Женитьба второго

Руки Тобирамы были прекрасны. Кагами внимательно следил за его шагами с самого детства, но он только сейчас пришел к этому осознанию, когда посмотрел на Тобираму, аккуратно складывавшего свой свадебный наряд, с изящно склоненной белой головой и спокойным выражением лица. Когда Кагами провел пальцами по выступам его позвоночника, он повернулся и посмотрел на него, пораженным прикосновением. — Кагами… — Его голос был напряженным. «Это может быть неудобно для тебя, но я чувствую, что должен сказать это тебе раньше — мы впервые делим постель». Кагами наклонился, чтобы поцеловать его в плечо, обнимая сзади. — Ты можешь рассказать мне что угодно… — прошептал он в кожу. "Что-либо." «Я не очень опытен в интимной жизни. Я, конечно, делил свою постель, но никогда с мужчиной». На мгновение он замолчал, и Кагами почувствовал, как его грудь поднимается и опускается при дыхании. «Мне жаль, если это тебя разочаровывает. В конце концов, я старше тебя». Кагами тихо рассмеялся, притягивая его еще ближе, невозможно ближе. Тобирама резко вздохнул. Сколько раз ты делил свою постель с кем-то, Тобирама? — спросил он, чувствуя эйфорию от того, как имя его мужа звучало просто, без привязки к нему сенсея или сама . — Дважды, — коротко ответил он. «Оба на заданиях». Почти ничего, пришло ему на ум. Остальное всё моё. "Хорошо." Он выдохнул в ухо Тобираме. «Остальное время принадлежит мне, верно?» Рука Тобирамы нашла его руку, и он обвил своими изящными пальцами ладонь Кагами. — Скажи это, скажи это, пожалуйста. Кагами не мог остановить эти слова, сорвавшиеся с его губ, и еще крепче обвился вокруг Тобирамы, словно хотел раствориться в нем, стать одним целым. — Остальное твое. Дыхание Тобирамы участилось. "Это все твое." "Я знаю." Тобирама издал тихий стон, когда Кагами укусил его в том месте, где его шея соприкасается с плечом, его пальцы еще сильнее сжали запястье Кагами. «Я не могу… я просто не могу поверить, что ты наконец у меня есть». Голос Кагами дрожал, когда он целовал синяк слева на плече Тобирамы. Он не мог остановить слезы, которые внезапно хлынули из его глаз, и спрятал голову в плечи Тобирамы. "У тебя есть я. Я весь твой." Внезапное движение Тобирамы заставило его запаниковать, испугавшись, что он собирается сбежать, но он только повернулся в руках к Кагами. Он издал мягкое «о», когда увидел, что Мангекё Кагами активировалось, автоматически опуская глаза, но он не отдернул руки, потянувшись, чтобы смахнуть слезы Кагами. — Прости, я не должен был тебя пугать. Мне просто нужно было вспомнить. Я хотел вспомнить». «Я не должен был так реагировать». Тобирама снова посмотрел вверх, на этот раз прямо ему в глаза.Кагами чувствовал, как нервно напряглись его мускулы, но продолжал смотреть ему в глаза, даже несмотря на то, что его инстинкты подсказывали ему сделать обратное. — Тобирама, можно мне активировать Шаринган? Наступила минута молчания, прежде чем пришел ответ: "Да." «Какая ирония в том, что Тобирама, этот Сенджу, Белый Демон, всегда выступавший против нас, теперь тоже будет носить имя Учиха», — мрачно подумал Мадара, потягивая сакэ, наблюдая, как руки Кагами обхватывают плечи Тобирамы, одетые в белый шелк. Тобирама грациозно принял прикосновение, но в его движениях была странная неподвижность. В конце концов, у него всегда была палка в заднице. Но как это произошло? Как я умудрился как-то пропустить это? Во всей этой истории было что-то тревожное, и Мадара даже не имел в виду очевидную вещь – то, что Тобирама женился на своём бывшем ученике. Встревоженный, тихий и сдержанный, ответственный Тобирама. Тобирама, который был одержим правилами и долгом, Тобирама, который всегда поступал правильно. Сам Нидайме. Он просто не стал бы этого делать. Как бы Мадаре не хотелось это признавать, было