Пустоши

Болела и кружилась голова. Первое, что он ощутил, стоило ему открыть глаза, это давящая боль в висках и подкатывающая от головокружения тошнота. Открыть глаза он пока был не в силах, но это и не требовалось — его пробуждение заметили.  — О, Вы пришли в себя! — ахнул негромко женский голос над его ухом. Он поморщился от звука. — Оу, солнца ради, простите, я не подумала, — голос зазвучал тише, почти шёпотом. — Вы можете говорить? Он напряг силы. Распухший и пересохший во рту язык ворочался с трудом, а челюсти не хотели размыкаться вовсе, показавшись невероятно тяжёлыми. Глаза давила боль от любого движения под веками. Но всё же он сделал над собой усилие, не впервой ему преодолевать боль и трудности со здоровьем. Это всё мелочи.  — Воды… Собственный хриплый голос донёсся будто сквозь вату, но главное, что его поняли.  — Конечно, вот. К потрескавшимся губам поднесли какую-то посуду с жидкостью. Глотнув раз, он немного закашлялся, но всё же допил до конца, разом осушив плошку. Стало немного полегче.  — Как Вас зовут, незнакомец? И зачем Вы прибыли сюда? Наше поселение не видело гостей уже давно… Голос девушки прервал грубоватый бас какого-то мужчины, который вошёл в помещение, грузно хлопнув дверью. За ним залетел мерзкий едкий запах, от которого хотелось закашляться, но лежащий на кровати сдержался, лишь немного поморщившись.  — Алли, я прибежал, как смог. Кто это? Женщина, судя по звуку шагов, отошла от кровати, где лежал он, и приблизилась к вошедшему.  — Это тот самый человек, которого недавно нашли на Пустошах, — теперь её слова были вовсе едва различимы, но он никогда не жаловался на плохой слух. Все его чувства обострились за годы странствий, и он вполне мог ориентироваться и без глаз, и не через такое проходил. — Он только-только пришёл в сознание, я сейчас как раз спросила, зачем он здесь.  — И что он ответил?  — Пока ничего, Ирк! Ты как раз помешал. Хочешь остаться послушать? Только не перебивай!  — Да ладно, ладно, — в голосе мужчины послышались обиженные нотки, но он явно сдался. Шаги снова подошли к лежащему на кровати.  — Так зачем Вы здесь? Он с трудом приоткрыл губы, хрипло выдохнул в бесполезной попытке откашляться от вернувшейся сухости в горле.  — …Я здесь ищу кое-кого.  — Кого же? Он с трудом распахнул глаза. Перед взором всё расплывалось, но он различил склонившуюся над ним девушку со светлыми волосами, покрытыми глубоким капюшоном. Её глаза темнели неровнымм чёрными кругами, совсем с трудом для него выделяемые. Он медленно моргнул.  — Одного человека. — Пусть даже это немного ложь, не совсем человека.  — Ох, это простая задача. Если этот человек здесь, мы можем найти его прямо сейчас, я знаю всех в нашем поселении! — не без толики гордости усмехнулась девушка. Потом она тут же снова посерьёзнела, нахмурила тонкие брови. — Но как Ваше имя? Лежащий часто проморгался, окончательно восстанавливая зоркость зрения. Тело тут же отозвалось не только болью, которую он привык не замечать, но и бодростью, напружиненной готовностью. Всегда так после пересечения границ миров. Отключка, быстро проходящая и сменяющаяся активностью. Чтобы не пугать девушку, он плавно поднялся и сел. Та испуганно посмотрела и наверное удивилась, что он так быстро пришёл в движение после потери сознания. Мужчина, стоящий в углу, заметно напрягся, настороженно наблюдая за ним.  — Моё имя вам ничего не скажет, — уверенно и уже более нормальным голосом, почти без хрипа ответил чужак на вопрос.  — Но мне же нужно как-то к Вам обращаться! Я вот Алли, это Ирк, мой друг, а вы?.. Он смерил присутствующих прищуренным сканирующим взглядом, от которого им стало не по себе. И заметил новые отличия от своих воспоминаний: на людях были одинаковые тёмные, коричневые или серые маскировочные одежды, закрывающие почти всё тело, а на шее Ирка болталось какое-то неизвестное приспособление, похожее на громоздкую маску, да и дом выглядел тесновато и довольно сумрачно, освещения было мало. Да уж, совсем не так он запомнил эти места. Он снова обратил своё внимание на Алли. Криво усмехнулся, сдерживая резкое шипение от боли, пронзившей больные пересохшие и все в трещинах губы.  — Итэр. Моё имя Итэр. …  — …Прошло уже много десятков лет с того события. Мы привыкли жить по-новому, для нас это нормально. Чего только не навидаешься на Пустошах… Сионы, альфы и их своры, летуны, гриммы, фэллы и сноводцы — мы исследовали всё живое, что видели за это время. Не всех из них мы в силах победить, даже если объединиться с соседним поселением.  — Расскажите подробнее о каждом виде, я хочу знать всё. Военный совет, состоящий из четырёх человек, посмотрел на Итэра странно. А ему плевать. Пусть только информацию дают, их мнение не важно. От дальней стены отлипла Алли, которая до этого наблюдала за происходящим со стороны.  — Пап, давай я расскажу. Я доверяю Итэру, он нам не врёт, он правда ничего не знает о монстрах. Ну хоть монстров тут до сих пор называют монстрами, горько усмехнулся про себя Путешественник. Уже почти сотню лет как Путешественник. Один из совета, отец Алли, махнул рукой, молча разрешая. Судя по всему, ему это решение далось неохотно.  — Альфакэты и альфадоги — изменившиеся животные, когда-то они были кошками и собаками. Они лидеры своих стай, которые могут сильно различаться по составу: от всего пары-тройки особей до нескольких десятков. Мясо альф несъедобно, а вот их подчинённых — вполне: чем слабее животное, тем более вкусно его мясо. Мы думаем, это связано с процентом изменения после Катастрофы. Из способностей их мы отмечаем больший, по сравнению с обычными особями, размер, силу и иногда способности к примитивному управлению стихиями. У одного альфы может быть только одна стихия.  — Об этом я догадался, давай дальше, — Итэр сосредоточенно кивнул, разглядывая приколотые к стене детальные рисунки чудовищ, но с большим вниманием слушая девушку. Ему нравилась чёткость Алли, никакой лишней информации в её речи. Умна и целеустремлённа не по годам. Сейчас все подростки такие — они вынуждены взрослеть раньше. Хоть Алли и не застала Былой Мир, как и все нынеживущие, она чем-то напоминала ему по характеру одну его хорошую подругу. Кажется, та любила летать на своём планере и прекрасно стреляла из лука… За годы воспоминания сильно поистёрлись. Может, он её просто с кем-то путал.  — Дальше идут гриммы, сионы и фэллы. Гриммы — самые примитивные, с ними может справится всего парочка наших, при учёте хорошего вооружения. Одиночки почти не встречаются, они сбиваются в группы от двух и более штук. Кажется, раньше их называли хиличурлами, так рассказывала мне моя бабушка. Итэр снова кивнул. Он вспоминал.  — Сионы — их называли шамачурлами. Мелкие, незаметные, но очень опасные твари. Если увидишь где-то краем глаза быстрый промельк чёрной шерсти, то готовься к тому, чтобы постоянно уворачиваться от их невероятно опасных атак. Особо сильным стоит только один раз попасть в тебя заклинанием — и ты труп. Легко прячутся и обладают сильными способностями к управлению стихиями. Нам встречались лишь ветреные, водные и каменные, но говорят, что ещё существуют те, кто управляют растениями и холодом, а может и ещё больше. Путешественник спрятал хмурую тень ностальгии в кулаке. Старая градация местных элементов стихий тоже ушла в прошлое, унеся с собой и знакомых существ, но дав взамен обновлённых, более опасных и живучих. Катастрофа переработала этих тварей, выплюнув на Пустоши и на головы выживших людей усиленные версии старых монстров. Хотя, как говорила Алли, они деградировали по состоянию ума и теперь больше не пользовались оружием, полагаясь лишь на свои мутационные приобретения и усиления.  — И наконец фэллы — огромные животные. Издалека они даже могут пытаться сливаться с холмами, их светлую или светлую, под цвет песков, шерсть сложно выделить на общем фоне, поэтому на Пустошах всегда надо смотреть в оба и желательно иметь глаза на затылке, иначе тебя сплющит первый же тяжеленный удар их массивной лапы. Особо опасные и сильные, но менее поворотливые монстры. Митачурлы, мысленно закончил за неё Итэр. Как же давно он не вспоминал эти названия. — Летуны — это изменившиеся птицы. Более крупные и сильные, особо большие вполне могут унести взрослого человека. Способностей к стихиям у них мы не обнаружили ни разу, но возможно, нам просто не встречалось пока их альф. Поймать летунов сложно, мы видели их относительно немного, но они быстро передвигается по воздуху. Их мясо съедобно, хоть и жестковато. И последние… — Алли ненадолго замолчала, глядя в стену поверх головы Итэра, будто вспоминая что-то неприятное, но потом встряхнулась, выходя из своего транса. — Сноводцы со своими марионетками. Сноводцы когда-то были сильными стихийными магами, но Катастрофа стёрла большинство из них, а оставшимся дала способность управлять сознаниями не только гриммов, сионов и фэллов, но и… людей. Они полностью захватывают контроль над сознанием, если у них есть близкий контакт с жертвой. Мы назвали их так из-за того, что под их контролем люди и животные двигаюся будто во сне, у них даже глаза часто закрыты. И эта судьба намного хуже смерти. Кажется, она хотела сказать что-то ещё, но поперхнулась воздухом и замолчала, уставившись себе под ноги. Сочувственные взгляды со стороны советников ясно давали понять, что это какая-то личная драма. А такой же подавленный вид её отца говорил о том, что это коснулось всей их семьи. Итэр незаметно для других прикусил себе палец сквозь перчатку, до боли впившись зубами в неприятную ткань, чтобы хоть немного убедить себя в реальности, вернуться в неё. Бывшие маги Бездны творили теперь такое… Этот мир не умирал, не бился сейчас в агонии, нет — он уже был мёртв. Порядка сотни лет назад произошёл взрыв неизвестной природы на территории бывшего Ли Юэ, превратив горную живописную местность в гладкую серую пустыню, полную пыли и монстров. Умерли тысячи людей. Что-то невидимое и неизученное, исходившее от места Взрыва, изменило бывших мирных существ, дало им нечто новое, усилило и поменяло способности тех, кто и до этого был монстром. Взрыв ударил по всем без исключений. Сообщение между регионами Тейвата теперь было затруднено, но Итэр за эти пару дней успел узнать о том, что Инадзума почти целиком оказалась под водой, Драконий Хребет по сути полностью сравнялся с землёй, а Мондштадт теперь постоянно уродовали ужасные землятресения. Воздухом больше было невозможно дышать. Взрыв что-то сделал с воздухом, пропитав его смертельным ядом, едким кислым запахом с примесью гари, который за пару дней мог убить, задушить человека, а за три-четыре недели — оставить от него лишь скелет из потемневших хрупких костей. Только мутировавшие монстры адаптировались к этому, будто Взрыв дал своим творениям возможность жить, подобно заботливому отцу. А людей спасали лишь разработанные специальные маски, названные по имени их создателя… «вентами». Итэр вздрогнул, когда впервые это услышал. Некоторые верили, что это был последняя милость от Архонта Ветра своим подданным. Люди утеряли свою связь с богами. Больше никто не мог получить Глаз Бога, никто из вечных не отзывался на молитвы. Итэр успел порасспрашивать своих новых знакомых об Архонтах, но те сказали, что им известны лишь имена Моракс и Райден, о Барбатосе они очень мало слышали, как и о других — полная тишина и почти что совершенная изоляция. Моракс пропал, не оставив и следа, но многие предполагали, что он воспользовался своей силой и сделал всё, чтобы в Ли Юэ не было таких же землятресений, какие сейчас сотрясали Монд. Он ушёл героем, защитив своих людей, как делал это при жизни. А изобретение чудесных вентов и правда совершил некий малоизвестный мондштадтский бард в содружестве с выжившим местным алхимиком, увековечив своё и его имя, после этого так же пропав в никуда. Последний подарок от Архонта, барда-бродяжки своему свободолюбивому народу. Итэр не плакал, уже давно, и не собирался. Он лишь надеялся, что хоть кто-то остался, но… Про Адептов никто ничего не знал. Их будто и не существовало вовсе. Да, Путешественник помнил, как изменились порядки в Ли Юэ ещё тогда, давно, когда он был тут в первый раз. Архонты и Адепты в этом регионе ушли в прошлое, однако сейчас, видя то, что никто о них и слова никогда не слышал… Это было больно. Как в безумном сюрреалистичном кошмаре.  — Ты опять завис! Итэр, ты точно в порядке? Он отмер, глядя во взволнованные глаза Алли.  — Да, прости, я задумался.  — Мы спросили тебя о том, что ты будешь делать дальше, — повторил специально для него один из советников. — Ты останешься в нашем поселении? Несколько секунд висело молчание. Наверное, советникам не очень прельщала такая перспектива, чужакам теперь здесь не были рады. Потому Итэр уверенно покачал головой.  — Нет. У меня есть миссия, я очень давно следую за своей целью, и она уже в который раз привела меня сюда… Может, хоть на этот раз повезёт? — риторический горький вопрос, он не ждёт на него ответа. — Нет, я не останусь. Я уйду в Пустоши, мне нужно… Где именно произошёл Взрыв?  — Ты же не собираешься.? — Алли потрясённо смотрела на Итэра, полного мрачной решимости, читая это в его потемневших золотистых глазах. — Нет, ты не можешь пойти к месту взрыва! Это может тебя убить, или превратить в марионетку без хозяина! Некоторые уже пытались это сделать, и никто не вернулся… Итэр вздохнул, маскируя раздражение. Ему правда понравился упёртый характер девушки, но не когда тот пересекал его планы. Она просто не понимала. Её в общем похвальная, но излишняя любовь к людям и их жизнями сейчас только мешала.  — Я не из этого мира, я сильнее, я справлюсь. Я смогу защитить себя. — Как можно отчётливее, чтобы до неё наконец дошло.  — Тогда я иду с тобой! Итэр шокированно распахнул глаза. Чего-чего она предложила?  — Нет! — его голос заметно сел, становясь пугающим и опасным, на лице расползся страшный диковатый оскал, которому научила его прожитая нелёгкая жизнь. — Это только моя война. Тот человек, которого я ищу, может быть замешан в Катастрофе, я никого не подпущу к ней. Это опасно настолько, насколько тебе и им и не снилось! — он резко махнул в сторону советников, чуть не задев широким движением одного из них, который опасливо отшатнулся подальше от неожиданности. — Я никого не подвергну такой опасности. Это моя война, а не этого мира. Тейват ни в чём не виноват, но он пострадал от нас, нашей вражды, и вы не поймёте этого никогда. Они не понимали, а вы — тем более! Дыхание сбилось, вырываясь из груди короткими хрипами. Грудная клетка ходила ходуном, а руки немного дрожали от вспышки напряжения. Итэр поспешно снова натянул свою маску отстранённости и убрал пугающий искажённый оскал со своего лица. Он уже давно замечал за собой нервные срывы, а в последнее время они лишь участились. Может, он тоже начал сходить с ума? Алли испуганно застыла перед ним, вжавшись спиной в стену с рисунками монстров, к которой он незаметно её оттеснил, сминая тонкие листы и глядя на него снизу вверх. Итэр отступил назад, только сейчас замечая направленое на себя оружие советников. О, не растерялись, молодцы, похвально.  — Извините, — совершенно без сожаления тихо рявкнул Итэр. — Я сорвался. Просто выдайте мне вент, карту с нужными мне пометками и отпустите. Больше проблем я не доставлю. На него уставились четыре недоверчивых взгляда и один — сожалеюще-отчаянный. … Холодный ветер Пустошей резал кожу лица, почти ощутимо делая её грубее с каждой минутой. Золотистые глаза Итэра за специализированными очками прищурились, вглядываясь вдаль. Вчера он ушёл из поселения выживших. Алли с Ирком проводили его до условной границы их земли, указав нужное направление — прямо к эпицентру Древнего Взрыва. Бредя по однообразной серой пустыне, Путешественник мог лишь предаваться воспоминаниям и саморефлексии. За последние пару десятков лет он и правда сильно изменился. Огрубел, стал злее, нелюдимее, резче в словах и действиях. Его поиск так и не увенчался успехом… Тейват не смог вернуть ему сестру, она сама сбежала от него в следующий мир, а потом всё дальше и дальше, запутывая свой след как лисица, пока однажды он не услышал, что она снова вернулась в Тейват. За собой сестрёнка оставляла кучу проблем простым смертным жителям ни в чём не повинных многочисленных миров, которых Итэр не мог оставить просто так. Тогда Путешественник помогал всем, кому мог. Ещё молодой и наивный, он был альтруистичным классическим героем, который был готов сколь угодно долго бескорыстно спасать других, ставя чужие интересы превыше своих. Ну, ему же не сложно, он ничего не потеряет, если задержится в очередном мире на пару дней… А потом прогремел Взрыв. Прозвучавший канонадой как минимум над шестью мирами. Катастрофический, из Тейвата он передался сквозь грани его «соседям», которые хоть пострадали и не так сильно, но… Такая страшная угроза потрясла абсолютно всех там. Итэр видел, что он делал с другими мирами, видел, как падали города, как умирали люди, которых он вчера спасал, помнил, как они кричали в своей агонии, задыхаясь под обломками своей рухнувшей реальности, протягивая к нему руки, сложенные в молебном жесте… А о том, насколько пострадал сам эпицентр Взрыва, он и думать боялся. Не верилось, что там вообще могли выжить люди. Тогда он и прозрел. Ведясь на наживку Люмин, он спотыкался о те мелочи, которыми она путала свой след, отвлекая, ведь тогда помощь другим стояла для него во главе угла, Итэр не понимал, как можно пройти мимо страдающих. Но он так потерял время, совершенно бесценное время. Если бы он преследовал сестру быстрее, не задерживаясь на тех мелочах, он смог бы предотвратить эту Катастрофу. Он смог бы предотвратить Взрыв, он уверен. Просто знает, он бы её переубедил, точно… И это ожесточило его сердце, заперло на замок сочувствие, оглушило веру. Он — причина тысяч, миллионов невинных смертей. Он не остановил Люмин, хотя мог, точно мог!.. Тогда умер старый доверчивый и сочувственный Итэр. Он сгорел, дотла сгорел в пламени того Взрыва, превратившись в того Путешественника, который сейчас, не глядя, стремился лишь к одной своей цели — не допустить новых жертв от рук Люмин. Катастрофа — её рук дело, он знал, чувствовал это, а значит — и его рук тоже. И он никогда себе этого не простит. … Стандартный вент, которым его снабдили выжившие, хоть и фильтровал вредный яд, но не очищал вдыхаемый воздух от запаха — мерзкой, выедающей обоняние кисло-горькой вони отчаяния и запустения, которая поначалу даже вызывала невольные слёзы, но вскоре Итэр привык. Привык, как привыкал ко всему. Но главное заключалась не в этом — он честно заново пытался учиться управлению элементами. Кто знает, возможно какие-то остаточные силы ещё сохранились в этом мире, не могла же магия пропасть полностью, верно? Ведь раньше управление стихиями не требовало большого труда. Да, Архонты и тем более их статуи пропали, но ведь шанс