Бережно прижимая к груди столь глупо погибшего величайшего волшебника современности, Хагрид своими обычными грузными шагами нес тело Дамблдора в больничное крыло. Если бы не торчащая из рукава черная, похожая на обугленную кисть руки, Дамблдор выглядел бы просто мирно уснувшим. Если выбирать в Хогвартсе самое безопасное место для падения с высоты — лучше Астрономической башни не найти. Если верить Гермионе, дирекции уже веке в пятнадцатом надоели регулярно падавшие с неё тела дуэлянтов и несвоевременно забеременевших студенток, и башня была обложена тормозящими и амортизирующими чарами сверху донизу.
Хагрид шел молча, и Гарри оставалось только гадать, действительно ли он поверил Гарри, что Дамблдора убил Снейп, или только сделал вид, чтобы прекратить препирательства. Что-то подобное повторилось и в покоях мадам Помфри. «А зачем ему было убивать Дамблдора?», «Дамблдор ему полностью доверял», «Может быть, ты что-то не так понял?». В отчаянии Гарри увидел, что профессор чар Филиус Флитвик оторвал голову от подушки и слушает пререкания.
— Профессор, вы не могли бы определить, от чего умер профессор Дамблдор?
— Если недавно и от заклинания, то, скорее всего, смогу. Иначе — нет.
— Но вы могли бы попробовать?
— Конечно, Гарри, конечно.
Полугоблина, оказывается, всего лишь оглушил заклинанием Снейп, которого Флитвик пришел позвать на помощь, поэтому он лежал в кровати полностью одетым. Аккуратно ступая, чтобы не потерять равновесие, и раздраженно махнув рукой в сторону попытавшейся его перехватить мадам Помфри, Флитвик подошел к телу Дамблдора и начал выписывать палочкой сложные узоры.
— «Авада». Никаких сомнений. Проклятье на руке в том же состоянии, что и раньше, а все остальные заклинания на таком уровне, что я не могу по остаткам разобрать, что там было, — все выветрились.
Все ненадолго замолчали, после чего продолжили обсуждать какие угодно вопросы, кроме главного. Прекрасно, просто прекрасно. К тому, что его высмеивают и унижают пожиратели и их прихвостни или полное лицемеров и жополизов продажное министерство и подконтрольные ему газеты, Гарри привык. А тут как бы свои…
С другой стороны, ему действительно пора повзрослеть. Когда это МакГонагалл не то что верила ему на слово, но хотя бы просто выслушала, что он хочет сказать, не обрывая после первой же фразы? Если верить Гермионе… а причин ей не верить Гарри видел всё меньше, Хагрид целый год водил их за нос, как детей. Вернее, «как» лишнее. Мадам Помфри, у которой он каждый год проводил не меньше недели и которая на его памяти диагностировала его минимум раз двадцать, никогда не говорила ему о том, что его шрам связан с двойным магическим ядром, что бы это ни значило. Не видела или не хотела видеть? Тонкс его пару раз выручала, но тоже всегда в первую очередь исполняла приказы Дамблдора, а Харви и Сириуса считала врагами, абсолютно не интересуясь мнением Гарри. Уизли все работали на Дамблдора, кроме разве что Перси и близнецов, да и то не факт.
«Своих» у Гарри тут только Гермиона. Может быть, еще Невилл, Ханна и Сюзан. Вон они все собрались у постели Невилла, и Луна с ними. Это его друзья, его товарищи по «армии Дамблдора»… Ни Гермиона, которая организовывала кружок Защиты от тёмных сил, ни сам Гарри не собирались себя так называть, но после того их кружок раскрыли, обозвали в «Пророке» армией, «кружок защиты» уже не звучал… «Когда я уже научусь думать, что кому говорить, а? Надо скорее обсудить положение с Сириусом, а с дамблдоровскими откровенничать хватит»! Гарри решительно пошел к своим.
Выходя на дело, товарищи по «армии Мертвого старика с обугленной рукой» разделили между собой остатки зелья удачи, и уцелели все, только Невилл запнулся и крепко приложился о пол, но Ханна сказала, что прямо над тем местом, где упал Невилл, на стене была страшного вида борозда.
Из остальных больше всех не повезло Биллу Уизли. Его голову Фенрир разодрал так, что лица не узнать. Хорошо, если глаза уцелеют. После обычной травмы восстановить глаз волшебнику не так сложно, но про Фенрира ходили страшные слухи. Говорили даже, что он стал истинным вервольфом и способен заражать ликантропией и в человеческом теле тоже, но до полнолуния было еще далеко, так что превращаться в волка Билл вряд ли будет, а вот уродство, скорее всего, останется до конца жизни. Остальные более-менее целы, не считая мелочи вроде ожогов, ушибов и порезов. Ноги-руки на месте, яда в ране нет — значит, завтра будут в полном порядке.
