Affection

Петя сидит в кресле, раскинув полы белой рубашки и приспустив брюки. Пальцы одной руки держат сигарету, Петя жмурит глаза от горького дыма и удовольствия, а пальцы второй руки путаются в отросших волосах Грома, который прямо сейчас устроился меж его разведённых ног. Игорь по правилам игры – полностью голый, а Хазин – разве что носки полностью снял. Петя глубоко затягивается и, задержав дым в лёгких, давит Игорю на затылок, не позволяя отстраниться. Выпускает сизый дым меж тонких губ – разрешает Грому вздохнуть. Он заработал ртом резче, быстрее, хрипя и тихо-тихо постанывая. Хазин отрывает взгляд от его раскрасневшегося пятнами лица, закрывает глаза и откидывает голову на спинку кресла. Сигарета уже почти дотлела до фильтра, едва не обжигая пальцы. Игорь плотнее сжимает губы, гладит худые бёдра, живот, легонько царапает бока. Просовывает одну руку под спину, обнимая и притягивая чуть ближе. Петя толкается ещё несколько раз и кончает с хриплым «Игорь» на губах. Гром пошло облизывается, поднимается, подползает выше и делает последнюю тяжку, прихватив влажными от слюны и спермы губами фильтр. Горько, кроме фильтра уже ничего и не осталось. Петя тушит бычок об стеклянную пепельницу на подоконнике и гладит Игоря по щеке. Хороший мальчик, молодец. Гром прикрывает глаза, притираясь щекой к тёплой ладони. Целует кончики пальцев, пробегает языком по голубоватым узорам вен на запястье. Петя заворожённо наблюдает, как Грома ведёт от нахлынувшей нежности. Игорю хочется губами почувствовать каждый сантиметр чужого тела, отпечатать в памяти и спрятать, сохранить навсегда. Время как будто замедляется, растекается густыми каплями мёда на языке. Игорь прихватывает губами нежную кожу под мочкой уха, невесомо касается языком кадыка, чувствуя, как Петино сердце начинает биться чуть быстрее – артерия на шее ощутимо запульсировала. Хазин боится пошевелиться, как будто любое движение разрушит, безвозвратно испортит момент. Боится даже лишний раз вздохнуть. С таким трепетом к нему ещё никто не относился, от чего замирает сердце. Гром спускается ниже к ключицам, мелко дрожащими губами покрывает поцелуями плечи, грудь. Шумно выдохнув, утыкается носом в местечко, где шея переходит в плечо. — Петенька, я тебя так люблю, — еле слышно шепчет, поглаживая бока шершавыми ладонями. — Я хочу, чтобы ты это почувствовал, поверил. — Я верю, родной, — для Пети это сложно – поверить, но впервые в жизни он, кажется, правда это чувствует. Невозможно не поверить, когда такой, обычно хмурый Гром, грубо проводящий задержания, льнёт сейчас к нему словно домашний кот, натурально едва не мурлычет. Петя целует его в макушку, гладит по в кой-то веки расслабленным плечам и крепко жмурится – он правда верит. — Я тоже люблю тебя, очень, — шепчет, касаясь губами уха. Петя чувствует шеей – Игорь улыбается. И правда, он поднимает на него взгляд, от которого сердце на части рвётся. Никогда, ни за что не отпускать. За такое счастье Петя действительно готов бороться. — Ты только скажи, и я научусь тебя любить так, как ты того заслуживаешь. — Я уже заслужил тебя. Моя задача теперь не просрать, — смеётся Гром. Петя смущённо прячет глаза, пушистые ресницы трогательно задрожали. — Однажды я чуть тебя не потерял, больше такой ошибки я не совершу. — Игорь, даже не надейся, я тебя до старости заёбывать буду. За окном сквозь шторы забрезжил рассвет. Сегодня у них выходной, а впереди – целая жизнь. Целая жизнь, поделённая на двоих.