есть?.. Но нет. Ничего не выходило. Почувствовать Гео-энергию не получалось — погребённая под слоями пепла и отвратительного серого песка земля молчала, возможно, и вовсе спала, если не умерла. Верить в последнее не хотелось. Не может умереть земля. Остальные стихии тоже никак не отзывались — самый простой раньше, первый полученный в этом мире Анемо-дар не подчинялся. Даже почувствовать завихрения ветра вокруг не удавалось, как это было раньше. Эх, как бы мог сейчас ему помочь Венти. Итэр вспоминал не только его. Всех. Всех тех, кого помнил по внешности, кого-то только по именам, а кого-то лишь ассоциативно, без чётких образов. Рыцарь Джинн, библиотекарь Лиза, капитан кавалерии Кэйа, винный магнат Дилюк, пастор Барбара, неудачливый Беннет, малышка Кли, гений алхимии Альбедо… Мондштадтцы всегда были для Итэра близки, первые, кто встретил его в этом мире. Мудрый Архонт Чжун Ли, неунывающая Ху Тао, азартная Сян Лин, дружные хитрый фехтовальщик Син Цю и доверчивый экзорцист Чун Юнь, гордая Нин Гуан и трудоголик Ке Цин, отважная Бэй Доу, нелюдимый Сяо и другие Адепты… Все эти люди, и не совсем люди, теперь мертвы, и свыкнуться с этой мыслью было не так просто, сколько бы жестоким теперь Итэр ни был. Хотелось искренне расплакаться, хоть как-то выдать это горе, высвободить его из себя. Но не получалось, он держался. Ему нельзя, у него есть цель. (Если честно, с каждым днём ему всё больше казалось, что свою сестру он ищет ради мести, а не воссоединения семьи. Люмин слишком сильно изменилась, и теперь её нужно, просто необходимо остановить.) От мрачных мыслей его прервало замеченное краем поля зрения движение. Тут же в голове всплыли слова Алли о сионах. Сосредоточившись, Итэр приготовился к битве. Уж с одним мутировавшим шамачурлом он справится, даже без магии… Он еле успел отпрыгнуть с сторону, как на месте, где он только что стоял, вырос высокий, с его рост, острый каменный пик, который должен был пронзить человеческое тело насквозь, насадив как на булавку. Снова дёрнувшись в сторону, Итэр наконец нашёл взглядом своего противника. Совсем низенький, ростом с маленького ребёнка тёмный комочек шерсти шебуршился в пыли, колдуя свои заклинания. Уклонившись ещё раз, Путешественник зигзагообразными скачками двинулся в сторону своего противника. Тот, не дурак, откатился в сторону, перебирая маленькими лапками и выстрелив материализовавшимся в воздухе осколком камня почти в упор, так что Итэру удалось увернуться лишь благодаря отточенному в битвах рефлексу. Острие просвистело над его ухом, еле задев серый капюшон. Итэр лишь криво усмехнулся, сжимая рукоять привычного, закалённого в сотнях битв клинка крепче, до побеления костяшек пальцев. Ты просто не знаешь, с кем связался и сколько твоих предков я перебил, промелькнуло у него в голове. Ещё раз откатиться сиону он уже не дал, с силой направив лезвие куда-то, где по его предположениям должна была быть шея, но немного промахнулся, из-за чего попал скорее в бок и по спине. Под рукой мгновенно стало липко-неприятно от крови монстра. Однако промах не помешал. Итэр услышал, как треснул и сломался под его рукой чужой хрупкий позвоночник от неумеренно мощного удара. Спустя секунду монстр обмяк, тут же становясь похожим на невинную мягкую игрушку. Итэр поморщился от такого сравнения и потянулся вытереть кровь и чёрные колтуны густой шерсти с испачканного клинка. А, теперь понятно, из чего сделана тёмная одежда выживших, как он сразу не догадался. Запоздавший шок от близости смерти привычно обухом топора стукнул по сознанию, так что Путешественник лишь на несколько секунд зажмурился, стабилизируя дыхание и будто заново собирая по крупицам чёткость зрения. Уже и не сосчитать, сколько раз он был на пороге смерти, но это противное ощущение всё ещё временами настигало его после критического момента. Отдышавшись, он продолжил свой путь, оставив труп монстра валяться на сером песке. И пепел постепенно засыпал неподвижное тело, перенося с места на место мёртвые безликие барханы. … Тишина. Он наконец понял, что так нервировало и загоняло в и без этого мрачные мысли. Это всё из-за тишины. Раньше при походах по Тейвату у него всего были спутники или хотя бы Паймон, которая своим неутомимым трёпом пусть иногда и раздражала, но не позволяла сдаваться. Паймон… Как же сейчас её не хватало. Как же жаль, что тогда она отказалась последовать за ним в другие миры, сохранив преданность родному. Возможно, тогда она была бы жива сейчас… Итэр встряхнул головой в желании выбить оттуда такие мысли. Он снова обратился к анализу окружающего. Единственный звук, постоянно слышимый, — шорох текущего вокруг и под ногами песка, но на этом всё. Мир вокруг был мёртв, и даже монстры по неизвестной причине пока предпочитали не трогать одинокого рейдера. Может, ждали, когда он ослабнет или устроит привал? Хорошая стратегия, безэмоционально оценил Итэр. Очень по-животному, как у диких стайных зверей. Возможно, деградация всё же не так сильна, раз они были способны к примитивному планированию, как у волков. …Нет, ну прямо хоть сам с собой разговаривать начинай! Даже собачьи альфы не выли на серое, затянутое туманом, облаками и пылью небо, с трудом пропускающее солнечные лучи. Молчание мёртвых просторов противной острой иголкой проворачивалось в сознании, подтачивая уверенность в правильности выбранного пути. Итэр фыркнул, продолжая свой монолог лишь в мыслях. Ну уж нет, вслух говорить — лишние уши привлекать. Но всё же он остановился, подчинившись минутной слабости проверить карту и компас, чтобы убедиться ещё раз в правильности направления. Вернув курс немного левее, как и должно быть, он продолжил свой путь. Как вдруг услышал сзади какой-то неизвестный ему трубный животный клич. Неприятный, низкий и в то же время дребезжащий где-то на грани восприятия, он стих спустя секунду. Итэр весь подобрался, оборачиваясь по направлению звука. Однако увидеть что-то конкретное ему не удалось — лишь где-то далеко у бархана какая-то мелкая точка быстро двигалась в сторону, бежала. Хотя, погодите-ка… Итэр прищурился, инстинктивно напрягая мышцы, готовясь ко всему. Ему показалось? Нет, не показалось. И правда, это небольшая часть песчаного бархана двинулась следом за мелкой точкой. Послышался ещё один крик, хоть и приглушённый и изменённый