Забытое

— Прекратите. Вы привлекаете слишком много внимания. Бард, громко хохоча от очередной глупой шутки капитана кавалерии, совершенно не обратил внимания на Дилюка. Кэйа же вел себя более сдержанно: не голосил на всё помещение, не катался лицом по барной стойке. И то-ли от того, что был не так пьян, то-ли от того, что от брата могло прилететь не столько больно, сколько неприятно. Выгонять Венти было бессмысленно; рано или поздно он всё равно окажется тут, но уже не только напоминающий слайма по уровню мышления, но и обиженный. Нет, не подумайте, нашему «Полуночному герою» совершенно нет дела до того, обижен ли этот алкоголик или нет, но вот если он пожалуется Люмин, то придётся вновь мириться с этими совершенно непонятными ощущениями. Умилительно «суровый» взгляд девушки если и заставлял притихнуть, то только хиличурлов где-то в окрестностях Буревестника. Они, наверное, даже уже страшилку на своём хиличурловском придумали. Люмин появлялась там часто, что порой появлялось ощущение, что ещё чуть-чуть — и популяция этих монстров начнёт сокращаться, но сочувствие мог испытать только маленький ребёнок. Дилюк ни в коем случае не недооценивал силу девушки, просто этот взгляд был слишком… Несерьёзным по его мнению. От него лишь лёгкими волнами разливалось тепло в груди, заставляло всё внутри тихо дрожать. Ощущения были удивительными, непонятными, но почему-то приятными. По какой-то неизвестной Дилюку причине становилось спокойно, и в эти секунды пробуждалось давно забытое чувство внутреннего покоя. Умиротворения, абсолютной тишины в мыслях. Порой он уходил настолько глубоко в размышления, что Люмин, не замечая никакой реакции на себя, отчаянно пыталась дозваться до мужчины. Впрочем, он всё равно начинал слышать происходящее вокруг только тогда, когда ему самому этого захочется. А захотеться ему могло только в двух случаях: если девушке становилось слишком неловко, и если началось что-то совсем непозволительное. Кэйя, возможно, догадывался о причинах столь глубокой задумчивости, но спрашивать совсем не хотелось. Да и не было нужно. Хотя, скорее, было просто глупо, ведь брат начнёт делиться с ним своими мыслями только тогда, когда рыбы научатся петь. Интересно, как бы звучала опера в исполнении рыбы? Щёк нежно коснулся лёгкий ветер, скользнувший в помещение благодаря распахнутой двери. Похоже, его тяжелые будни неожиданно решила скрасить гостья из неизвестных земель. Дилюку не были нужны глаза, чтобы понять, она это или нет. Ему не были нужны уши, чтобы узнать её голос. Ему не был нужен нос, чтобы ощутить знакомый и одновременно чуждый аромат свободы. От Люмин исходило что-то странное ярко ощутимыми лучами, и их невозможно спутать с чем-то. Оно было особенным. Казалось, что это «что-то» зеркалило от всех поверхностей, пронзало посетителей и его самого десятками, а то и сотнями раз, и знаете, он не был против. Это было приятно. Люмин одновременно была самым свободным и самым заточённым человеком тут. На безупречной коже виднелись ссадины, синяки, порезы, и каждый раз, когда они попадались ему на глаза, у него возникало много вопросов к внешнему виду путешественницы. Но она лишь каждый раз отмахивалась немногословными фразами, а малышка Паймон звонко поддакивала ей. Люмин всегда была довольно молчаливым человеком: он ещё ни разу не видел, чтобы она болтала с кем-то так, «из за скуки». Всё всегда было чётко, по делу, без лишнего, и мужчина это очень ценил и определённо любил. Правда, от этого её внутренняя тревога была заметна ещё сильнее. Люмин относительно молчалива, и пусть вас не обманывает мягкий женский взгляд. Там, внутри, был страх. Страх за брата. И Дилюк это понимал. А ещё он понимал, что как только она найдёт то, что ищет, то не станет долго задерживаться. Не хотелось её отпускать. Она стала слишком родным человеком для него. Что будет после того, как она уйдёт? Какое будущее у них всех? Какое будущее ждёт Люмин там, за пределами этого мира? будет ли всё с ней хорошо? — Ты в порядке? — Кэйя, как и всегда, не вовремя. Он всегда отвлекал Дилюка в самый неподходящий момент, и было непонятно, то-ли это того, что капитан кавалерии знал, когда это нужно, то-ли из-за того, что так складывались обстоятельства. Но это всё равно никого не волновало; Дилюк лишь отмахнется сухим «да». И этого ответа Кэйе хватало. Брата он знал более чем неплохо, и за долгие годы научился понимать, когда Дилюк настроен на диалог, а когда — нет. Это было в пользу обоим, ведь никто не выпытывал ответы и никто не тратил свои нервы на то, чтобы каждый раз отвечать одно и то же. И как бы смешно это не прозвучало бы, но даже простого вопроса Дилюку хватало, чтобы почувствовать себя нужным. Хотя благодаря Люмин он не так уж и часто страдал от чувства тоски и потерянности в собственных мыслях, эмоциях, чувствах. Разговоры с путешественницей были короткие, да и болтала то в основном Паймон. А Люмин молчаливо слушала с удивительным терпением к этому странному созданию. Возможно дело было в том, что девушка сама по себе не особо общительный человек, а возможно в том, что её мысли забиты более серьёзными вещами, чем простая болтовня. Паймон хоть и была надоедливой, но Дилюк безмерно благодарен судьбе за то, что она свела Люмин и её. Без этой «летающей