кое-что еще, даже если предположить, что что-то подозрительное произошло со стороны Кагами, казалось просто нелепым. Может быть, я нахожу во всем этом дыры, пришло ему в голову. Может быть, это горечь. Может быть, Изуна прав, и я сварливый старик. Ну, я всегда думал, что мы с Тобирамой останемся одни. Умереть в одиночестве. Он быстро отбросил эту мысль, глядя на сияющее лицо Кагами. Он просто наклонился, чтобы целомудренно поцеловать Тобираму в щеку, и рассмеялся, когда его муж нахмурил брови от публичного проявления внимания. Они действительно самая странная пара, которую я когда-либо видел. Странное беспокойство по поводу отношений Тобирамы и Кагами возвращалось к нему гораздо чаще, чем он мог ожидать. Он видел их однажды, когда они возвращались домой после обеда от башни Хокаге. Шаги Тобирамы казались неустойчивыми, и он позволил Кагами поддерживать себя рукой, обхватившей его за талию. Он пьян? — задавался вопросом Мадара, наблюдая за ними с растущим смятением. Они оба все еще были одеты в парадную одежду, и хотя после свадьбы Тобирама стал носить ее чаще, все равно было странно видеть его с моном Учиха на спине. Я бы предпочел видеть его в мантии Хокаге Хаширамы. Эта мысль удивила его. Мадара спокойно смотрел на них из тени. Он знал, что Тобирама, вероятно, чувствовал его чакру позади них, но Кагами, казалось, не замечал его присутствия. — Тобирама… мой муж, мой милый, милый Тобирама… — шептал Кагами, но его слова эхом отдавались в пустом тихом переулке. — Поцелуй меня, Тобирама. Он спрятал лицо в изгибе шеи Тобирамы. Мадара почувствовал, что краснеет, когда Тобирама издал сдавленный звук. Его руки крепко обняли плечи Кагами, изящные ладони казались совершенно белыми на фоне темного материала. Я не должен был смотреть на это, пришло ему в голову, но он постоял какое-то время, наблюдая, как Кагами нежно целует своего мужа, стоя на цыпочках. Он ушел, не сказав ни слова, с неприятным чувством, оседающим на его плечах. Однако был один случай, который беспокоил его больше всего. Это было одно из тех неприятных утренней весной, сырых и серых, которые все еще немного напоминают зиму, и он шел по пустынным улицам после бессонной ночи, чтобы отнести документы в дом Тобирамы. Я не могу спать, поэтому он тоже не может этого сделать. Боже, я действительно старею, не так ли? Иногда ему все еще было горько от того, что именно Тобирама из всех людей получил должность Второго, но в то же время он не мог представить и себя Хокаге. А эти нелепые мантии, что за шутка! Единственным человеком, который в его сознании был настоящим Хокаге, это Хаширама. Он отбросил эту мысль на задний план, поднимаясь по лестнице к дому Кагами и Тобирамы, и ветер дул ему в лицо. Это действительно было похоже на зиму. Он чувствовал в доме две знакомые чакры, одну прохладную, а другую огненную; они двигались друг против друга, чакра Кагами обволакивала Тобираму, погружаясь внутрь него, и Мадара почти полностью отключил свои чувства, потому что это было слишком интимно, слишком. Если бы не одна деталь: Мангекё Кагами был активирован. Однако, очевидно, не мне что-либо говорить – это повод для беспокойства. Я понимаю, что некоторым людям нравятся… необычные вещи в постели, но я не могу представить, чтобы Тобирама чувствовал себя в безопасности с активированным шаринганом на лице, особенно в уязвимом состоянии. Я слышал о неправильном использовании шарингана, это не редкость, но здесь такого быть не может, верно? Не Кагами, не Тобирама. Он громко постучал в дверь, и в животе у него поселилось беспокойство. Он чувствовал приближение чакры Тобирамы. Сенджу (он всегда будет Сенджу в сознании Мадары) открыл дверь с ненужной инерцией. Он был одет в тонкую спальную юкату, его белые волосы были взлохмачены, а свежий