Тайна управляющего клана Камисато

      В поместье Камисато тишина. Непроглядная ночь окутала улицу — самое время для крепкого восстанавливающего силы сна, но не для Томы. Большую часть своих обязанностей управляющий выполняет именно в ночное время суток для того, чтобы к раннему утру, когда господин Камисато приступает к выполнению своей работы, всё было готово в лучшем виде: одежда выстирана и выглажена, обувь начищена, а завтрак подан непосредственно в покои Аято.       Тома как обычно собрал в корзину для грязного белья одежду господина, которую требовалось постирать, и направился в прачечную. Прикрыв за собой дверь и оглядевшись, он вынул из корзины рубашку Аято, и, сглотнув, замер на мгновение, рассматривая ткань в предвкушении. Тома прикрыл глаза и представил своего господина, как тот иногда отмечает его хорошо выполненную работу и треплет по волосам.       Тома часто украдкой наблюдал за комиссаром, когда тот занят работой с бумагами в своём кабинете. Спадающие на лоб пряди серебристых волос, увлеченный работой строгий взгляд фиалкового цвета глаз, фарфоровая кожа, которая словно отдавала перламутром, благородные черты лица, холодная недоступность и величие, в которых можно было различить природную красоту и нежность. Ему нравилось, когда Аято, маня пальцем, подзывал его к себе и отдавал особое личное указание помимо его ежедневных обязанностей.       Мягкая шелковистая ткань коснулась лица. Грудь наполнил сладковатый, напоминающий цветочный аромат, такой же, как от рук господина. По спине пробежала приятная мелкая дрожь. Тома вдохнул ещё и ещё. Вака, вака, вака — лишь он занимал его мысли. Рука скользнула за пояс брюк и привычно обхватила возбужденный член.       Тома готов на всё ради внимания главы клана, он предан и благодарен ему настолько, что не в силах сдержать чувства, которые распирали изнутри, заставляя его тело реагировать подобным образом при мыслях о своем господине. Он уже не первый раз тайно мастурбирует, рисуя в голове Аято.       Тома облокотился рукой о стену и уткнулся в неё лбом, продолжая прижимать к лицу рубашку, вдыхая столь желанный аромат. Его рука быстро двигалась вдоль ствола члена, он представлял, как Аято касается его — ему без разницы, возьмет ли его вака или же позволит овладеть собой, лишь бы чувствовать его запах и тепло прикосновений. Из груди вырвался сдержанный стон. Тома рефлекторно дёрнулся, двинув бёдрами вперёд. Крупные капли упали на нежно-сиреневую ткань, оставив свежие пятна влаги на ней.       Сквозь своё шумное дыхание Тома вдруг услышал, как со стороны коридора скрипнула половица. Он вздрогнул. Взгляд упал на щель, оставшейся приоткрытой двери. В этом крыле ночью кроме Томы никого не бывает, опасаться было нечего, должно быть, послышалось. Тем не менее управляющий решил убедиться и выглянул в пустой коридор.

***

      Ранним утром Тома, как обычно, отнёс завтрак и чистую одежду господину Камисато в кабинет. Тот встретил его загадочной молчаливой улыбкой, пристально наблюдая, как Тома заботливо расставляет посуду и наливает свежезаваренный чай изысканного сорта.       — У вас сегодня хорошее настроение, господин Аято, — отметил Тома и солнечно улыбнулся в ответ.       — Да, случилось кое-что интересное, — не переставая улыбаться, ответил он и поднёс к губам фарфоровую чашку, вдыхая приятный аромат горячего напитка. — Отмени все встречи, назначенные на сегодня.       — Поделитесь новостью? — поинтересовался управляющий, тайком любуясь своим довольно выглядящим господином.       — Это личное, — стараясь сохранить таинственную холодность, коротко ответил Аято и сделал глоток, не сводя лисьего взгляда со своего ничего не подозревающего управляющего, предвкушая осуществление своего замысла.       — Неужели молодой господин влюбился? — Тома рассмеялся и, откланявшись, поспешил покинуть кабинет комиссара, чтобы не мешать его работе.       Оставив заданный ему шутливый вопрос без ответа, Аято, закинув ногу на ногу, проводил взглядом Тому, прикусив нижнюю губу.