вентом, но такой знакомый, что Итэра на секунду парализовало. Так кричали те, чьи смерти происходили на его глазах. Жуткий и отчаянный вой, совсем не похожий на человеческий звук, без опыта наверное и не понять, что он может принадлежать кому-то из людей. Думать времени не было. Утопая обувью в сером песке, Путешественник устремился туда. Ни одной больше человеческой смерти он допустить не может. …Как и следовало ожидать, цель находилась дальше, чем казалось. Особенности мест, подобных Пустошам, не были для Итэра открытием — сказывался нажитый за все эти годы богатый опыт скитаний. Дышать через вент на большой скорости бега было трудно, поступающего кислорода еле-еле хватало, из-за чего у Итэра пересохло горло, а дыхание сбилось в неровные глотки неприятного горького воздуха, который оседал во рту кислотой и никак не хотел исчезать. Но всё это сейчас было неважно. На бегу он пытался соображать, хоть это и было сложно из-за темнеющего перед глазами мира. Это же был фэлл? Вроде да. То есть мутировавший митачурл, только без оружия. А какие у них были слабые места? Ноги?.. Голова?.. Он уже не помнил, но за те жалкие секунды, что отделяли его от монстра, надо было вспомнить. Нет времени, понимал он, приближаясь уже на расстояние в пару десятков метров. Думай, думай… Преследуемый фэллом человек, одетый в обычное невыделяющееся серо-чёрное, упал, сжавшись в испуганный комок и закрыв голову руками, а монстр уже приготовился к финальному удару, когда вдруг со стороны на него ураганом налетел Итэр. Огромное чудище почти даже и не покачнулось от этого удара, но отвлеклось от своей первоначальной цели. Серая треугольная морда медленно поворачивалась к Путешественнику. А он не стал ждать. Время вокруг будто замедлилось, а мозг заработал на бешеных скоростях, захлёбываясь в адреналине. Намётанным взглядом окинул упавшего человека, анализируя, прикинул — жить будет. На удивление, даже одежда не была порвана. Хах, а выл так, будто его тут живьём препарируют. А сам даже оружие для оборонения не достал, слабак. Ладно, человек подождёт. Итэр снова вернулся взглядом к монстру, угрожающе щурясь, хоть он и понимал, что тот этого не заметит. Удобнее перехватив кинжал, Путешественник отскочил в сторону, уклоняясь от удара огромной лапы чудища. Тот был такой силы, что Итэр через обувь почувствовал, как по земле прошла крупная дрожь, а вокруг взвилось небольшое облако пыли. Но в этот момент адреналин окончательно стукнул в голову, отсекая всё постороннее. Его мысли стал занимать только смертельно опасный фэлл, поле зрения сузилось до противника и небольшой прощадке их столкновения, и ничто не могло его отвлечь. Памятуя о недавнем опыте с сионом, Итэр предположил, что и у его нынешнего противника густая шерсть, которая не пропустит лезвие меча, а значит, нужно придумать что-то другое. Удар, удар, уворот, кружение вокруг. Сбитое дыхание и уже нагревшаяся тихо свистящая сталь в руке. Лёгкая приятная боль в натруженных мышцах, которые ещё не до конца отошли от перехода в этот мир. Перекатываясь прямо под чудовищной лапой, за секунды до того, как кулак выбил бы из него жизнь, Путешественник присмотрелся повнимательнее. Точно! Уязвимое место привиделось ему в месте роста рогов — почти без шерсти, с полупрозрачной кожей, пронизанной толстыми кровяными сосудами. Наверное, попасть туда будет очень больно для фэлла. Усмехнувшись про себя, Итэр за секунду спрятал оружие в ножны и начал обходить неповоротливое существо со спины для своего манёвра. Фэлл пытался успеть поворачиваться за ним следом, но это ему явно не удавалось, и тогда появилась секундная возможность. Высоко подпрыгнув, Итэр зацепился за длинный светло-серый мех монстра, тут же подтягиваясь, забираясь ему на спину. Дурацкие перчатки были до ужаса для этого неподходящими и жутко скользили, поэтому Путешественник злобно шипел, когда рука срывалась, выдёргивая с собой и пучок чужой шерсти. Фэлл под ним яростно взревел, приподнимаясь на задних лапах в попытке скинуть дерзкого человека. Ощутив смену гравитации, Итэр почти панически выхватил клинок, всаживая его так глубоко в шерсть монстра, как только мог. Его встретило сопротивление жёсткой кожи, которое кинжал, тем не менее, преодолел, путаясь и всё же втыкаясь прямо в мясо монстра. Спустя мучительно долгое мгновение, равное одному удару сердца, фэлл завыл громче, доводя неприятность звука до рвущего барабанные перепонки кошмара. Итэр еле-еле удержался от инстинктивного желания прикрыть уши. Чувствуя дрожь тела под собой, он подтянул себя ещё выше, цепляясь теперь уже и за рукоятку клинка. Следующим движением он уже крепко держался, за ребристые красновато-чёрные рога монстра. А вот вынуть глубоко засевшее лезвие из плоти чудища было уже сложнее. Фэлл тем временем бесновался от боли всё больше, беспорядочно размахивая лапами в опасной близости от Итэра, своими жуткими каменно-белыми когтями почти задевая край его капюшона или ноги. Путешественник всё пытался достать оружие, родное и привычное, выпутать его из начинающей слипаться от крови шерсти монстра. От неудачных попыток, всплеска гормонов и экстренности ситуации эмоции в голове устроили жуткий кавардак, бросая его состояние из слёз отчаяния в злобный оскал и обратно. В безумии битвы Итэру было не до контроля чувств и ощущений, главное — выжить. Поэтому он не замечал соляных дорожек на своих щеках или болезненного напряжения мимических мышц. Фэлл начал медленно заваливаться на бок — наконец-то в его треугольную голову пришла идея, как можно разобраться с неприятным «наездником». Видя, что происходит, Итэр принялся дёргать оружие сильнее и беспорядочнее, из последних сил, ведь оставить свой столь дорогой сердцу клинок в туше какого-то неразумного мутанта это то, чего он никогда бы не хотел сделать. Опасно накренившийся горизонт и смещающийся центр тяжести дружно сигналили о том, что если сейчас не спрыгнуть и не отбежать, быть Итэру раздавленным тяжеленной массой плоти и шерсти с мелкими кровожадными глазками. Счёт шёл на секунды. Клинок начал медленно поддаваться. Путешественник чувствовал, как одна из его ног уже повисает в воздухе из-за того, что монстру оставалось всего ничего до падения на спину, что станет концом. Итэр всё не сдавался, будто одержимый безумец. Возможно, если