любовный укус расцвел прямо под его челюстью. — Если ты не можешь спать, то никто не может спать, верно, Учиха? — кисло поприветствовал он Мадару, скрестив руки на груди. Вы угадали. "Конечно." Мадара протянул ему бумаги, иронически улыбаясь. «Вчера вы казалось очень непреклонным в том, что это должно быть сделано немедленно, поэтому они были сделаны немедленно, согласно вашему желанию». Взгляд Тобирамы пробежался по бумагам. Изуна однажды сказал, что его видение — дерьмо, интересно, правда ли это. — Кроме того, мы оба знаем, что ты не спал. Он снова улыбнулся, несмотря на усталость, чувствуя нездоровое удовлетворение от румянца Тобирамы. «Учиха». Он по-детски добавил, просто чтобы увидеть, как лицо Тобирамы из смущенного превратилось в раздраженное, а потом снова в смущенное. — Твое чувство юмора меня поражает Тобирама раздраженно фыркнул. «Спасибо за документы, но, пожалуйста, в следующий раз, когда вам захочется навестить меня, дождитесь приглашения». Он закрыл дверь, не попрощавшись. Грубый, просто подумал Мадара, спускаясь по лестнице, когда весенний ветер уложил волосы ему в лицо. Не то чтобы Цунаде когда-либо так сильно интересовалась историей деревни, чтобы пойти и активно искать информацию из личной жизни предыдущих Хокаге, тем более, что некоторые из них были ее родственниками… Однако это было странно – Во время поиска некоторых файлов времен дяди Тобирамы, она нашла научную статью, совсем недавнюю, судя по дате. Имя историка было смазано, но заголовок гласил: « О женитьбе Второго». Какая странная тема для письма, пришло ей в голову, когда она открыла файл, где было изображение официального свадебного портрета Кагами и дяди Тобирамы. Определенные опасения выразили старейшины клана, когда Нидайме Хокаге женился на своем бывшем ученике Учихе Кагами и стал Учихой Тобирамой, согласно всем известным записям. Изменение его имени было сочтено несколько ошибочным решением, но Нидайме защищали его как «доказательство единства между кланами Сенджу и Учиха». В настоящее время брак часто упоминается как одна из причин поддержания мира в деревне, однако он по-прежнему продолжает вызывать вопросы у историков, поскольку Нидайме был хорошо известен тем, что был тесно связан со своей личностью Сенджу. Однако недавно офис четвертого Хокаге предоставил общественности больше документов, которые могут пролить больше света на союз Учиха Кагами и Нидайме Хокаге. В своих личных записях, обнаруженных среди исследований Нидайме, Сенджу Тобирама (до свадьбы) пишет: «Кагами спросил меня о том, о чем я никогда раньше не задумывался. Брак. Он поцеловал меня во время наших занятий Мангекё, в лаборатории, в присутствии всех моих выброшенных заметок, моих книг и склянок, и я не мог поверить, что не замечал этого раньше, как он все еще желал меня, годы спустя. его беззаботные детские чувства как будто исчезли. Может быть, мой разум решил проигнорировать это. Он бы меня не отпустил». Записка сама по себе кажется странной и расплывчатой, но ее содержание становится несколько тревожным после прочтения отрывка из личных заметок Мадары Учихи, главы клана Учиха в тот конкретный момент и одного из основателей деревни (однако стоит отметить, что письмо Мадары вызывает меньше доверия), поскольку хорошо известно, что его психическое здоровье ухудшилось с возрастом, и все его работы имеют скорее литературное, чем фактическое и научное). «Весна в этом году неохотно приходит в деревню, в воздухе еще пахнет зимой, резко и прохладно. Изуна часто говорит, что это потому, что мы потеряли благосклонность богини. Ведь он в это не верит. И я тоже не могу назвать себя религиозным человеком. Кто мог еще верить в благословение после встречи с Сенджу Тобирамой, самым проклятым благословением из всех? Он женился на Учихе, так разве