Тётя Надя и дядя Саша — бывшие военные. Я до сих пор не знаю, где конкретно они были. Оба на подписке о неразглашении. Лишь называют эти места «горячей точкой», да что Надюши там быть не должно было. Историю знаю со слов дяди Саши. Тётя Надя и там была хирургом, она ведь изначально военный хирург, а лишь по второму образованию биолог. — Владимир смягчил для сына достижения Надежды Николаевны. — Однажды дядя Саша и несколько его подчинённых отправились на разведку, напали на так называемый дозор, это разведка противника. Одного подчинённого ранило сильно, дядю Сашу тоже, в грудь, но не смертельно. Второй подчинённый ушел за подмогой. Наш дядя Саша и раненый прикинулись трупами, дозор и ушёл. Дядя Саша затянул солдата в небольшую ямку, сделал подобие шины, перевязал раненого. Но так как дело было практически зимой, был очень высокий риск обморожения. Действия, как я понимаю, были где-то на Кавказе, потому что фигурирует конский навоз. «Обмораживать» раны нельзя, это сразу всё, охладить, да, это сужает сосуды и кровь не течёт, в отличии от тепла. Но у них было кровоостанавливающие. Теперь осталось дело за теплом. Мимо них прошла лошадь, сделала свои дела. Дядя Саша выбрался из укрытия, собрал «след» коняшки, часть положил на ткань раненого и накрыл вторым слоем ткани, часть на себя. В результате, они дождались подмоги. Правда, реакцию тёти Нади история умалчивает, но догадаться несложно. Так, что, не нужно ругать какашки. Не каждая какашка — какашка. — Не понял, а что, эта какашка помогла? — Да, она была теплой, каки долго тепло держат, особенно в ткани, вот это самое тепло раны и спасли. — А кто их лечил? И раны зашивал? — уточнил младший Корф. — Тётя Надя. Хотя, врачам запрещено оперировать своих родных и близких. — А почему? Мне было бы спокойнее, если бы я знал, что меня тётя Надя оперирует, — пожал плечами ребёнок. — Тьфу-тьфу, — родители постучали кулаками по голове и лежащим рядом деревянным веточкам. — Есть правило, которые это запрещает. — Владимир притянул к себе жену, — Даже не правило, а суеверие. Потому что для родных людей они постараются сделать всё, как можно лучше, но это не всегда получается. А они потом себя виноватыми чувствуют, да и от болезни родного человека тяжело абстрагироваться, а нужно. Так, как там наши картошка и шашлык? — пошевелил овощи и перевернул шампуры. — Я не представляю, как это тётя Надя смогла… — тихо проговорила Анна. — Выхода не было, она же единственный хирург. — вздохнул парень. — Да и муж тоже единственный. Но она лучшая. Хотя, зная её и как она над дядь Сашей трусится всю жизнь, никого другого она бы к нему и не подпустила бы. — Дядя Саша трусится, как ты говоришь, над Надюшей не меньше, чем она над ним. Даже больше. Только внешне не демонстрирует момент «трясучки». И не только сейчас, всегда. — Анна успокаивающе гладила парня. Восприятие Владимиром в штыки собственного дяди, практически второго отца, было для неё неприятным и обидным. Ведь на самом деле они были во многом схожи, что неудивительно. — Угу. — буркнул парень, занимаясь едой. Володя-маленький отправился на речку, а девушка прижалась к мужу: — Володя? А ведь ты ревнуешь, — мягко улыбнулась Анна. — не надо. Ты для них обоих очень много значишь. Не надо. Не ставь тётю Надю перед выбором — ты или дядя Саша. Это очень сложно и больно. И дядя Саша тебя очень любит. Я серьёзно. Да и тётя Надя для него — всё и больше, чем всё. Он очень сильно дорожит ею, а она им. Он и ты — Надюшино всё. Поэтому не ревнуй и не заставляй её выбирать между вами. Мы все вместе, нам всем так хорошо. Всё, Володя, всё. Успокойся, расслабься и отпусти весь негатив. Всё хорошо. Корф откинулся на валун, притянул к себе любимую и прикрыл глаза. Он и сам не мог себе объяснить, почему так реагирует на Бенкендорфа. Забыл, как в детстве в рот ему заглядывал и с интересом слушал его рассказы? А может, действительно, не хочет делить его с Надюшей? Но Анна права, они друг для друга всё. Надюша оживает рядом с ним, у неё глаза горят ярче, когда полковник рядом. До сих пор не простил его ухода? Но главное, что его простила Надюша. В твою жизнь они лезут? Так чего ты на себя примеряешь роль судьи? Всё, отдых. Семья, Анечка с Вовкой и пёса. Выровнялся, проверил процесс приготовления пищи. Поцеловал жену: — Практически готово. Позвали сына и начали раскладывать еду. — Осторожно! Картошка горячая, руками