Стреляй

- Стреляй. Его голос пронзает тишину словно молния, и шатен невольно вздрагивает. Душа, отраженная в карих глазах, мечется как птица в клетке. А брюнет усмехается, надвигая шляпу на лоб и наблюдая за юношей. Он видит, как дрожат руки, и какая мука отражается на молодом лице. И лишь поэтому репетитор терпеливо ждет, считая обороты секундной стрелки. Но шатен медлит, и брюнет нарушает гнетущую тишину. - Савада, хочешь знать, что он сделал? Тсунаеши жмурится, не опуская дула пистолета от своей цели, и мотает головой. Но киллера не волнуют убеждения шатена. Он настойчиво, словно змей-искуситель, нашептывает все преступления, разжигая огонь гнева и ярости. Брюнет рассказывает о бессердечной расправе над вдовами и осиротевшими детьми. Говорит о подставе, рожденной из алчности. Шепчет о вероломном предательстве. - Реборн... Руки Савады дрожат, а на глазах застывают слезы. Он не позволяет истерике выбраться из плена. И Тсунаеши переводит взгляд на что-то бесформенное и тяжелодышащее перед собой. Связанное, сломленное, но еще живое. Шатен понимает, что это последний шаг. Убив, он поставит крест. Убив, он разрушит прежнего себя. Убив, он станет другим. - Я делаю это на благо мира. Если мы устраним подобных ему, то избавим мир от жестокости. Звучит как самоубеждение. Наивно, жалко и немного жестоко. Но юноша нажимает на курок, а Реборн грустно усмехается, наблюдая за удивительно спокойным и задумчивым Тсунаеши. Шатен переступил через себя. Он убил жестокость. Он убил алчность. Он убил неверность. Но не принял. Скрылся за лицемерной маской. Отверг свою тень.