История Джу Виоле Грейс: начало отчаяния

— Арлен, бери Виоле и беги! — голос любимого мужа в этот момент казался пугающим, таким же холодным, как сталь меча, от которого тот с трудом уворачивался. Куда не посмотри царил хаос и беспорядок. Их нынешний дом был почти полностью разрушен, сами они чудом спаслись от неожиданного нападения, если бы не чутьё её возлюбленного они бы уже оба были мертвы. Даже сражаясь с большой толпой людей не на жизнь, а на смерть, тот всё равно помогал ей. Он всегда был таким…всегда помогал, тем кто нуждается и даже тем, кто не нуждается. Наверное, именно эту черту его характера Арлен и любила больше всего. Небывалая решимость спасти всех, даже если те не просили. У него никогда не было отговорок, что он не умеет или не сможет, Ви всегда вступал в бой, даже если заранее знал, что этот бой проигрышный. Кое как увернувшись от стрел, что стреляли прямо в неё, Грейс поспешила внутрь здания. Где-то там сейчас один в колыбельке лежал их сын Виоле и даже если её муж поставил на его комнату защитной слой шинсу, она очень сильно переживала. Боялась чего-то…словно если она не поторопиться случится что-то ужасное. Девушка чувствовала себя прямо сейчас такой слабой. Её ноги могли подогнуться в любой момент, будто бы они были из ваты, а само тело невольно дрожало после нескольких минут бега. Прошло всего несколько месяцев с тех пор, как она родила Виоле, а её тело до сих пор так и не восстановилось, что говорило о том, какая она всё-таки была слабой. Она не умела хорошо управлять шинсу, как её возлюбленный или же махать любым другим оружием, вместо этого она предпочитала оставаться в тени, помогая всем с ранами или серьёзными повреждениями. У неё был редкий дар целителя, благодаря которому она могла исцелить любую рану, даже самую серьёзную. Главное, чтобы сердце и голова были на месте. Но и от физических упражнений та не могла отказаться из-за того, что боялась стать абузой для команды. Она была лишь поддержкой. Не останавливаясь ни на секунду, даже чтобы восстановить дыхание, Арлен бежала со всех сил, спотыкаясь, падая и снова поднимаясь. Лишь бы только успеть. Такими темпами она и добралась до входа в комнату сына, что был завален многочисленными обломками их разрушенного некогда дома. А ведь этот небольшой дом ей так нравился. Здесь не было многочисленных домов, люди сюда вообще редко ходили, поэтому здесь всегда царила уютная тишина и спокойствие. Девушке всегда нравилась тишина, она была убаюкивающей. Если прислушаться можно было услышать своеобразные звуки птиц, что чем-то напоминали собой колыбельную. Колыбельную, что когда-то любили петь и её мать. Наверное, с её стороны это было эгоистично, но она хотела, чтобы её сын — Виоле, рос в безопасности, чтобы он не повторял их ошибку. Чтобы он никогда не взбирался на башню. Неужели она так много просит? Она ведь просто хотела быть счастливой вместе со своей семьёй…судьба и впрямь жестока. — Виоле?! Сынок, ты меня слышишь?! Не волнуйся, твоя мама уже тут! — её голос дрожал, она была слишком испугана. А если с Виоле что-то случиться?! Она никогда себе этого не простит… Сейчас она была слишком слаба, настолько, что не могла даже малейшую кроху шинсу использовать. У неё всегда хромал контроль над шинсу, но Грейс было на кого положиться, рядом с ней были её верные друзья, а что же сейчас?! Это самое доверие было беспощадно разрушено и мало того обернулось ей большим несчастьем. Руки, окрашенные своей же кровью, нещадно болели, но она всё равно продолжала упорно разгребать эти самые обломки, пытаясь очистить себе путь в комнату сына. То ли из-за внезапной перезагрузки на свой организм, то ли из-за долгого бега, перед глазами всё двоилось и кружилось, а голова стала с двойной силой болеть. Это был её предел. Но как она могла оставить там Виоле?! Ради него она была способна на многое, также, как и для своего мужа. И она прекрасно знала, что это было взаимно. В комнате, как бы Арлен не прислушивалась, ничего не было слышно. И это пугало ещё сильнее, чем привычные детские крики. — Виоле! — наконец-то спустя время, сделав небольшую дыру в проходе, девушка смогла добраться до комнаты. Её не волновало своё состояние или как та выглядела, хотя была уверена в том, что её внешний вид был в плачевном состояние. Детская комната была наполовину разгромлена в пух и прах, а в стене красовалось большое отверстие, напоминавшее собой чёрную дыру с выходом наружу, от которого невольно веяло холодом. Вся мебель была сломана, разбросанная по полу, она только мешалась Грейс попыткам отыскать своё чадо. Отыскав в руинах сломанной мебели, перевернувшуюся на бок колыбельную, девушка с волнением и беспокойством в сердце поспешила в ту сторону. — Виоле….сынок, где же ты? Прошу тебя….