не хватайте, сейчас почищу сам. Теперь мясо. Хлебушек даже не обуглился, — улыбнулся Корф и достал туристический нож, быстро всё почистил и разложил по тарелкам. — Снимайте пробу, так, Бастер, у тебя своя тарелка, подожди, сейчас положу… Фу! — пёс отпрянул, — А теперь можно. — Вкухно, но хаяхо, — прокомментировал Володя-маленький. — Конечно вкусно, — усмехнулась Анна, — весь день на воздухе, голодный. Не глотай, подожди пока остынет. — А мы сейчас картошку разрежем, будет быстрее стынуть, — Владимир поковырялся в тарелке сына. — вот так. — Только съедаем всё, чтобы домой ничего не тянуть и чтобы на жаре не испортилось. Господи, Корф, сколько в тебе скрытых талантов, — простонал девушка, — это потрясающе вкусно. — Это не я, это Варя. Картошка её, сосиски её, хлеб её. Я только приготовил. — Так это самое важное. У меня бы всё сгорело в угольки. — Не преувеличивай, и у тебя всё получится, надо только набраться опыта. Что делаем завтра? Можем повторить сегодняшний день, только с полноценным запасом провианта и хвороста. — Так можно же у дяди Гриши дрова взять. — предложил ребенок. — Угу, можно, конечно, — согласился отец. — А тащить ты себе это как представляешь? Это вес. — Тоже да, я не подумал. Значит, начать собирать по дороге сюда. — Вот, это логичнее, — согласно кивнула Анна. — Значит, завтра продолжим? Тогда и шампуры нужно взять. — И воды побольше. — И как это донести? — Донесем, было бы что. — Ма, па, а может мы и палатку возьмём? Тут и заночуем? — Заманчиво, конечно. Не побоитесь? — Корф внимательно смотрел на обоих. — А чего тут бояться? Разве что комаров. — улыбнулась жена, — Ты же с нами. — С вами, — кивнул. — всегда. А давайте, попробуем. Варя нас всё равно на целую неделю выгнала. — Тогда скоро начнем собираться, чтобы засветло вернуться и сложиться на завтра. — Маленькое приключение! Ура! — Володя-маленький запрыгал. — Успокойся, сядь, ты только поел. Сейчас икота начнется. Ну, вот, что я и говорил. После перекуса отправились купаться, перед этим приказали Бастеру сторожить подстилку. Щенок радостно вильнул хвостиком, но, когда понял всю ответственность поставленной перед ним задачи, приуныл, лёг плашмя, положил мордочку на лапки и наблюдал за своей семьёй. — Сына, а ты плавать умеешь? — старший Корф лежал на воде. — Немного. — Завтра изучу вопрос. — Так, мы на берег, а ты не перекупайся, — Анна подплыла к мужу, чмокнула его в щеку и вышла на берег. Владимир и Володя-маленький начали брызгаться и уворачиваться в воде от брызг друг друга. Анна быстро переоделась, вытерла волосы и начала собирать вещи с подстилки в сумку и мусорный пакет. — Мы всё. — к девушке подошли самые любимые мужчины. — Отлично! Переодевайтесь в сухое и пойдем. Вова, на тебе пёс и мусор. — Хорошо, — мальчик защелкнул поводок на шее собаки. — мы уже, что ещё нужно? Мусор я взял. — Сейчас я переоденусь и идём. — Корф ушел за валун. — Идём? — Володь, ты как? — Анна взволнованно смотрела на него. — Всё отлично. — набросил на плечо дорожную сумку, в которую перед этим сложил свои вещи, и взял в одну руку палочку, в другую — руку девушки. — Идём? Взрослые шли молча, Володя-маленький бежал впереди родителей с хвостатым другом. Вечером составили список необходимых вещей для завтрашней затеи и начали складываться. — Пап, а может, я своё и часть еды в свой рюкзак сложу? — Тогда своё и Бастера в рюкзак. Только «своё» сложи, пожалуйста, в стопочку, я проверю, а потом в рюкзак. — Понял, — Володя-маленький кивнул и ушел в свою комнату. — По-моему, я ему не мешаю, — улыбнулась Анна и, подойдя к мужу, обвила его шею руками. — Вовка всё решает с тобой. — Ты ревнуешь? — улыбнулся Корф в ответ и сжал в своих огромных руках так, что эти самые руки упёрлись друг в друга. — Ты такая худенькая, что мне иногда страшно. — Не ревную, я всё понимаю. Самой тебя катастрофически мало. И я такая всю жизнь, хоть и ем нормально. — потерлась носиком о нос Владимира и уткнулась в его лоб. Раздался стук в дверь, на пороге стоял Григорий: — Прошу прощения…. Ребята повернули головы в его сторону, но не разомкнули рук: — Да, дядь Гриш, заходи, — поговорил Корф. — Я быстро. Вовка говорит, что вы с палаткой собираетесь на природу. Я вам принес свою, она новая, я ею на рыбалке пользуюсь. Всего два раза. Удочки надо? — За палатку спасибо большое, не, удочки пока не надо, спасибо. — Всё, понял, тогда я пошел. Ужин