Еще раз осмотревшись, Гарри заметил на койке в углу неподвижное, накрытое покрывалом тело. Оказывается, одного из пожирателей прибило шальной Авадой. Подошел посмотреть, кто это. Лицо под маской было спокойным. Гарри его раньше не видел. Интересно, есть ли у него метка? Гарри так понял из подслушанного разговора Малфоя и компании, что Метку дают только отличившимся, что это показатель статуса в организации. Закатил рукав на левом предплечье и с трудом сдержался. Метка была бледной. Не такой бледной, как старая татуировка, но и не угольно-черной, как, Гарри слышал, она должна быть.
Гарри дошел до своих, рассказал о наблюдениях. Еще раз отошел проверить метку. Продолжает бледнеть на глазах. Всё, уже серая. Интересно почему? Бледнеет из-за смерти тела, или? ИЛИ?! Как давно умер этот Пожиратель? Еще до того, как они забаррикадировали лестницу наверх и поднялись на башню? С полчаса назад? Прикройте меня!
Гарри обошел койку Невилла кругом, опустился на пол, а девушки сели рядком, скрыв его от глаз остальных.
— Герми, зеркало.
— Держи.
— Сириус, Сириус!
Сюзан обернулась к Гарри.
— Сириус?
— Да, и у меня есть к тебе разговор, но позже, хорошо?
Сюзан развернулась обратно. Гарри опять попытался активировать зеркало палочкой.
— Сириус, Сириус!
В зеркале появилась голова Харви.
— Он занят.
— Понял. Слышишь, у нас тут Дамблдор мёртв, и на трупе Пожирателя метка бледнеет. Не знаешь почему?
— Не уверен.
— То есть, Сириус таки пошел на дело? Поэтому ты не уверен?
— Да. Но новостей пока нет.
— Тогда считай, что есть. Метка посветлела сейчас, а труп зажмурился еще с полчаса назад.
— Подождем, пока Сириус объявится, тогда уже будем шампанское открывать. Ты как?
— Нормально. Ночка дикая, но мои все в порядке. Ладно, тут народу много. Напиши, как узнаешь, лады?
— Замётано. Отдыхай.
Гарри положил зеркало в карман и увидел, что на него пристально смотрят четыре пары глаз. Гермиона продолжает наблюдать за обстановкой, а с этими придется объясняться… и это доставит ему скорее удовольствие, потому что они не будут ни бросаться с ходу его обвинять, ни допрашивать, ни лезть с непрошенными советами. Конечно, лазарет не лучшее место для подобных разговоров, но гул голосов остальных должен помешать лишним ушам не хуже… а с другой стороны, почему бы и нет? «Маг я или кто»? Гарри коротко крутанул палочкой, создавая сферу тишины.
— Сириус знал, что его могут подставить, и подстраховался. Не спрашивайте как. Он занялся делом — искал, как убить Тёмного лорда. Похоже, нашел. Один маг, о котором все думают, что он мертв, сделал больше, чем аврорат, ДМП и Дамблдор с орденом Феникса, вместе взятые.
— С орденом Феникса?
«Чёрт! Впрочем, какая разница?»
— Это боевая организация нашего мёртвого директора. Когда-то и наши с Невиллом родители там состояли, и Сириус, и сейчас в ней полно народу, а толку чуть. Единственный раз они нам помогли, тогда, в Министерстве, и то мы еле отбивались, пока Дамблдор не появился. Побежденные Пожиратели выжили все, а у них один упал в арку Смерти прямо на глазах у Дамблдора.
Гарри почувствовал, как у него в кармане задрожало волшебное зеркало.
— Ну что?
— ДА! Он вернулся. Всё подтвердил. Потом еще поговорим, ладно? У нас куча срочных дел.
— Понял. Спасибо.
Гарри убрал сферу тишины и услышал тихую печальную мелодию, передававшуюся, казалось, прямо сквозь стены больничной палаты.
Голоса в центре палаты не стихли, и Гарри уловил из разговоров «песня феникса». Теперь к нему повернулась и Гермиона.
— Если мы никому не сообщим, потом может быть неудобно.
— А если сообщим, украдём у Сириуса возможность сделать, что ему нужно.
— Правильно, Гарри. Как только узнают, начнётся такое… такая грызня за власть!
