Не болит

Гермиона неспешно обошла свой обеденный стол. Правый верхний ящик — на автомате, доведённом до автоматизма. Синий пузырёк, который так приятно холодит руку и разум. В нём её спокойствие. Неживое, холодное, равнодушное. Тебе это кого-то напоминает, ведь так? Она сама прогнала Драко, стёрла из его памяти Париж в июне. Тебе легко дался тот Обливиэйт? Тогда было раннее утро, его день рождения. Спонтанные билеты. Спонтанный Париж. Спонтанные они. Гермиона дала себе слово, нет, она впечатала его себе в вены и капилляры, забила им каждую извилину до чёртиков уставшего мозга. Слово стало обещанием, а обещание — непреложным обетом: она спасёт его, спасёт ценой всего. Она спасла. Но кто теперь придёт за ней? Кто остановит её в это далеко не летнее утро? В этом проблема, Грейнджер, именно в этом. Разум, будто издеваясь, звучал как голос Драко. Он задавал вопросы, загонял в угол, ставил на колени — и всё это без единого движения её тела. Ад был в её голове. Момент, когда уже не больно, а причины жить — уже давно не причины. Пустота не болит, она съедает. Пустота не действует через спазмы и переломы. Пустота забирает у тебя всё. И даже отчаяние. Тебе ведь хотелось бы — очень хотелось — ощутить хотя бы его, правда? Левый нижний ящик. Потёртая временем ткань записной книжки. Её подарил Гарри… Друг или дата на мраморной плите? Можно ли назвать её воспоминания живыми, если главные роли в них отданы мертвецам? Страницы ежедневника исписаны войной, любовью и болью. Больной любовью. Стук в дверь, отвлекающий, зовущий её звук. Он ей неприятен. Он создает иллюзию её необходимости в этом мире. На пороге стоит Драко. Красивый, с мокрыми волосами — он улыбается широко и искренне. Пузырёк в руке больше не кажется таким холодным, а бокал вина стал лишним. Гермиона запрещает сердцу ощущать это, но оно побеждает, и она неуверенно улыбается парню в ответ. Его благодарный взгляд. Протянутая рука. Два оливковых конверта. Кружевные ленты. Астория, выходящая из-за угла. Их счастливое бормотание и скрепленные, будто удавка на её шее, руки. Что-то хрустнуло. Гермиона перевела взгляд на бокал. Он был целым. Хрустело внутри.  — Спасибо, Грейнджер, если бы не ты… — дальше она слушать не стала. Захлопнутая дверь. Глоток вина. Пустой, холодный пузырёк. Пол без ковра. Осколки. Она ушла. Она ушла не от тех, кто её не любил, и не из-за них. Она ушла в объятия тех, кто давно её ждал.