через час. — Спасибо, до встречи. — Владимир повернулся к любимой, — У нас есть час. — Чтобы сложить вещи, — наивно хлопая глазами и хитро улыбаясь отозвалась девушка. — Ах так, да? Ну-ну… — быстро оглянулся на дверь и поцеловал супругу. Анины пальчики оказались в ёжике волос парня, а его руки нырнули под её футболку и гладили спину. — Володя, пожалуйста, — девушка нехотя отстранилась. — надо сложиться. Потом ужин и я полностью твоя, пожалуйста… — Да… — вновь захватил женские губы в плен. Анна ещё раз внимательно осмотрела собранные вещи: — Володя, нам подстилки будет достаточно? — Ты думаешь, спать на чем-то другом? Или вторым слоем? — Скорее вторым слоем, лес всё-таки. — Угу, так, да… — Корф задумчиво потёр шею. — в принципе, карематы в машине есть. Ты спортивный костюм берёшь? — Да. Носки. — Хорошо. Тогда я к машине. Кстати, там ещё термопокрывало. Я возьму, ночью мало ли что. — Я с тобой и ужинать. Анна и Владимир вышли во двор, девушка включила свет под навесом, под которым стоял внедорожник, едва парень щёлкнул брелоком, как к ним выбежал взъерошенный Володя-маленький: — Мама! Папа! — остановился рядом и нахохлился, как воробышек. — Что такое, родной? — Анна обняла его. — Мы тут, сына, мы тут. Просто в машине кое-что осталось, что нам на завтра нужно, — отец широко улыбнулся. — решили сразу забрать. — Ты подумал, что мы уезжаем? — блондинка ласково гладила головку мальчишки. — Нет, мы тут и всё идёт согласно плану. Мы ничего не скрываем от тебя. — Коль ты тут, помагай, — майор достал три каремата из багажника и протянул своей копии.- Так, лежаки есть, о, ещё фонарик, термо-плед … Вроде бы всё, идёмте домой. Сына, ты вещи сложил? — Да, — чуть дрогнувшим голосом подтвердил ребенок. — можно проверять. Сгрузили в комнате родителей принесенное и пошли мыть руки. Владимир притянул к себе сынишку: — Мы все вместе. Я — рядом. И я никуда не исчезну. Я всегда с вами. Не волнуйся. — Умгу, — мальчик уткнулся в отца. — Честно. Всегда. Если что, я тебя даже разбужу, чтобы лично всё объяснить. Идём кушать и спать. Завтра рано вставать. За столом шутили, смеялись, наслаждались домашней едой и расхваливали Варвару. — Ощущение такое, что вы питаетесь одними бутербродами. — Практически так и есть. Хоть на работе и есть кухня, и мы из дому берём еду, но в основном всё в результате упирается в бутерброды, — согласно кивнула Анна, расправляясь с домашним тортом «Наполеон». — Я дома вообще редко готовлю, в основном всё на Володе и бедной тёте Наде. — Вот я только хотела сказать, что Надюша потрясающе готовит. Превзойти её битки и пирожки у меня не получается до сих пор. — Ну, Надюша — это святое, — чуть улыбнулся Корф. — но у твоих блюд особый вкус. — Может, потому что в печи, а не в ваших микроволновках и из домашних продуктов, а не из гэмэо? — И это тоже да. Варя, ты — чудо. — Но Надюша лучше, — хитро улыбаясь уточнила хозяйка дома. — Ш-ш-ш, — Владимир приложил палец к губам, про Надюшу шёпотом, на «Вы» и с придыханием. После ужина разбрелись по комнатам. Майор зашёл к сыну, занёс каремат: — Сына? Показывай, что сложил и спать. Завтра ранний подъём. — Вот, всё на стуле. — О, ещё и теннисные ракетки, отлично. — Бадминтон, — уточнил Володя-маленький. — хотя, без разницы. Сложили детский рюкзак, доложили сухие носки, прикрепили ко дну рюкзака с внешней стороны каремат. — Так, вроде бы всё. Тебя и псину сложили. Спокойной ночи! — Спокойной ночи, пап. Владимир вернулся к жене, плотно закрыл дверь. Анна стояла у окна, обняв саму себя. Со спины её обнял муж. — Вовку и пёсу я сложил и уложил. — Как твои руки-ноги-рёбра? — Всё хорошо. — развернул любимую женщину к себе и поцеловал. Его теплые, чуть шершавые руки вновь нырнули под её футболку, мягко, ласково и медленно гладили спину, то поднимаясь к плечам, то опускаясь до самых ягодиц, в то время как хрупкие тоненькие пальчики Анны крепче смыкались на мужской шее. Потом руки девушки сами сорвали с него футболку и она попробовала плотно прижаться к нему, но руки Владимира этого не позволили. Они всё так же ласкали её тело, переходя со спины на грудь, плоский животик и обратно на спину. Губы при этом не прекращали своего разговора. Наконец Корф отстранился и его губы перешли на шею и плечи Анны. Девушка давно уже потерялась в своих ощущениях и тепле мужа. Анна лежала на боку, спиной к Владимиру и тяжело дышала. — Анечка, как ты? Я