— Спасибо, Сюзан.
— Гарри, мне надо сказать бабушке. Она же в Визенгамоте.
— И что она сделает? Она готовилась к такому варианту событий? Сомневаюсь. Значит, или всё равно ничего не успеет сделать, или помешает лорду Блэку. Гарри позаботился, чтобы его оправдали, теперь у него развязаны руки. Наверняка Сириус уже определился и с планами, и с союзниками. Если кому и можно доверить определять, что делать дальше, то победитель Волдеморта у меня будет на первом месте.
— Да, ты права. Если Гарри не собирается сейчас никому ничего рассказывать, то и я могу промолчать.
— Спасибо, Нев. А теперь давайте думать, надо ли рассказывать этим и когда.
Первой опять была Гермиона.
— Ты сказал, у мёртвого пожирателя побледнела метка. У живых будет то же?
— Да, пока Волдеморт не возродился, они у всех были бледные. Потом потемнели, когда он набрал силу.
— Тогда все пожиратели УЖЕ должны знать, что Лорд опять испарился.
— Верно. Но что они могут сделать? На свободе их немного, сил без Волдеморды у них ни на что не хватит…
Гарри отвлекли странные звуки. Сразу за Луной захихикала Ханна, а потом и остальные. Только Гермиона не поддалась.
— Это у вас шок. А время утекает. Если в Министерстве и Визенгамоте есть Пожиратели, то они уже знают, что происходит, и уже думают, что делать. Я считаю, Невиллу стоит связаться с бабушкой побыстрее. Какая у вас связь?
— Я собирался сову послать. Камином быстрее, но бабушка, наверное, уже спать легла.
***
В то же самое время леди Августа Лонгботтом отчаянно спорила с лордом Булстроудом о том, кому можно доверить кресло директора Хогвартса. Этот вопрос неожиданно вызвал куда больше споров, чем согласование кандидатуры Верховного варлока Визенгамота.
***
Боль в руке отступила, пора действовать. Никакого плана у Люциуса Малфоя не было. Нарциссу он не видел уже два месяца, от Драко тоже не было никаких вестей. Вероятнее всего, Нарцисса таки заманила Лорда в поместье, поэтому не могла приходить и нашла кого-то без метки, кто смог решить Проблему. Теперь надо отмазаться, выйти из клетки, восстановить положение семьи и заняться устранением бородатого негодяя.
После того как Люциус обнаружил, что вполне способен, пусть и после многомесячных тренировок, колдовать без палочки как минимум половину заклинаний, которые мог себе позволить в тюремной камере, не привлекая внимания, его счет к Дамблдору вырос еще больше. Сам Дамблдор, как и Лорд, поражали современников способностью колдовать и трансфигурировать без палочки. Всех детей магов в Британии учили колдовать только и исключительно с палочками, и без палочек они были как без рук. На фоне их беспомощности Дамблдор выглядел несокрушимой глыбой, а оказалось, что сам Люциус, который никогда не был высокого мнения о своих магических способностях (иначе не купился бы на посулы Лорда), способен научиться беспалочковой магии даже без наставника. Главное — не торопиться (всё равно спешить некуда) и не стесняться, когда не получается (всё равно никто не видит), — и вот результат.
Люциус трансфигурировал носовой платок в отмычку, привычно уже хрустнул замком, но только впервые позволил себе выйти в коридор. Полная невидимость у него пока не получалась, но малозаметность — вполне. Незачем давать всякой швали выслуживаться перед надзирателями. Слиться со стеной — и Люциус пошел искать «своих».
На кого можно опереться? Зятья Лестрейнджи, потерявшие меру еще в первое возвышение Лорда? Они так и не признались Люциусу, устали ли они вечно сидеть за решеткой. Как насчет их соседей по камерам, что думают (когда-то) весельчак Мальсибер, мрачный здоровяк Треверс, изобретательный бывший сотрудник отдела Тайн Руквуд? Может ли быть, что нормальная жизнь им уже недоступна и стоит говорить только с теми, кто эти тринадцать лет провёл на свободе — с умником Эйвери, вечным конкурентом и завистником Ноттом, «честным служакой» Макнейром?
Нет смысла гадать. До утра далеко, с его нынешними способностями успеет незаметно переговорить со всеми, а если почувствует, что его хотят выдать… Мерлин в помощь. В том, что у него получится заблокировать их попытки поднять тревогу, Люциус не сомневался, а придется ли заставить их замолчать навсегда и какой способ вызовет меньше всего подозрений у тюремщиков, он как-нибудь придумает. Каждому достанется что-нибудь своё.