консервы» путешественнице точно тяжело бы давались коммуникационные задачи. Хотя… Хотя наверное, она бы просто молча соглашалась с тем что ей поручают. Однажды Сара из «Хорошего Охотника» решила поделиться своими наблюдениями с ним. «Мастер Дилюк, Вы когда нибудь замечали то, что путешественница порой бывает совсем странной и… Жутковатой? Вместо того, чтобы ходить по лестницам, она ползает по стенам… Как она вообще держится на них настолько устойчиво и двигается так быстро?» Дилюк молчал. Он и сам задавался похожими вопросами, но предпочитал тут же задумываться о чем-то другом, более важном. Меньше знаешь — лучше спишь. И замечая всё эти особенности, Дилюк не совсем понимает, что ему делать с этой охапкой странных чувств и эмоций. Люмин, похоже, это забавляет. И ведь она всё видит, всё понимает, но молчит. И возможно даже догадывается о том, что к ней испытывает всеми любимый «Полуночный герой». Уж слишком понимающий у неё взгляд. Взгляд, который ты точно никогда не забудешь. Дилюк по крайней мере точно не забудет. Люмин была умной, сильной, понимающей, самоотверженной, одним словом — героичной. Все видели в ней героя. Все точно чувствовали, что она особенная, что она «главный персонаж» всей этой странной и запутанной истории. Она не имеет глаза бога, но может управлять силой элементов, никто не знает ни её родины, ни её возраста. Выглядела девушка молодой, но по способностям могла превзойти даже ветеранов. Не каждому дано за столь короткий промежуток времени стать всемирно известным, не каждому дано стать почётным рыцарем чуть ли не сразу после своего появления в Мондштаде. По слухам она даже боролась в водным монстром и защищала Ли Юэ! Звучит безумно, правда? Но Дилюк верит, что это действительно могло произойти. Люмин была особенным человеком, и то, что ему лично пришлось увидеть, наводит на мысли о том, что эта девушка способна на всё. Однако за любой всегда скрывается что-то хрупкое и чувствительное. А если и не скрывается, то точно послужило причиной того, каким человек является сейчас. Интересно, что Люмин пережила до того, как встретиться со всеми ними? Что сделало её такой, какой все её видят? И как появилась Паймон? Кто нибудь вообще хоть что нибудь про неё знает, кроме того, что она Паймон и летающее белое существо? Взгляд упал на знакомую женскую фигуру. Люмин всегда передвигалась довольно быстро, и как говорил Венти, в некоторой нервной манере. Разговор с припадшим ко столу пьяницей не был особо долгим. Путешественница ушла так же быстро, как и вошла, и появилась тихая обида из-за того, что она с пьяницей поговорила, а с ними — нет. Весьма неприятно. Но сейчас не до раздумий подобного рода. Нужно закончить все дела. Их слишком много. Из душного и пропахшего перегаром бара Дилюк вышел с облегчением. Не верилось, что это всё наконец-то закончилось и он может со свободной головой пройтись по городу. Но пейзажи слишком приелись, и от того удовольствия почти не было. Все так привычно, одинаково, спокойно. Тихо. но и в тишине были минусы: когда внимание ничем не отвлечено, слишком много мыслей вновь начинают мучить. Дилюк устал, но спать совсем не хотелось! Хотелось думать. Много, очень много! И обдумывать. Во первых, стоит ли дополнять меню «Доли Ангелов» чем нибудь нестандартным для Мондштада, и во вторых, есть ли смысл приглашать Люмин как нибудь погулять с ним. Поговорить хотелось, но мужчина ожидал, что разговор в итоге пойдёт не с Люмин, а с Паймон. А социальный контакт был нужен в первую очередь путешественнице. Её странности наверняка от того, что она мало времени проводит в беседе, занимаясь в основном разного рода поручениями. Принеси то, принеси это, сделай то, поговори с этим… И ведь разговоры в основном являлись скучными монологами. Если бы у Люмин было что-то, что позволяло бы пропускать всю болтовню, то она бы точно всем этим пользовалась каждый день. Да и Дилюк, честно говоря, с удовольствием бы приобрёл приспособление, способное на такие действия. Да и каждый житель города точно бы хотел себе такую. К счастью, с жителями Мондштада порой можно было поговорить с настоящим интересом, и в некоторые дни это действительно разбавляло работу Дилюка. Но чаще всего её разбавляла Люмин. Ей определённо нравилось наблюдать за тем, как Дилюк задумчиво смотрит в пустоту. Она знала. Всё. Абсолютно всё. И ей было приятно то, что забытое ещё очень давно пробуждалось вновь, когда она была рядом. Но от этого становилось и грустно. Это был тяжёлый груз ответственности. Дилюк видел в ней особенную, видел в ней друга, и возможно даже кого-то больше. И он наверняка что-то от неё ожидал. Но по его взгляду трудно было понять, что ему нужно, но Люмин точно знала одно: ему нужен покой. Ему нужен кто-то, кто подарил бы ему не только это, но и пробудил бы давно забытое, брошенное в самых дальних закоулках сознания. И она готова стать тем, кто сделает это. Ему тяжело. Ему очень тяжело. — Привет! Дилюк с некоторым удивлением взглянул на Люмин, увидеть которую, а уж тем более услышать, он точно не ожидал. Она нежно улыбалась, вновь наполняя тревожное пространство внутри мужчины этим непонятным, светлым чувством. — Давай погуляемся? Мужчина какое-то время молчал. А затем и сам улыбнулся. Впервые за долгое время. –… Давай.