тебя не раздавил? Как ты, любимая? — Корф навис над ней со спины. — Всё прекрасно, любимый, — перевернулась к нему лицом, смотрела в темноте на силуэт единственного человека, а её пальчики вновь сомкнулись на его шее. — я люблю тебя. — И я тебя, очень. Анечка, нет, пора спать, завтра рано вставать. — Только полночь. Ещё есть время. И повторился танец любви, ещё более нежный, ещё более чувственный, ещё более страстный и ещё более неповторимый. Танец двух любящих и любимых людей, которые были всем друг для друга, которые любили друг друга несмотря на свои причуды и сложности и хотели всегда быть вместе. И будут. Несмотря ни на что. *** Анна проснулась первой, посмотрела на крепко спящего мужа и решила не будить. Тихонько встала, набросила на себя лёгкий халатик, поцеловала Владимира в щеку, открыла плотно закрытую дверь, но муж не среагировал на тихий скрип. В дверном проёме оглянулась. Парень спал очень крепко, хоть во сне он был абсолютно расслаблен и спокоен. Разгладилась морщина на лбу, лицо умиротворённое, рот чуть приоткрыт, одна рука на животе, вторая в стороне. Улыбнулась и отправилась к сыну. Володя-маленький уже проснулся и даже был готов к выходу, но что-то внутри подсказывало ему, что обещанной палатки сегодня не будет. — Доброе утро, родной, можно? — Конечно, мам, доброе утро! — поцеловал ещё теплую от сна щеку мамы. — Ты завтракал? — Анна обняла ребенка. Она скучала за ним и теперь есть возможность побыть вместе. — Нет, вас ждал. Папа ещё спит? — Да. Если честно, я не хочу его будить, пусть поспит. А на речку мы обязательно пойдем, только позже. Главное, что мы собраны. Дальше только запас еды сложить и в путь. — Конечно, мам. Ма, а, может, сегодня устроить день сна, а на природу потом? — Посмотрим. Всё зависит от нас. Мы сами всё решим по ситуации. Идём, позавтракаем, потом поможем Варе. Владимир проснулся от того, что в горле всё пересохло и начинало побаливать. Встал, подошёл к подоконнику на котором стояла с дня приезда взятая с собой бутылка воды и сделал несколько глотков. Растёр руками лицо, взял в руки телефон, обнаружил сообщение от тёти, прочёл, улыбнулся, быстро набрал ответ. Внимательно посмотрел на время, потом за окно, потом опять на время. Быстро умылся, переоделся и вышел во двор. Анна в компании Бастера поливала небольшую клумбу с цветами, Варвара — огород, Вовку не увидел. — Доброе утро, всем! — чуть хрипловато поздоровался Корф и обнял жену. — Доброе утро, — улыбнулась Варя, — или добрый день. Я сейчас и накрою. — Спасибо, Варюш, я сама, — улыбнулась Анна и повернулась к парню. — доброе утро, любимый. Ты хоть немного выспался? Я решила тебя не будить, нужно отдохнуть, мы сюда за этим приехали. — Выспался, — кивнул головой и поедал глазами любимое лицо. — спасибо. А где сын? — Вон, — кивнула головой в сторону соседнего участка, — собирают с дядей Гришей урожай чужого белого налива. — Он с дерева не грохнется? — Нет, не переживай, не первый раз. Да и там дед, проконтролирует. — От хозяина не попадёт? — Нет, — улыбнулась Анна и обняла мужа за пояс, тут же оказавшись в кольце его рук. — хозяин умер, дом рассыпается. А мы спасаем яблоки от сгнивания. Идём тебя кормить. — Что делаем с палаткой? Предлагаю всё-таки отправиться на природу. — Владимир сидел на диванчике и любовался женой, которая накрывала на стол. — Только пообедаем, соберём продукты и можно в путь. Кстати, яблоки возьмём. Володь, ты Надюше звонил, как она? — Она мне сама написала, что с ней всё хорошо. Опасается, что Саша будет ходить в позе «стульчик», всё время сидит рядом с ней, она его даже домой на ночь не может отправить. — усмехнулся. — Он просто очень сильно за неё волнуется, и это понятно. — Я за Вовкой? — Да, и будем собираться. Через минуту услышала весёлый голос Володи-маленького: — … ты уверен, может, лучше завтра с утра? — Можно и с утра, но мы же на сегодня настроились? На кухне появились два Корфа. — Прошу к столу. — девушка улыбнулась. — Так что мы решаем? — Как и планировали, — пожал плечами Владимир. — палатка, природа, костёр, ночёвка. М-м-м, это вкуснятина. Если бы не жара, я бы с собой забрал. Сто лет не ел домашнего творога с домашней же сметаной. — Вот и отъедайся, — ласково проговорила Анна. — добавки? — Умгу. Будет повод на выходных сюда приезжать. — Да, а уроки? — с хитрым прищуром уточнила девушка. — А наша работа? Ночные вызовы, круглосуточные