бы спустя все эти годы скитаний, у него ещё осталась хотя бы капля инстинкта самосохранения, та сейчас заполнила бы сознание, вопя о безвыходности этой ситуации. Но — какая жалость — такого у Итэра не водилось уже очень давно. Фэлл с шумом грохнулся на спину, вздымая вокруг своей неподъёмной туши облако из песка и пыли. Итэр в буквально одном шаге от него сдавленно рычал-шипел, потирая пораненную чужим острым рогом ногу и немного придавленную, чуть уже не отнимающуюся руку. Которая победной мёртвой хваткой сжимала побагровевший от крови кинжал. В организме всё ещё бурлил адреналин, застилая зрение, а монстр явно ещё был жив. Смаргивая тёмную пелену перед глазами, Итэр перекинул оружие в левую руку, снова двинувшись к чудищу, которое пыталось подняться на лапы. Оно быстро мотало головой, слепо не желая подпускать к уязвимым местам, но Путешественник двумя чёткими, высчитанными ударами с силой пронзил слабые и незащищённые места возле рогов, стараясь побольше расшатать там лезвие, разрушить сеть крупных сосудов, причинить как можно больше урона и боли. Фэлл снова взвыл, уже тоньше и жалобнее, совсем не похоже на себя. Итэр ощутил заползающую на лицо маниакальную садистскую усмешку, но тут же привычно подавил её. -… О великий Странник Ветра, спаси нас, в эту последнюю секунду я вызываю к тебе, приди и… Что? Итэр обернулся в сторону, только сейчас впуская в сознание еле слышимое шелестение человеческого голоса, которое до этого находилось на самой грани восприятия, игнорировалось, толком не добираясь до мозга — он был слишком занят битвой. Отойдя подальше от непредсказуемого сейчас бьющегося в агонии и ревущего монстра, он пошёл по направлению к отползшему в сторону человеку, который сейчас стоял на коленях, сложив руки в молебной позе и что-то горячо шепча. А он уже и успел забыть о том, что тут вообще кто-то есть.  — Ты кто? — резко кинул он, попутно пытаясь оттереть свой клинок краем одежды. Неправильно это — грязное оружие в ножны укладывать. — И кому ты молишься?  — Ах! — человек дёрнулся, упав. Потом стал отвечать на вопросы, почему-то с конца. — Я молюсь Страннику Ветра, он всегда приходит на помощь погибающам в Пустошах, согласно нашим легендам. «Появляется из ниоткуда по зову отчаяния и уходит в никуда, выполнив долг». Никто никогда не видел его лица… Итэр, ты так героически справился с этим монстром, спасибо! Но как ты это.? Из-за вента чужой голос звучал менее разборчиво, но Путешественник узнал его и незамедлительно почувствовал волну невероятного яростного гнева, отчего перед глазами снова заколыхалась опасная красная пелена, а ткань под рукой мучительно скрипнула от силы, с которой её сжали. Эмоции после сражения никуда не испарились, кровь в венах всё ещё кипела, не желая остывать. Какого чёрта?!  — Алли, чтоб тебя, что ты творишь?! — схватив её за переднюю часть одежды, Итэр резко притянул девушку к себе свободной рукой, чуть ли не стукаясь с ней вентами и защитными очками. — Почему ты здесь?! Наверное, он заранее знал её ответ на этот вопрос, но услышать его из её собственных уст — о, это подогрело его ярость ещё на пару десятков градусов.  — Я не могла оставить тебя одного, ты бы не выжил в Пустошах, я хотела помочь, может, мы могли бы… Итэр, утробно зарычав, с силой отбросил её на землю. Распалённый, он сейчас был опаснее любого фэлла на этих Пустошах, бешено сверкая глазами, совершенно неуправляемый.  — Да вали ты к чёрту со своей помощью! Мы знакомы всего три дня, с какого перепугу ты решила, что мне нужна твоя помощь?  — Ну, ты выглядел таким одиноким и отчаянным, я просто не могла позволить тебе уйти, тебе правда нужна помощь, мне кажется, тебе нужен спутник… — Она путалась в словах, как заведённая повторяя некоторые по паре раз. Дура.  — Заткнись! — Итэр метался как зверь по клетке, делая по два-три шага в сторону и возвращаясь назад. — Я живу уже столько, сколько ты не проживёшь никогда, я видел таких монстров, что местные фэллы — кролики по сравнению с ними, а уж твои переживания и чувства — вообще ничто в этой вселенной! Немедленно возвращайся в поселение, если не хочешь, чтобы я силой тебя туда отправил, а, поверь, ты этого не хочешь. На взводе, напряжённый и восприимчивый к любым разражителям, он замер над девушкой, которая испуганно-неверяще смотрела на него круглыми глазами, моргала испуганно. Даже сквозь очки это было видно, с такого близкого расстояния.  — Но я ведь хотела помочь… — снова пролепетала она, повторяя эту фразу как будто она была её оправданием и спасением от чужого гнева. У Итэра снесло последние предохранители. Резко вскинув руку, он хлестнул девушку наотмашь по лицу. Перчатка смягчила удар, но голова Алли всё равно дёрнулась, откинувшись в сторону. Она мгновенно потянулась прикрыть повреждённое место руками, а Итэр отшатнулся назад, чувствуя, как весь гнев медленно начинает отступать. Чёрт, он не хотел, правда не хотел доводить до этого. Но она его выбесила, невозможная непонятливая девчонка.  — Шагай домой, — он махнул рукой в сторону, где, по его памяти, должно было находится поселение. — Живо. И чтобы больше я тебя не видел, поняла? — его голос звучал глухо. Повернувшись снова к нему, девушка, всё ещё придерживая начавшую краснеть левую часть лица и глотая слёзы, обречённо-горько и с невыразимым ядом, прямо как тот, который был в отравленном воздухе, проговорила:  — Я думала, ты великий герой, который спасёт мой мир, но ты лишь такой же бессердечный монстр, а не человек! Быстро вскочив, Алли бегом устремилась как можно дальше отсюда. Итэр задумчиво смотрел ей вслед. Да, наверное он бессердечен. Если бы у него было сердце, оно давно бы разорвалось на миллионы частиц от всех тех смертей, что ему довелось видеть. От всех тех судеб, в изломе которых он был повинен. Но тут перед любым человеком становится выбор: либо переживай любую потерю как свою, утратив необходимое в любом бою хладнокровие, либо приглуши эмоции и иди до самого конца, несмотря ни на какие жертвы. Итэр выбрал второе, и до сих пор верит, что выбрал правильно. Отказ от эмоций — тёмная дорожка ради высшей цели. Да, наверное он монстр. Он умеет убивать, он убивал, но он не гордится этими жертвами. Итэр принял кровожадное чудовище внутри себя, переплёлся с ним так прочно, что порой сам не мог