не пугай меня так… — маленького свёртка с ребёнком нигде не было видно, как бы та старательно его не искала. Не в поломанной кроватки, не рядом…его здесь нет! И от этого казалось её сердце ушло в пятки, её охватил страх. Глаза разбегались по сторонам, а дрожь в руках стала лишь сильнее. Нет…нет…нет… Виоле!.. — Ты и впрямь выглядишь сейчас жалкой, Арлен. — от знакомого голоса позади себя, Грейс невольно вздрогнула. Этот голос…она его узнает из тысячи похожих… Глаза медового оттенка медленно направили свой взор позади себя на мужской силуэт фигуры, что скрывался в тени, облокотившись на цельную стену дома, в своём привычном для всех красном плаще. Золотые пряди волос, как всегда находились в творческом беспорядке, притягивая к себе взор, и такого же цвета глаза, что казалось могли заглянуть прямо в душу. Его взор был, как всегда пронзителен и непреклонен. А горделивая осанка выдавала в себе самого настоящего правителя этого места. — Леон… — невольно с её губ слетело прежнее имя их капитана. Того самого весёлого парня, что собрал их всех вместе, того, кто любил большие приключения, того…кто больше всех из них изменился. В этих самых изменениях виноват лишь один человек…она… Если бы только тогда она не отвернулась от него, если бы повнимательнее присмотрелась бы, может быть могло бы всё изменится. Но было слишком поздно жалеть об этом. Хоть её и грызло чувство вины перед ним. — Не смей меня так называть, отныне моё имя Захард — правитель этой башни! — ледяной голос бывшего капитана, некогда друга, пробирал до глубины души своей холодностью, также, как и глаза, в которых кроме лютой злобы, мрачности и ненависти она видела лишь свою сломленную фигуру. — Ты ни капли не изменилась за это время, только и думаешь, что о себе! — Я… Ей так хотелось закричать на него, что она никогда не думала о себе в первую очередь, она думала лишь о своих близких. Но имеет ли смысл это говорить? Это именно она разрушила его жизнь, именно она тогда думала не о нём в первую очередь… Пальцы сильно сжимались в кулак, своими ногтями впиваясь в нежную кожу Грейс, но она словно этого не ощущала, смотря прямо на Захарда своими глазами оттенка спелого мёда, пока тот медленными шагами стал подходить к ней ближе. — Да…точно, как же я мог забыть, наша Арлен же святая дева, даже сейчас ты эгоистична в своих желаниях быть с этим выродком! — его губы оскалились в лицемерной усмешке, а руки, что всё время были у него на груди только сильнее сжались, крепче сжимая в своих объятьях непонятный кусок ткани. Раньше, видно из-за своего плохого зрения, Арлен не могла заметить, что же такого в руках сжимал Захард, но сейчас, прищурившись Грейс с изумлением поняла, что на его руках сейчас находился ребёнок. Виоле…её с Ви родной сын. Ужас…страх…и небольшая надежда…вот что она сейчас испытывала при взгляде на эту парочку. — В-виоле?! Леон!..Захард! Ч-что ты собираешься делать?! Отпусти его! — на неразборчивый лепет девушки король башни лишь сильнее усмехнулся, протягивая свою руку к лицу малыша. Именно в тот момент, он встретился с такими же родными глазами золотого цвета, что смотрели на него с не скрываемым интересом. — А это отродие знает как себя вести, за всё то время, что ты сюда шла, ни разу не слышал от него лишнего звука. — рука, гладившая по маленькой щеке ребёнка, остановилась на хрупкой шее. Одного сжатие будет достаточно, чтобы этого паршивца больше не было на этом свете. — Совсем не похож на того паршивца… Золотые глаза, вопреки словам своего хозяина опасно блеснули, в них плескалась кровожадность. Хотелось раз и навсегда убить этого мелюзгу. Как на зло, мысли правителя стали подкидывать ему не самые приятные мысли. Если бы…если бы это был только их ребёнок… Сжав невольно руку чуть сильнее, до Арлен дошёл болезненный звук хрипа. Это был её малыш. Что…что же он делает?! Он…он его убьёт?! Нет! Нет!.. — Нет! Прошу, не надо! — слабое, почти на своём пределе тело девушки, двигалось куда медленнее чем рука правителя. Одна секунда и это был конец всему…. Чувствуя, как отчаяние переполняет её, Арлен, обессилено упала на холодный пол, пытаясь отдышаться. В лёгких казалось не было воздуха, перед глазами застилалась мутная завеса, сопровождаясь горькими слезами, а силы её неминуемо покинули. — Если бы ты выбрала бы меня, всего этого бы не случилось бы… Рядом с ней было небрежно брошено маленькое безвольное тельце Виоле. Не смотря на немоготу, девушка всё равно…потянулось руками к своему сыну, лишь бы почувствовать, ощутить тепло. Но…его тело было холодным, дыхание совсем не чувствовалось, на бледной коже шеи сильно выделялась красная полоска, а открытые глаза стали мутными, безжизненными… Нет…нет… Виоле… Я…пожалуйста нет…. Сейчас, обнимая не дышащее тело сына, Арлен по-настоящему ощутила, что означает чувство горя от потери своего ребёнка. Неужели…именно так чувствовала себя её мать, когда она пропала, сбежав из дома?.. Из глаз текли не заканчивающиеся слёзы, а из горло выходили болезненные стоны. Хотелось выть волком, хотелось на секунду умереть, а после убить того из-за которого страдал её малыш. Больше всего она боялось темноты и чувства одиночества, но сейчас она боялась лишь чувства пустоты в своём сердце, что болезненно сжимало её сердце в истерике. Она не смогла…не успела…что она за мать такая?..