дежурства? — Разберёмся. Я поговорю с полковником и генералом. — Ш-ш-ш, не спеши, разберёмся. Давайте в путь? Через час наконец-то вышли из дому с полным снаряжением. На Владимире был огромный туристический рюкзак, с боку которого прикрепили палатку, в одной руке рука любимой женщины, в другой трость. Рядом шли Володя-маленький с рюкзаком поменьше и Бастером на поводке. Относительно быстро, хоть и не спешили, добрались до вчерашнего места и мужчины начали разбивать палатку. Точнее, разбивал Корф, а ребенок учился. Анна сидела на подстилке, обхватив согнутые колени руками, и с улыбкой наблюдала за ними. Их полянка была одновременно возле реки и в тени небольшого лесочка, где и поставили временное пристанище, а подстилку девушка постелила на границе тенька и солнышко, которое светило ярко, щедро одаряя их витамином D, вокруг не было ни людей, ни асфальта, ни работы, ни беготни, ни допросов задержанных, а по берегу и из леса раздается весёлая трель птиц. Солнце красиво отражается от поверхности воды. К вечеру пение птиц сменит любимая музыка, а разговоры станут интереснее и откровеннее возле костра. Термо-плед и объятия единственного мужчины согреют в ночи, на костре будет жарится еда, а в палатке будет приветливо светить фонарик, завлекая комаров и мошкару. После того, как добрались до места отдыха и установили ночлег, было решено слегка подкрепиться и восполнить потраченную в дороге энергию. — Так, Владимир, — Корф смотрел серьёзно на сына, а мальчишка дернулся и внимательно слушал отца, — тебе ответственное задание: берешь маму и отправляетесь на поиск сухостоя. Этого будет маловато. Заодно проверю усвоенный вчера материал. — скрыл улыбку в макушке Анны. Пока часть семьи носила дрова для костра, майор разложил в палатке карематы, затащил туда же рюкзак, переносной холодильник и воду. На подстилке оставил то, не портится и шахматную доску. — Пап, столько хватит? — Володя-маленький нёс приличную охапку сухих веточек, в то время, как у Анны в руках был веночек из одуванчиков. — Да, молодец! Утром, если что, ещё наберём. Анна подошла к мужу: — Как ты? Как твои ноги-рёбра? — Всё отлично, правда. — Поваляемся? — Запросто. — Ма, па, я купаться. Вы со мной? — Нет, пока. Только не долго! — Ну, ма, … — Покупался, посиди с нами и опять купайся на здоровье. Перерывчиками. — Угу. Родители поправили покрывало, улеглись на него и стали рассматривать проплывающие облака. Никаких забот, тишина, спокойствие и любимые люди рядом — прекрасное ощущение. Анна устроилась на плече Владимира, тот прижал крепко к себе: — Так и загоришь, половинка белая, половинка смуглая. — Я больше в тени, я сгораю быстро. — Крем? — Аллергия. — Понял, тогда сдвигаемся вглубь. Слегка сместили покрывало и вновь устроились. Их идиллическая беззаботность и созидание прекрасного были беспардонно нарушены пролетающей над ними дикой чайкой с рыбой в клюве, которую, по всей видимости, она выловила в реке и проглотила прямо на глазах замерших в изумлении Корфов буквально за считанные секунды. Эта сцена вызвала у Анны удивление, наверное, потому что раньше она никогда не видела этого столь близко. — Красиво, — прошептала девушка, говорить вслух не хотелось. — Мг, — отреагировал Владимир. — как же хорошо. И хорошо, что мы выбрались сегодня. У нас полтора дня. — А потом? — А потом у нас банально закончится еда и нужно будет вернуться к Варе за её пополнением. — А потом мы сможем вернуться сюда? — Если понравится, почему бы и нет. Я тут подумал, может, я зря от удочки отказался? Сделали бы уху? — Посмотрим. Владимир поцеловал лоб жены. — Какое счастье, что ты у меня есть. Ты и сын. — А ты у нас. У меня. — Анна приподнялась на локте и внимательно смотрела на Корфа: на его лицо, в его глаза. Она почему-то сегодня ясно ощутила, что любовь начинается со спокойствия в душе. Когда нет страха. Когда не разрывает на куски от сомнений. Она просто приходит в душу, заполняет собой всё пространство, оставляя шлейф тонкого запаха счастья. Проходит глубже, проводя по сердцу тёплой ладошкой веры и тихонько шепчет «живи». И тебе не нужно других слов, объяснений, уточнений. Ты понимаешь это с полутона, потому что у этой любви его́ голос. Проницательный, тихий, успокаивающий и такой родной…. Ты наслаждаешься им, идёшь за ним и веришь. В то, что жи́ть — это держать его за руку, смотреть в его бесконечно прекрасные глаза, до