разобрать, где его собственное желание, а где — его «тёмного попутчика». Да и были ли они теперь разным вовсе? И да, он не герой. Больше нет. Возможно, когда-то давно он им и был, но это была его юность, наивная и простодушная, мыслящая категориями «добро-зло», «белое-чёрное», «правильно-неправильно». Теперь прошло слишком много времени с тех пор, это уже не вернуть. Мораль сгинула в той же могиле, в которой и хоть какие-то чувства, кроме гнева, отчаяния и постоянной, невозможной, морозящей внутренние органы печали. И, возможно, ещё капли сарказма, чтобы жизнь казалась хоть сколько-нибудь выносимой. Он очень изменился. Итэр стал сильнее, стал опытнее и опаснее. Жёстче, отчаяннее. Более одиноким и холодным, в конце концов. За его плечами озёра крови, как чужой, так и его собственной. У него нет дома, нет сердца, нет надежды на счастье, на свой свет в конце туннеля. Всё, что есть у Итэра — вечного Путешественника — это его призрачная миссия, идея фикс, с каждым годом всё менее реалистичная. Найти сестру. Хах… Зачем? Что он будет тогда делать? Помирится? Как можно «помириться» с человеком, который убил тысячи, возможно и миллионы людей? Тогда он будет драться?.. Он не знает. Не важно. Не думай, не думай, не думай… Не сейчас. Потом, когда это настанет, тогда и будет время решать, но не сейчас. Если начать думать об этом сейчас, то… Его миссия — единственная причина, по которой Итэр ещё живёт. Стоит остановиться, задуматься, прекратить движение — он сломается под этом грузом, что тащит за собой на протяжении всех этих лет. Не думай, не думай… Он развернулся, продолжая свой путь к эпицентру Взрыва, глядя себе куда-то под ноги, невзирая на все предостережения о монстрах.  — Не думай, не надо, не смей, — мантрой-заклинанием бормотал охрипшим голосом себе под нос, подстраивая слова под размеренный чёткий шаг, гипнотизируя сам себя. …Алли утирала слёзы, бежала, тихонько всхлипывая. Наконец она не выдержала, обернулась. Но увидела лишь маленькую, еле различимую фигурку Путешественника в отдалении. Ещё секунда — и он пропадёт за очередным барханом. Она ждала, верила и надеялась, но… Он так и не обернулся на неё. … Итэр сделал привал на перекус. Как бы он ни хотел, его тело не железное, и оно требует остановок для отдыха и подкрепления. Кончиком кинжала он легко подцепил край упаковки, надрывая его, чтобы можно было вынуть содержимое. Гадкий кислый запах Пустоши на секунду прервался приятным ароматом хлеба с мясом и цветка-сахарка вперемешку с закатником. То, как быстро люди восстановили флору, свои сады и огороды, несомненно радовало. Кажется, часть семян доставляли из наиболее хорошо сохранившихся уголков Мондштадта. Итэр принялся за свой обед-ужин, ведь время можно было определить лишь примерно. Вот часы ему не дали, да, это печально. Хотя, может у поселенцев их и не было, он не знал, не спрашивал. На всякий случай он перебинтовал пораненную ногу, обмотав её заранее подготовленным на как раз такой «всякий случай» бинтом. Что-то ему подсказывало, что злобный неприятный песок и мелкая въедливая пыль никак не помогут в излечении. Рука же была в относительном порядке — всего лишь крупный синяк, это терпимо. Левой Итэр дрался и управлял мечом почти так же хорошо. Да и заживало на нём всё довольно быстро. Долго задерживаться Путешественник не стал — любое промедление могло стоить немыслимую цену. Наскоро закопав мусор, в том числе пустую упаковку от еды, чтобы бессмысленно не таскать это всё с собой, он отправился дальше. Дорога представлялась ещё приличная. …А ветер здесь, на Пустошах, никогда не отличался добротой по отношению к человеку, совершенно беспристрастный лишь с первого взгляда. Негромко шурша песком, он постепенно начал разносить неустойчивый и непривычный манящий запах по всем уголкам Пустошей. Кровь фэлла, смешанная с людской едой, и раненый человек… Как магнит для ищущих. … Заслышав вой где-то сзади, Итэр не хотел как-то серьёзно паниковать, но инстинкты сделали всё за него. Подсознание настоятельно развернуло его посмотреть — вдруг это неуёмная Алли не одумалась, и ей снова надо помогать? Или ещё какой незнакомец попал в опасность. На Пустошах не бывает лишней внимательности. Но источника воя он не заметил. Вроде, это были мутировавшие собаки, если судить по звуку, — чем-то он походил на голоса огромных волков из одного мира, где бывал Итэр. Но те иногда бывали ростом под два с половиной метра, и хоть здесь собаки остались почти обычными собаками, различия невелики. Весь напружинившись и достав клинок их ножен, Путешественник продолжил идти, озираясь по сторонам. Может, животных просто привлёк запах заваленного им фэлла? Вероятно, они питаются падалью, на Пустошах это было бы логичным источником питания для голодающих хищников. Вот только одного Итэр не учёл. Сам он был местами перемазан в крови убитого им монстра. Железистый запах для него был почти неощутим, ведь оттенялся вонью отправленного воздуха, но для животных он — приятное живое дополнение к уже готовому перекусу. Вой повторился, и уже намного, намного ближе. На этот раз Путешественник понял, что это по его душу. Обернувшись опять, он наконец увидел, как по плавному гребню бархана справа от него двигались всё приближающиеся невысокие фигуры. Впереди явно более крупный альфадог, весь чёрный, будто прямиком из преисподней, а за ним пёстрых спин ещё раз, две, три… Четыре пса своры. Всего пять, если считать вожака. Это плохо. Очень плохо. По его скромным подсчётам, шансы Итэра были малы настолько, что их можно было отнести к статистической погрешности. А собаки всё приближались. Их крупные, приспособленные к местным условиям лапы совсем не проваливались в песок, оставляя за собой лишь неглубокую ровную дорожку из больших когтистых следов, которую быстро заносила пыль. Гладкую шерсть ветер не трепал, а обтекал, не тормозя ни на миллисекунду. Мускулистое телосложение заставляло усомниться в том, что хищники в этих местах голодали. Итэр никогда за всю свою жизнь не был трусом, ему не были свойственны обречённость перед ликом судьбы или излишний фатализм, да и не то чтобы он боялся своей смерти. Но глядя сейчас прямо ей в глаза, неумолимо и стремительно приближающейся, он нервно сглотнул, отточенным до механизма движением выхватывая оружие из ножен. Уж он-то не