мармеладные мишки

до начала первой лекции целых двадцать минут, но, как обычно, никого из третьекурсников института искусств нет, в то время как ответственный староста чхве чанхи уже поднимается на своё любимое место на втором ряду, ближе к окну. но на этот раз парень не плюхается за стол, закидывая на него сумку с учебниками, а удивлённо поглядывает на сидение, где одиноко лежит пачка мармеладных мишек. большие красивые глаза чхве ярко светятся (конечно же, из-за раннего солнца, проглядывающего через незашторенные окна), он с опаской поднимает упаковку сладостей, мало ли что, но под ней оказывается записка, гласящая: «спасибо за труд, старосте чхве чанхи». сердце ударяется о грудную клетку, грозя сломать рёбра, а тихий вопрос заполнил всю комнату: — можно тебя поцеловать? — можно войти? — но джи чанмин, вечно опаздывающий однокурсник чанхи, уже не обращает никакого внимания на бурчание преподавателя и, спотыкаясь и вертя на руке браслет с декоративными элементами в виде мармеладных мишек, проходит мимо чхве, кротко улыбаясь и садясь на парту прямо за старшим. уже тогда чанхи думал о том, насколько мягкие его губы, которые так часто расплываются в солнечной улыбке, насколько искренние его смеющиеся глаза и насколько нежная кожа его такой изящной длинной шеи. но больше он не медлит. — помедленнее, пожалуйста, мы же никуда не торопимся, давай просто аккуратнее донесём, чтобы точно ничего не случилось, — а чанмина смешит чрезмерная добросовестность старшего. когда чанхи запрягли перенести шкафы из одной аудитории в другую, ему ничего не оставалось как с глубоким вздохом сожаления о том, что он стал частью студенческого совета, приняться за работу. но, к счастью для него, и, к несчастью для влюблённого сердца вовремя проходящего мимо чанмина, к чхве подоспела помощь в виде парня из параллели. младший смеётся. а у чанхи от этого что-то непонятное шевелится где-то внутри. чхве поймёт, что же это шевелилось, только к моменту, когда он узнает, кто всё это время подсовывал ему до боли любимый мармелад (чанмин с детским хныканьем выронит рюкзак, рассыпав его содержимое: последние сотни вон, оставшиеся от стипендии после покупки злосчастных сладко-кислых мишек, несколько пачек которых валяются под столом, и одна тетрадь на все предметы). но сейчас чанхи даёт волю чувствам, приевшимся под кожей и застрявшим в уголках сердца. он целует так нежно, боясь спугнуть этот волшебный миг, а чанмин, который не верит в происходящее, так и застывает в изумлении. лишь через пару секунд младший с тихим хихиканьем отодвигается, заглядывая в удивлённые глаза цвета кофе. мгновением позже джи успокаивается, выдыхая: — твои поцелуи со вкусом мармеладных мишек, — и прижимается обратно к сладким губам. чанмин давно решает подарить всего себя чанхи, явно не уверенному в том, что он того заслуживает. как отблагодарить его за его заботу, когда чхве мучает себя до обморочного состояния? как извиниться за то, что уснул на плече парня, который успел подставить его перед тем как староста разбил бы себе лоб? потому что чанмин — это яркий и сочный апельсин, который так и манит забрать его с полки в магазине, это фантики от разных вкусов карамелек, это звонкий и заразительный смех, это полевые цветы, восторгающие взгляд, это поп-панк, играющий из плеера. а чанхи что? он — сплошные синяки под глазами (тяжёлый труд старосты), классические произведения (чанмин обязательно прочитает, перечитает и выучит их, чтобы обсуждать со старшим), мозоли на пальцах (изящных и длинных, а ещё держать в своей руке хочется долго, не отпуская), не закрывающийся из-за тетрадок рюкзак (чанмин любит помогать собирать их), суровый взгляд (необычайно красивых глаз) и, конечно, пустые упаковки от мармелада (джи потратит ещё сколько угодно денег на мишек). ведь чанмин прямо как май, но сам чанхи — апрель. и все знают, что идёт за этим месяцем.