краёв наполненные нежностью только к тебе, ощущать его руки на своих щеках и дрожать всем телом от того, как он прикасается к твоим волосам. Жить — это держать его за руку и одновременно заполнять все пространство внутри его души своей любовью. Она поняла Надюшу. Поняла, почему она бросила всё и ездила вместе с дядей Сашей, рискуя всем. Поняла, почему несмотря на столько лет вместе, им всё равно мало. Поняла, почему Бенкендорф может сорваться с места и помчаться к жене в любой ситуации при любой погоде. Многое поняла. В первую очередь про себя. Владимир в свою очередь внимательно смотрел в глаза любимой. Анна улыбнулась, чмокнула его в щеку и вновь устроилась на его плече. — У тебя потрясающе красивая улыбка, Анечка, — проговорил вполголоса парень. — улыбайся ещё чаще, пожалуйста. Кстати, ты за эти два дня действительно стала больше улыбаться. Что значит отдых. — Просто, я, кажется, начинаю осознавать и верить, что ты действительно с нами. — С вами. И мы вместе. — притянул ее к себе и поцеловал. — Пошли за Вовкой. Замёрзнет ещё. — Идём, — легко встала на ноги Анна. — кстати, ты тоже чаще улыбаться стал. — Это сугубо твоя заслуга, любимая. Выловили Володя-маленького из речки, вытерли и Корф начал играть с сыном в шахматы. — А меня дядя Саша учил, — похвастался мальчик. — Скажу по секрету, что меня тоже. — усмехнулся майор. — Ну, что, проверим твои знания? Анна лежала рядом с ними и с улыбкой на лице и счастьем в глазах наблюдала за любимыми мальчишками. Рядом с ней пристроился и Бастер. Девушка не слышала шуток мужчин, лишь смотрела на Владимира и думала. Понимала. Принимала. Оживала. Осознавала, что существует особенный вид любви. Когда тебя любят так, что ты вспоминаешь себя настоящую, уже давно самой собой забытую. Искреннюю, весёлую, счастливую, сострадающую, любящую, открытую. Это не всепоглощающее чувство, срывающее голову, не страсть, чей запал сгорает в секунду, так же как и загорается. Как раз наоборот. Это такая любовь, которая помогает увидеть себя благодаря тому, что тебя любят. Это то чувство, когда благодаря одному человеку ты находишь то, что так долго прятала от всех, что и сама напрочь позабыла, насколько ты уникальна и единственна. Это происходит в тот момент, когда ты встречаешь человека, который видит в тебе тебя. Не пытается изменить или сломать, и Анна сама чувствовала, что рядом с Владимиром становиться лучше, спокойнее, самой собой. Она не играла. Она действительно становилась самой собой, той, прошлой Аней. Она снова могла любить и себя, и Владимира, и Володю, потому что именно такая Любовь помогла ей откопать себя. Люди всегда, как к магниту, тянутся к тем, кто «вытаскивает наружу» их настоящих. Именно это и сделал Владимир. Именно так и любил её Владимир. Её Владимир. И теперь она знала, что такое любовь. Это спокойствие. Это надёжность. Это тыл. Это уверенность. Это счастье. Это вера. Это запах, который сводит с ума. Это улыбка, которая затмевает все проблемы. Это объятия, в которых можно скрыться от всего мира. Любить — значит, желать счастья. Что бы ни случилось, как бы ни сложилась жизнь. Только счастья. И только искренне. — Анютка, не спишь? Иди к нам. — Владимир откинулся на полюбившийся валун и сгреб любимую в охапку. — Кто выиграл? — Папа, — кивнул спокойно Володя-маленький. — ничего, я немного потренируюсь и обязательно выиграю. Слышишь, папа? — Я в этом уверен, сын, — Владимир вновь спрятал улыбку в волосах Анны. — Так, чемпионы, пора готовиться к вечеру. Он не за горами. — Пора, — кивнул Корф. Занялись приготовлением костра и пищи. Пока всё готовилось, незаметно закатилось солнце. Буквально сразу после того как село солнце и отдыхающие вдоволь налюбовались закатом на природе, к ним пришёл незваный гость. Услыхав тихий звук, Владимир показал глазами на Бастера. Щенок навострил уши и медленно водил одним ухом из стороны в сторону. Голову чуть оторвал от лапок, на которых эта самая голова лежала прежде. Владимир приложении палец к губам. Это был заяц. Упитанный такой заяц. Вот вроде же ничего такого особенного не случилось — всего лишь дикий заяц, всего лишь чайка поймала свою добычу, а все равно, это — маленькие составляющие обычной спокойной жизни от которой с их работой, хлопотами, заботами, «коленцами» они абсолютно отвыкли и позабыли. Продолжили готовиться к вечеру. Какой же поход без шашлыков? И без историй под весёлую