Gefangen

Кайл трётся об икры как уличный кот. Жаждет ласки, но вместо этого получает каучуковым сапогом по уху. Шипит от боли, сжимая зубы до скрипа эмали. "Осторожно, еврей, лишние траты на стоматолога нам не нужны. Ведь так?" Кивает, разжимая челюсть, и снова чувствует тупую боль где то в районе виска. Эрик не успокаивается. Размазывает болото по медовым кудрям, пачкает святыню, упиваясь безнаказанностью. На лице оскал. Хищнее всех самых страшных волков, но Кайл не боится. Кайл трепещет от утробного удовлетворения, содрогается, глядя на жилистые ноги под серыми галифе. Ног не видно, но воображение так детализированно рисует каждый жёсткий волос, что становится жутко. Кайл Брофловски пропал две недели назад. С тех самых пор вся полиция города сосредоточена на бесконечных поисках. С тех самых пор он наконец то может выдохнуть полной грудью. Цикл дом-учёба и наоборот, выжимал из него весь юношеский нектар. Лучшие годы высыпались из мозолистых, от простых карандашей, пальцев. Каждый раз, как он запоминал всё, что можно было запомнить, появлялась новая бесполезная информация. Знания усваивались одной здоровенной массой. Отдельной от него самого. Мерзкой, как комковатая манная каша. Друзья больше не звали его смотреть новые глупые фильмы в 4DX, карамельный попкорн не застревал между щербатых зубов, а мама не приносила ореховые вафли за хорошие оценки. Потому что оценок дюжина, а бюджет не резиновый. Потому что младшему брату нужнее. Потому что "лучше бы об учёбе подумал, ты как вообще поступать собираешься?!". Он лежит на подвальном полу. Холод от чего-то не чувствуется. Даже наоборот, спину жарит. Картман включил подогрев, чтобы он не простудился. Как мило. Кайл награждает его за старание, целует носок сапога, медленно моргая. Эрику нравится. Он удовлетворяется, садится на корточки и гладит его скулу. "Ты мог бы быть таким чаще" "Пошёл ты". С каменным лицом Эрик поднимается обратно. Прочитать его невозможно, но Кайлу и не нужно. Уже через секунду правый бок обдаёт огнём от тяжёлого удара. Брофловски хнычет, скручивается в баранний рог и поднимает на своего мучителя глаза. Заплаканные. До ужаса благодарные. "Твоя мамаша со мной не здоровается. Подозревает меня. Как странно, да?" Полиция навещала дом Картманов раз пять и все разы абсолютно безрезультатно. Если бы Кайл захотел, он бы показался, закричал, забил ногами по железной двери, цепляясь за свободу как за тоненькую соломинку. Но Кайл не хотел. И Эрик это знал. "Что нужно сказать, что бы получить ужин?" "Я тебя ненавижу." Эрик улыбается. Расстёгивает ширинку, а Кайл ловит себя на том, что облизывается.