мы не должны получить награду от нашей богини? За защиту "блаженных"? Но я бы не был так уверен в «защите», которую он получает от Кагами. Я далек от жалости к Демону, но иногда то, как Кагами смотрит на него, заставляет меня дрожать. У меня есть основания подозревать, что Кагами применяет к нему Мангекё, что… по крайней мере, тревожно. Однако то, что осталось между ними, останется между ними. Я просто хотел бы не слышать об этом из уст Кагами так часто. «Сегодня для меня Тобирама был в белом». — Тобирама ждет меня. «Тобирама работает так много часов». «Тобирама, Тобирама, Тобирама». Мой, мой муж». Что бы это ни было, оно не дает мне спать по ночам». Даже если читатель может усомниться в достоверности Учихи Мадары, остается фактом, что Нидайме также ссылается на Мангекё Кагами в своих трудах — не только личных, но и научных. Вероятно, Кагами был первым Учихой, которого муж вылечил от слепоты, вызванной Мангекё, даже раньше, чем Учиха Изуна и его сыновья, которые со стороны матери также были родственниками Тобирамы. Однако есть ли у современного читателя основания подозревать продолжающиеся злоупотребления или манипуляции в браке Нидайме? Это до сих пор остается дискуссией между историками. Его отношения с мужем упоминаются всего несколько раз за все более чем двадцатилетние заметки о развитии деревни, политической атмосфере и истории кланов Сенджу и Учиха. Кагами часто описывается как любящий и нежный по своей природе как во внешних источниках, так и в самих заметках, но в трудах Нидаймэ, даже если Кагами всегда упоминается с любовью, также приписываются ему собственничество, редкое контролирующее поведение и властный характер. Примеры такого поведения можно найти постоянно, пусть и немногочисленные: «Кагами держал меня дома столько, сколько мог с момента моего возвращения с миссии, что, даже если меня совсем не удивляет, по-прежнему бесконечно раздражает Хашираму и Мито. Конечно, он заинтересован в том, чтобы инициировать близость, однако… — Кагами слишком часто настаивает на том, чтобы одеть меня в белое или в цвета клана Учихи. Это заставляет меня задаться вопросом, является ли собственничество врожденной чертой Учих или это вызвано их странными традициями ухаживания, которые в основном сосредоточены на том, чтобы отмечать своих супругов.», «Кагами временами слишком много. Его публичная привязанность заставляет меня краснеть, и я не могу найти подходящих слов, чтобы объяснить ему свои опасения по поводу того, уместно ли Хокаге быть таким обидчивым со своей супругой на публике. Я не хочу, чтобы он думал, что мне не нравятся его прикосновения». Мы не можем с полной уверенностью решить, произошло ли между ними что-то неподобающее — и это навсегда останется загадкой. Определенные предположения могут быть сделаны в случае обвинений в манипулировании Мангекё, потому что, если предположить, что это было так, могла быть вероятность того, что на некоторые политические решения, принятые Нидайме, повлияло - Цунаде перестала читать. Она могла вспомнить немного из своих детских воспоминаний, но почти во всех тех, что касались Тобирамы, присутствовал и Кагами, согнувшийся из-за спины или обнявший дяди руками за талию, с лучезарной улыбкой на лице. Он был самым нежным мужчиной, которого она когда-либо знала. Она не могла вспомнить, ссорились ли они с Тобирамой друг с другом. «Что за ерунда», — подумала она, складывая бумаги обратно в папку. Не могу поверить, что я так зря потратил время. У Мадары был плохой день, и он написал какую-то хрень в своем дневнике. Все знают, что он был параноиком, он даже отказался от лечения слепоты, даже после того, как оно оказалось эффективным. Но я должен признать, мысленный образ Кагами с активированным Мангекё ужасает. Эта мысль долго не могла покинуть ее.