трескотню костра? Время час ночи, а они всё ещё не спали. Корф рассказывал смешные или просто поучительные истории из студенческой жизни или из спецназа, но не страшные. Что-то вспоминали вместе с Анной. На небе ни облачка, ясно и полный штиль. Поэтому после рассказов переключились на звёзды. Владимир водил пальцем по небу и учил видеть Большую Медведицу, Володя-маленький и Анна больше обращали внимание на движущихся в небе огоньках, по всей видимости, самолётах, пытались найти падающую звезду, чтобы загадать желание. *** Наташа и Саша Романовы решили посвятить неожиданный отпуск уборке и восстановлению после травм, но вредный Саша сразу занялся уборкой, прерывая любое возмущение жены поцелуем. — Сань, прекрати! Я серьёзно! Не так давно из реанимации и уже тяжести таскаешь! Мне нужен живой муж и будущие дети! — Репнина упёрла руки в бока и смотрела на Романова. — Муж живее всех живых, не дождешься, дорогая. Я планирую прожить с тобой до конца дней своих, смотреть на тебя в старости и спрашивать: «Старуха, а ты кто?». И так каждый день. — Ага. «Нас маразм не обращает в идиотов, а в склерозе много радости для духа: каждый вечер — куча новых анекдотов, каждой ночью — незнакомая старуха», — насмешливо хмыкнула девушка. — Ты мне зубы не заговаривай, а ляг, полежи. Таблетки выпил? — Выпил. Не хочу лежать сам. Хочу с тобой. И я сейчас только это в шкаф уберу. — Ка…- Романова не успела договорить, потому что неугомонный Саша впихнул сумку в шкаф и обнял её. — Всё. Теперь всё. Идём лежать? Да, Нат, … — пауза. — врачи сказали, что дети у меня под вопросом. Били и по тем местам в частности. — Значит, будем вдвоём. Хотя, после примера Надежды Николаевны, я ничему не удивлюсь. — Ну, у них в этом вопросе всё изначально не так было, как у нас. Так, им дай бог, чтобы всё сложилось, а нам своё. — притянул жену к себе. — У меня предложение: слегка привести квартиру в человеческий вид, но слегка! А потом уехать к родителям. — Я-то согласна, а вот как ты отца выдержишь? Между вами такие искры, что дом сгореть может. — Всё отлично, правда. И вообще, мы книжку не дочитали. Саша отправился на кухню за вкусняшками, которые с утра успела накрутить любимая жена. Наташа взбила подушки, положила рядом недочитанную книгу и ждала парня. У них стало ритуалом совместное чтение книг по редким выходным. Читали, обсуждали, строили предположения дальнейших действий, смеялись, ели, вымазывали друг друга кремом или майонезом, потом медленно гуляли. Врачи сказали Александру больше лежать, поэтому и придумали «диванные чтения». И лёжа, и вместе. Момент «притирки» прошёл на удивление быстро и практически незаметно. Наверное, потому что оба тянулись друг к дружке и хотели, именно хотели, хотели они, хотели их души, поэтому всё прошло быстро и гладко. Устроились, обнялись и принялись за чтение, попутно кормили друг друга и смеялись. Их уединение было прервано рваными звонками в дверь. — Натусь, ты ждёшь кого-то? — удивлённо спросил Романов. — Пф, не смешно. О том, что я здесь живу знают твои родители и наши. У меня никого нет. — У тебя есть я, а это уже немало. Так, наши все разъехались, у родителей ключи. Ладно, посмотрим, кого принесло. — Сел, Наташа удержала за руку: — Может, не надо? Мы же никого не ждём. — Может, но я не собираюсь проводить весь день под аккомпанемент дверной трели. Сейчас выясняем кто и идём гулять и за мороженым. Парень набросил курточку от трикотажного спортивного костюма и открыл дверь. Перед ним стояло невысокое нечто в холщовом некогда сиреневом спортивном костюме, когда-то бывшее женским полом, сейчас выглядело не самым подобающим и приличным образом, шаталось, воняло и было понятно, что отпусти оно звонок — рухнет и не встанет. — День добрый, Вам что нужно? — Романов понимал, что вежливость тут не поможет. — Я по вторникам не подаю. Нечто подняло голову, оторвало палец от дверного звонка: — Сышь, Натаху пазви… — Что, простите? — уточнил майор, когда пришёл в себя от накрывшей его волны перегара и пота. — Ты? — удивлённо спросила Наташа за его спиной. — Что тебе нужно? Александр присмотрелся и замер. В нечто было что-то от его жены. Это — его тёща? Вдова генерала Репнина, каким бы он ни был? И что с ней делать? Впустить в квартиру и дать денег, а пришла она явно за этим? Так потом не отвяжешься, а с другой стороны это — мама его Наташки. — До-оча, — пьяно протянул