постесняеися подороже продать свои последние минуты, если на то пошло. А пять мутировавших собак, которые работают вместе и подчиняются альфе, — это почти верная смерть. Он не обманывал себя. Но был шанс, хоть и призрачный, он всё ещё оставался. Стая промчалась, спустилась с гребня бархана, подрезая и обгоняя Путешественника, пытаясь взять в кольцо. Неплохая попытка. В крови снова вспыхнул адреналин, разгоняя сердце и мысли до предела, замедляя мир вокруг. Очевидно, что главное — сразить альфу, тогда уже и все остальные твари сбегут, поджав хвосты, без своего вождя. Но с той же безрассудной преданность они будут и оберегать своего вожака. Тогда, может быть, легче сначала будет разделаться с менее сильными особями, чтобы потом уже более сосредоточенно и обстоятельно разобраться с главным? Краем глаза Итэр засёк резкое движение в свою сторону от одной из собак. Нет времени думать. Нужно делать. Рефлекторно вскинув руку в защитном жесте, он напоролся на тупые, но сильные когти бестии, которые без проблем продырявили рукав и чиркнули по коже, к счастью не причинив большого вреда. Пёс потерял равновесие и отлетел назад, но его рывок стал сигналом для остальных — началось сражение. Итэр увернулся, подставил где-то клинок, ощущая и слыша душераздирающий скрежет когтей и зубов о металл, топнул ногой, сгоняя прицепившуюся к сапогу псину, инстинктивно дёрнулся в сторону от удара, который тем не менее попал по боку, хоть и прошёлся по касательной, а не вспорол плоть прямиком до рёбер. Горячка драки сжала его со всех сторон, времени буквально не хватало на то, чтобы уворачиваться ото всех ударов и ещё наносить врагам какие-то ранения, да и вымотается тут быстрее Итэр, чем целая свора собак. Может, ему снова повезёт найти слабое место альфы, как повезло с фэллом? Не без труда выловив в месиве пёстрой шерсти угольно-чёрную, он постарался приглядеться. Так, морда слишком подвижная, лапы чуть ли не прочнее камня, мускулы чересчур упругие, шерсть слишком короткая… Возможно, уши? По глазам не попасть, скорость великовата. Решившись от безысходности, Итэр откатился в сторону от очередного укуса, поднырнул под вытянутой лапой, приблизился наконец к альфе… И вдруг замер, чувствуя прошившую всё тело резкую боль. От неё побелело в глазах, а из рук чуть не выпало оружие. Управление стихиями у альфадогов? Этот, очевидно, ударил его Электро. А он о такой возможности вообще забыл. Непростительная ошибка. Смертельная. Отмирая, Итэр понял, что этот бой уже заранее был обречён. Острая жгучая боль в икре не дала ему закончить эти мысли. Итэр наугад резанул пространство позади своей ноги клинком, не особо надеясь попасть, это была скорее рефлекторная реакция на столь сильный раздражитель. Но, к своему удивлению, он попал по одной из собак, которая секунду назад укусила его своими острейшими зубами. По точёной рыжей пятнистой морде хлынула кровь, заливая глаза, и псина, жалобно скуля и громко воя, отшатнулась в сторону, врезаясь в своего товарища и сбивая того с ног. Итэр почувствовал мрачное удовлетворение. Он не бессилен. У него всё ещё есть оружие в руках, и он им точно воспользуется. Перед глазами смазанной кашей проносились выдираемые клочья шерсти, сильные лапы, полные ненависти и голода глаза, и постоянно всё было в крови, Итэр уже даже не разбирался, в чьей именно: его или псов. Неважно. Мышцы изредка сковывала Электро-энергия, но без должного контроля со стороны собаки та лишь на доли секунды выкидывала Итэра из строя, ослепляя немыслимой по силе секундной болью, после чего он только больше зверел, рычал яростно, задыхаясь, и рвался в бой с бессердечием берсерка. Всё чаще в поле зрения становилось темно, он всем собой, а уже не зрением, чувствовал, что пропускает удары, укусы и тычки; что промахивается, лишь ласково поглаживая гладкие шкуры, которым пусть и добавил новых шрамов, но недостаточно. Вокруг кружили ещё три собаки. Альфа всё больше полагался на магию, чем на физическую силу. Итэр начинал ощущать то, насколько нестерпимо болели раны, рассечённые чуть ли не до костей и плоти. Сознание держалось на грани болевого шока, а глаза уже до почти полной слепоты заливала кровь, но он всё не останавливался, лишь постепенно и неотвратимо замедлялся. Вот тут удар не успевает парировать, просто потому что он его не видел, не мог видеть за колышашейся красной пеленой; вот он тормозит, делая очередной свистящий вдох, задерживаясь на лишнее мгновение, которое тут же использует одна из собак для очередной царапины, раздирая спину жертвы совсем в прах… Вот он уже оседает на одно колено, неловко завалившись вбок, потому что захлёбывается неудачным глотком воздуха, потому что с каждой новой каплей крови из него вытекают силы. Под его последним отчаянным ударом вслепую гибнет серый пёс, но двое, оставшиеся на лапах, в том числе альфа, победно воют высоко в серое небо. Их вой отзывается в больной, еле соображающей голове колючим ломаным и отражающимся сотни раз эхом, которое хочется заглушить и прекратить, но Итэр не может. Песок и пыль ожесточённо вгрызаются в его раны не хуже псов, щиплют и мелкими острыми гранями разрывают их изнутри, как тёртое и битое стекло, а разум совсем опрокидывается набок следом за головой — Итэр упал на землю. Вдруг это всё кажется таким правильным. Он виноват в том, что творится сейчас в этом мире. Правильным будет умереть тут, от результата дел своих рук и рук сестры. Умерли все, кого он мог бы назвать здесь своими друзьями, умерли совершенно ни за что, просто по чужой безумной прихоти, но теперь настала и его очередь отдать свою жизнь пескам безжалостной Пустоши. Это будет заслуженно и справедливо — он бы хотел защищать этот мир, как это делали они на протяжении всей своей жизни. Возможно, он даже смог кому-то помочь, хотя бы той же Алли. Грубо наставить на путь истинный — силой и жёсткостью слов и приказов. Только так. По-другому он уже давно не умеет. Только бы с ней всё было в порядке. Просто не может быть, что он спас её зря. Она должна прожить свою долгую жизнь. А вот его, очевидно, подошла к концу. Итэр улыбнулся своим мыслям, совершенно не чувствуя уже боли в истерзанных, кровоточащих, как и всё его тело, губах. …Яркую вспышку света перед закрывающимися веками он принял за переход в долгожданное посмертие. …