Сахарная вата

И вот я снова стою и наблюдаю за тобой, окружённым толпой девушек. Будь где-нибудь поблизости Симона, обязательно бы ворчала о том, что у них нет чувства собственного достоинства; а я бы хмыкнул, продолжая смотреть сквозь них на тебя. Не так представлялась работа менеджером, но такие ситуации были вполне ожидаемы. Не знаю даже, что потянуло меня согласиться, но мозг в ту минуту отключился, словно завороженный от вида протянутой руки. Потому ли это, что сил отказать в помощи у меня не достаёт, или потому что руку протягивал именно ты?  — Всё-всё, девчуль, — Владимир вскидывает руки вверх и растягивает губы в своей коронной улыбке, от которой у всех, кто рядом, ноги подкашиваются. Начинает раздражать. — Мне, конечно, приятно ваше внимание, — «И шлотинки», — хочется добавить мне. — но я здесь не один, так что придётся попрощаться, — стоит признаться, это удивило; не ожидал, что Владимир не забыл обо мне в бесконечном потоке просьб об автографе или селфи. Но тут же, будто по команде, раздались одним гулом разочарованные вздохи, заставляя и без того сжатые мои зубы скрипеть. Владимир же только упёр руку в бок, принимая эффектную позу. — Хорошо, раз вы так не хотите меня отпускать, — он выдержал театральную паузу, скользнув взглядом на меня, отчего сердце почему-то пропустило удар. — придётся задержаться. Я закатил в раздражении глаза и, чуть растолкав аккуратно толпу, прошёл прямо к Владимиру. Даже не глядя на самого парня, интуитивно схватил за руку, а тот только сжал крепче. А может это так только кажется, потому что сам отпускать не хочу. Так, словно герой какой-то глупой сентиментальщины, что крутят обычно по ТВ (и которые смотрит Надя, приговаривая, что это я просто не понимаю, где «живёт настоящая романтика»), тащу Владимира в сторону общественных туалетов. Девчачьи охи уже остались позади. Встав в тени, смотрю на парня выжидающе, а тот потирает свою руку, даже не удосужив меня взглядом, что, кажется, уже превращается в игру.  — Зачем надо было меня звать сюда, раз планировал заняться своим излюбленным позированием для фанаток? — начал я, потирая переносицу. Невольно подумалось, как нелепо сейчас выгляжу, предъявляя что-то тому, кто, вообще-то, с самого начала никаких обещаний не давал. Да, обещания были фишкой кого-угодно, но не Владимира уж точно.  — Я поел сахарной ваты, — ответил парень, немного качнув головой. В этот момент у меня отпали все вопросы, и, одновременно с тем, возникла уйма новых. Видя замешательство на моём лице, Владимир очаровательно усмехнулся, прикрывая рукой рот. — Да ладно тебе; везде, где я появляюсь, образуется подобная толпа, тебе ли не знать, дорогой менеджер? — он немного наклонил голову, стараясь зацепить меня этими словами. Действительно промелькнула мысль, что это я сам сглупил, ожидая иного результата. Но чего тогда я хотел с самого начала? Казалось, и Владимир надеется узнать ответ на этот вопрос.  — Как знаешь, но я обратно в общагу, — пробормотал я, закинув раздумья в самый дальний уголок в голове. — А ты можешь вернуться к ним, — указал рукой куда-то в направлении девушек. Владимир хмыкнул, а после и вовсе рассмеялся, заставляя обратить на себя внимание: — Знаешь, звучит так, будто ты ревнуешь, — сказал он с абсолютной непоколебимостью. Я весь подобрался, смешно пыхтя в возмущении, пока парень напротив медленно поднимал бровь, наверняка ожидая объяснений.  — Бред.  — Да? — сразу же отбил Владимир. — Чего же ты тогда хочешь на самом деле? Я осёкся, когда парень всё же озвучил вопрос. Не думал, что Владимира волнует то, чего хочу я.  — Плату за сахарную вату, — в голову не пришло ничего лучше, чем съязвить. Теперь уже на лице Владимира отобразилось недоумение. Но не успел я позабавиться таким редким видом, как эмоция сменилась чем-то более интересным. Владимир сначала неспеша протянул руку к моей груди, а потом более резко взял за галстук и притянул поближе. Другой рукой он обвёл мою шею, мол «не рыпайся», отчего я нервно сглотнул. Горячее дыхание приятно обожгло ухо: «Такая плата тебя устроит?» — спросил парень голосом, который теперь казался серьёзнее, взрослее. Не дожидаясь ответа, теперь уже Владимир потянул меня за тот же галстук в помещение с кабинками, а после затолкал в одну из них. Меня такие игры тоже не слишком устраивали, ведь быть разведённым, как лох последний, не очень хотелось (первого раза хватило). Последняя кабинка была как бы смежной с окном и, соответственно, с подоконником, поэтому, не долго думая, я развернул Владимира и теперь он оказался пригвождённым к подоконнику с моими руками по обе стороны от бёдер.  — Снова твои шутки? — спросил наконец я недоверчиво.  — Скажи только: да или нет? — только сейчас он отпустил галстук и облокотился одним локтём о подоконник, чуть прогибаясь в спине. Вторая его рука почти невесомо прошлась по моему предплечью, переходя к груди и замирая на ней. И тут я понял, что моё сердце уже всё, абсолютно всё выдало.  — Интересно что будет, если отвечу «да», — сказал я тише, глядя на спокойное лицо Владимира, в глазах которого, однако, плясали чёртики.  — Ну так смелее, — сказал он, прижимаясь пахом к моему бедру, и от этого места по всему телу мелким табуном побежали мурашки. Решая больше не медлить, ведь от всех действий Владимира внизу всё сильнее натягивалась пружина, я подхватил его под колени и подтянул ещё ближе, отчего парень охнул. В голову проскользнула забавно ужасающая мысль: «Лишь бы Кракен не решил снова связаться с помощью унитаза», — и я невольно пустил смешок.  — Что? — спросил Владимир, смотря на меня с недовольством, которое в паре с растрёпанными блондинистыми волосами выглядело крайне мило. Наклонился, лишь бы поближе на это посмотреть; тот уставился на меня непонимающе, казалось, вот-вот влепит щелбан. Жутко захотелось оставить на его заливающемся румянцем лице лёгкие, почти невесомые поцелуи, которые останутся фантомными следами надолго. А ничего и не мешало теперь это сделать, поэтому я, ведомый давним желанием, потянулся сначала ко лбу, после по щеке спускаясь к уху. Остановившись за ним, слегка прикусил мягкую кожу, специально дыша чуть томнее. Парень подо мной заёрзал, коснулся рубашки, что была частью формы музыкального кружка, запустил холодные руки под одежду, касаясь более настойчиво, в отличие от меня. Его пальцы скользили по рёбрам, словно считая их одно за другим. Они поднялись к груди, оглаживая её, задевая соски, обостряя и без того обострённые чувства.  — Расстегнёшь свою рубашку сам? — спросил Владимир, невинно наклоняя голову набок.  — А ты? — спросил я, кашлянув от смущения в сторону.  — Мою тоже ты, — парень медленно переместил ладони на мои бока и достаточно резко дёрнул на себя, из-за чего пришлось опереться одной рукой об окно, которое, благо, имело плотные занавески. — А то мои руки слегка заняты. Нависая теперь над Владимиром, будто зачарованный, одной рукой я расстегнул сначала пуговицы на своей рубашке, а после, с неунимаемой дрожью в пальцах, на чужой. От долгих поцелуев, на которые, к удивлению, Владимир не сразу был согласен, губы распухли. Несмотря на сопротивление ранее, целовал парень жадно, то и дело кусая нижнюю губу, казалось, почти до крови. В таком порыве мы не раз сталкивались зубами, но даже не замечали этого, слишком увлечённые друг другом. Оторвавшись от него, я будто вынырнул из глубокого озера, так и норовившего утопить, чтобы с концами, чтобы никто уже не нашёл. Глаза напротив словно поменяли цвет, становясь бледно-серыми, как сквозь густую пелену тумана. Я опустился ниже, позволяя себе нежно кусать, влажно ведя губами от груди до впалого живота, где еле проглядывался рельеф кубиков. Не успел дойти до джинс, как на шею опустилась рука, притягивая обратно. Чужие губы вновь быстро примкнули к моим, и парень прошептал прямо в них: «Руками, не ртом». Я невольно сглотнул от тона, ранее мне неизвестного, которым была произнесена фраза. Самозабвенно потянулся к ширинкам, уже не глядя даже, ведь посыпа́л чужое лицо поцелуями, пока из губ Владимира доносилось одно: «Пожалуйста, быстрее». Я обхватил рукой его член, сразу провел большим пальцем по головке, распределяя выступившую смазку, услышал судорожный вздох.  — Нет, ты тоже, — парень чуть закусил губу, и, немного помедлив, взял и сделал так, чтобы оба члена были между наших сплетённых рук. Ноги от резкого трения подкосились и я упёрся лбом в плечо Владимира. Основной темп задавал он, двигаясь аккуратно, но не слишком медленно. Я поднял голову, окинул туманным взглядом лицо Владимира, заметив, как сильно он кусает нижнюю губу, чтобы подавить стоны.  — Хей, — сказал я почти шёпотом, касаясь рукой лица парня. — Кусай лучше мою руку, иначе потом будет болеть.  — Тогда у тебя болеть будет, — он тоже говорил тихо, потому что громко и не мог, находясь в самом распалённом состоянии. — Просто закрой мне рукой рот. Не переживай, такое мне даже нравится. В этот момент, кажется, жар ещё больше прилил к моему лицу (и кое-куда значительно ниже), заставляя щёки становиться по-настоящему пунцовыми. Шикнув под нос от своей слабой выдержки, приложил руку к ставшим такими же пунцовыми губам Владимира, чувствуя горячее дыхание и возобновляя старый темп. Почти сразу парень промычал в мою руку, едва ли не переходя на скулёж, прогнулся в спине и излился, пачкая и себя, и меня. Немного сбавив темп, он мелко подрагивал с зажмуренными глазами и моей рукой на губах. Я почти забыл о себе, неморгающим взглядом наблюдая за лицом Владимира. Чертовски красивый вид. Я разъединил наши руки; провел по всей длине своего члена. Всё ещё глубоко дыша, Владимир медленно открыл глаза, молча наблюдая за мной, что смущало и ещё больше возбуждало. Он снова легонько провёл по моему торсу, где оставались капельки его спермы. После потянулся с поцелуями к шее, оставляя следы и укусы, прошептал на ухо: «Чтобы не сбежал». Я содрогнулся в оргазме, еле стоя на ногах; издать стон не позволил очередной поцелуй, окончательно выбивающий из лёгких воздух.  — Чтобы не сбежал? — из последних сил усмехнулся я, переспрашивая.  — Ну, — растянул Владимир и улыбнулся. — Ты же мой менеджер.