представитель женского пола. Наташа вышла наперед: — Я даже знать не хочу, откуда у тебя этот адрес. Забудь его! Вспомнила, что у тебя есть дочь? Ошибаешься, у тебя нет дочери. Она умерла двенадцать лет назад. Забыла? Так вспомни. И не смей сюда больше приходить. — закрыла дверь перед носом родительницы и сама сползла на пол под этой дверью, запустила руку в волосы и упёрлась локтем в согнутые колени. Саша сел рядом, притянул к себе и очень крепко обнял. Поцеловал в висок. — Запомни: я всегда рядом. Я люблю тебя. Моя мама тебя очень любит, для неё ты — дочь. Если что — не бойся и обращайся к ней. Да и ко мне, естественно. Слышишь? Я никогда никому тебя не отдам. А этот эпизод забыли. Помни: ты не одна. Я с тобой. Я всё понимаю. — Она тогда действительно сказала, что у неё нет дочери. А как на водку не хватает, так даже нашла этот адрес. А где она была, когда она была нужна?! — тихо всхлипнула, против своей воли, девушка. — Когда мне нужна была именно мама?! Где?! Саша грустно улыбнулся и крепче сжал объятья. Сидели молча. — Сам знаешь, что генералами не рождаются. Я смутно помню те времена в силу возраста. Я резко повзрослела в шестнадцать. В детстве всё было как у всех, наверное. По будням родители работали, мама не весь день, папа сутками, на выходных гуляли, ходили в театры, на выставки, в парки. Потом всё начало как-то меняться. У мамы начались мигрени, она стала чаще уединяться в своей комнате, отец всё больше пахал, шел по карьерной лестнице вверх. Всё прямо пропорционально. Я только потом поняла, что это за «мигрени» были. Когда «мигреней» не было, мы были счастливой семьёй. Но это всё учащалось. Я с детства была относительно самостоятельной, поэтому подарок в виде отдельной квартиры, хоть и однокомнатной, восприняла спокойно, не как изгнание, а как новую веху. Училась, на каникулах подрабатывала, прошла всё — и раздачу листовок у метро, и аниматоров. При прохождении практики предложили оставаться работать в одной из лабораторий помощником лаборанта, это когда пробирки мыть. Согласилась. Потом больше ушла в программирование, легко давалось, зацепилась за фирмочку, работала. Но в лабе нравилось больше. Поэтому осталась там. Но фирма привлекала на разовые работы, платила хорошо, поэтому деньги всегда были. Не миллионы, но и копейки не считала. Мама пришла как-то, начала рассказывать, что лечится, лечится именно от мигрени, она свято верила, что у нее именно это, но лекарства дорогие, мол нужны деньги. Я сказала: «нет». Не потому что жалко или я жмот. Я просто понимала, что она их тут же пропьёт. Начался мой «любимый» монолог, мол я тебя растила, а ты такая неблагодарная. Я что-то ответила и услышала, что у неё больше нет дочери. С тех пор мы не виделись. Даже когда Мишу арестовали, он умер, мать вызывали же тогда на опознание, меня Надежда Николаевна отправила отсыпаться. Мы даже не пересекались. Теперь перед ней стыдно, она же явно всё видела и поняла. — Замолчала. — Прости, что сразу всё не рассказала. Ты обязан был знать. Боялась, что ты не захочешь связываться со мной. И правильно. Саша молча покачал головой. Пропущенную женой фразу: «просто мне хорошо с тобой, спокойно и уютно», он понял. — Негоже жениться генеральскому сыну на дочери алкоголички. — Перестань! — холодно-властно бросил парень. Встал, протянул руку девушке. Затащил в комнату. Сели на диван, смотрели друг другу в глаза: — Запомни следующее: я — не подарок, далеко. Но и у меня есть кой-какой жизненный опыт, после чего я отчётливо понял, что я хочу и что для меня важно. Я люблю тебя́ и мне неважно, кто у тебя родители. Я не на них женился. У тебя есть мои родители, на́ши родители. Маме ты очень понравилась сразу же. Она тебя уже любит, как дочь. Я это вижу. Мама у нас отличная, ей только со старшим сыном не повезло. Папа́… ты и к нему ключик подобрала, — коротко усмехнулся, — поэтому родители у тебя есть. Следующее: я хочу прожить с тобой всю жизнь. До глубокой старости. Для меня важно, чтобы ты была счастлива. Чтобы ты улыбалась. Чтобы тебе было хорошо, уютно, спокойно и тепло только со мной. И я сделаю для этого всё. А это — забудь. Считай недоразумением, ошиблись дверью. И ещё: не бойся меня, рассказывай всё, что хочешь. Я да-алеко не идеальный, но не бойся меня, договорились? И последнее: я никогда никому не дам тебя в обиду. Предлагаю поесть и погулять, мы за мороженым планировали пойти.