***

      Очередной насыщенный работой день подошёл к концу, стемнело. Тома принялся за свои обязанности. Собрав одежду господина в корзину, он направился в прачечную с мыслями о том, что, оставшись в одиночестве, сможет предаться самоудовлетворению, а затем закончить с делами на сегодня. Он взял мундир Аято и поднес его к лицу, уткнувшись носом в ткань, пропитанную ароматом господина.       Аято часто засиживался допоздна за бумагами в своём кабинете, иногда засыпая прямо за столом из-за переутомления. Прошлой ночью он в очередной раз погряз в работе и, услышав знакомые шаги по коридору, из любопытства, чтобы развеяться, решил последовать за Томой, который направлялся в прачечную. Сквозь тонкую щель в двери он увидел, как тот удовлетворяет себя, уткнувшись в его одежду, чем был безмерно приятно удивлен.       Аято и раньше замечал, как Тома смотрит на него — таким взглядом не одаривает мужчина мужчину, а слуга господина. Восхищенный, услужливый, порой смущенный, украдкой наблюдающий из-под спадающих на лоб светлых прядей. Теперь же, зная маленькую тайну управляющего клана Камисато, невозможно было оставить это без внимания. Господин должен быть великодушен со своим слугой. Глаза его засияли, он поспешил удалиться, стараясь оставаться как можно более незамеченным, обдумывая увиденное.       Сегодня же, тщательно подготовившись, Аято направился в прачечную намеренно, ожидая встретить там Тому за стиркой или иным более увлекательным занятием.       — Хах, кажется, я вовремя… — изогнув губы в улыбке протянул глава.       — Ах, нет, это не то, что вы подумали… — Тома резко отдёрнул от себя мундир господина, его щёки пылали, а сердце бешено трепыхалось от неожиданности и стыда.       — Да? Тогда я не буду мешать твоей работе. Продолжай усердно трудиться на благо клана, Тома! — с серьёзным видом произнёс напутственные слова комиссар.       — Х-хорошо! — Тома суетливо поклонился, выражая своё уважение.       — Это ты хотел услышать? — глава повёл бровью, игриво ухмыляясь.       — Ч-что вы имеете в виду, в-вака? — приподняв голову, но, не перестав кланяться, неуверенно переспросил Тома.       — Чего таить, я видел, как прошлой ночью ты занимался самоудовлетворением в прачечной, уткнувшись лицом в мои одежды, — прямо заявил Аято.       В то же мгновение Тома понял, что любые оправдания потеряли смысл, и его застукали дважды, единственное, что он мог сейчас сделать — молча ждать, что его господин предпримет.       — В связи с этим я подготовил для тебя наказание за столь непристойное поведение, недостойное члена уважаемого клана Камисато, — продолжил комиссар.       — Простите меня, вака, впредь я… — Томе показалось, это лучшее, что он мог сейчас сказать, но господин Камисато не позволил ему завершить фразу.       — Для начала закончи со стиркой, — игнорируя извинения, приказал комиссар.       Тома тут же принялся выполнять поручение, пока Аято, властно вскинув подбородок, довольствовался происходящим — ему нравилось то, как Тома беспрекословно подчиняется. В то же время сам Тома был готов принять любое наказание, лишь бы хоть как-то загладить свою вину перед господином. Казалось бы, сейчас он должен испытывать стыд, но, чувствуя на себе пристальный взгляд Аято, осталась лишь странная дрожь по телу и мысли о том, что они с господином посреди ночи наедине в тесной комнате.       — Теперь ступай за мной, — взмахнув широкими рукавами, Аято развернулся и направился в коридор.       Следуя за господином Камисато, Тома молча смотрел в его спину, хотелось протянуть руку вперёд и коснуться его шелковистых волос, провести кончиками пальцев по шее и прижаться всем телом, ощутив чужое тепло. Всё время до этого Аято казался таким неприступным и далеким, но сегодня словно что-то переменилось, это предчувствие не давало покоя, заставляя трепетать нутро, но не от страха наказания, а от странного ощущения, нарастающим жаром разливающегося в груди.       Как только они вошли в покои молодого господина, прикрыв плотно дверь, Аято развернулся лицом к Томе, изгибая губы в широкой улыбке, и с горящими в предвкушении глазами вынул из-за пазухи моток плотной верёвки ярко-красного цвета.       — Вака?       — Слышал когда-нибудь о шибари? — вкрадчиво поинтересовался Аято, неторопливо разматывая верёвку. — Ты ведь из Мондштадта, вряд ли тебе доводилось встречаться с подобным…       — Нет, господин, это слово мне не знакомо, — Тома отрицательно помотал головой.       — Думаю, ты уже догадываешься… — Аято сделал шаг к Томе, несколько раз демонстративно дёрнув верёвку, проверяя её на прочность. — Шибари — это искусство связывания. В Инадзуме обездвиживали взятых в плен врагов, а также использовали эту практику для пыток…       Тома сглотнул, не зная, чего ожидать, но намереваясь принять всё, что уготовил ему господин. Он послушно протянул руки вперед, не смея идти против воли хозяина, с честью принимая своё наказание. Его щёки зарумянились, когда Аято вдруг накрыл своей изящной прохладной ладонью его грубые из-за работы руки, опуская их вниз. Тома удивлённо поднял взгляд, ища объяснение в лице главы.       — Хах, — Аято ухмыльнулся с умилением, ему доставляла удовольствие покорность Томы. — Немного не так, не спеши. Сначала необходимо избавиться от лишней одежды. Разденься, — холодно приказал он.       Аято внимательно наблюдал, как Тома беспрекословно принялся снимать свой мундир. Оставшись в футболке, он ухватился за её нижний край и потянул вверх, приоткрыв прорисованный пресс. Перетягивая на себя внимание, объёмные мышцы красиво перекатились под слегка опалённой загаром кожей.       В жаркую погоду Тому иногда можно было застать приводящим в порядок территорию поместья, отчего кое-где на природно-светлой коже появились едва заметные веснушки и мягкий розоватый румянец на широких плечах. Аято нравилось поглядывать из окна своего кабинета на покрытого крупными каплями пота Тому, занятого тяжелой работой во дворе; его кожа лоснилась в лучах яркого солнца, радуя глаз господина.       Аято и раньше видел его обнаженное тело, но лишь издалека, поэтому сейчас он чувствовал настоящее удовлетворение, наблюдая его на расстоянии вытянутой руки прямо перед собой, готового выполнить любое его пожелание. Приглушенный свет тенями играл на коже, подчёркивая рельеф натренированного тела широкоплечего мужчины. Можно было разглядеть всё вплоть до привлекательно выпирающих вен на его жилистых руках.       — Это тоже не понадобится, — поторопил его Аято, указав взглядом на брюки, ему уже не терпелось приступить, хотя внешне он сохранял весьма холодный вид.       Тома немного смутился, но продолжил делать то, что велит ему господин, он медленно расстегнул ремень и спустил штаны, оставшись лишь в нижнем белье.       — Прекрасно. У тебя очень привлекательное тело, Тома, — Аято приблизился и приподнял его за подбородок, властно оглядывая.       Он закинул верёвку за шею Томы и принялся обвивать ей его тело, мастерски переплетая красными узлами грудь и плечи, медленно блуждая руками по его упругой коже. Аято обошёл Тому сзади и завёл его руки за спину, зафиксировав их в этом положении, лишив подвижности.       — Так ты выглядишь намного сексуальнее, чем в своей привычной одежде… — протяжно прошептал глава ему на ухо, плотно прижавшись к нему со спины, вызвав волну мелкой дрожи, прокатившейся по всему телу, отозвавшейся ноющим чувством внизу живота.       Аято надавил на плечи Томы, опуская его на колени, и встал перед ним, любуясь результатом. Красный узор эстетично перетягивал тело наказуемого. Жадный взгляд Аято остановился на приподнятости в районе паха и влажном пятнышке на ткани белья из-за выделившегося предэякулята.       — Ха… Вижу, тебе тоже нравится подобное… — с этими словами глава приблизился к Томе и, дразня, лёгким касанием огладил его возбуждённый член кончиком носка ноги… — Красный тебе к лицу, Тома…       Всего на мгновение из разреза шёлковой домашней накидки наподобие кимоно выглянула изящная голень и краешек колена господина. Этого было достаточно, чтобы вызвать волну фантазий в голове Томы, внезапно осознавшего, что под одеждой ваки изначально ничего не было. Его откровенно соблазняли и дразнили, изматывая терпение до последней капли. Наигравшись, Аято убрал ногу с паха и, резко развернувшись, вдруг оставив связанного без внимания, прошел вглубь комнаты.       — Вака, куда вы… — позвал его раскрасневшийся управляющий.       — Хочешь увидеть меня? — спросил вдруг Аято и достал из верхнего ящика стола флакон.       — Да, хочу… — не совсем понимая, о чём говорит господин, согласился Тома, ведь ему было без разницы, лишь бы это был вака.       — Я позволю тебе сделать это… — улыбнулся глава. — Смотри на меня.       Аято плавно скользнул ладонью по плечу, приспустив с него ткань, приоткрыв шею и ключицы. Он, нарочно оттягивая момент, соблазнительно провёл пальцами по сияющей словно перламутр коже благородного бледного оттенка, внимательно глядя на Тому, ведь сейчас всё это — для него. Шёлковое одеяние бесшумно упало на пол, обнажив идеально сложенное, изящное тело. Матовая светлая кожа, безупречные пропорции — перед Томой словно возвышалась величественная статуя, выполненная из нежнейшего мрамора.       Господин Камисато ничуть не смущался наготы, напротив, он чувствовал себя уверенно и получал удовольствие, ощущая на себе вожделеющий взгляд Томы, который восхищенно смотрел на него снизу вверх, даже в самом ярком сне не представляя, что когда-либо подобное будет происходить с ним наяву.       — Это особое масло на основе сакуры. Знаешь, для чего оно? — демонстрируя флакон, поинтересовался Аято.       — Нет, господин, — честно ответил Тома, его лицо горело, выдавая родившиеся яркими картинками в его голове догадки.       — Тогда я покажу тебе… — протянул он бархатным голосом. — Это твоё наказание…       Аято опустился на корточки перед Томой, широко разведя ноги в стороны, показывая себя. Гладко выбритые лобок и промежность; красивой формы возбужденный член; и ниже — аккуратная нежно-розовая дырочка. Всё это он так распутно демонстрировал своему управляющему, пока его столь невинная, любящая его всей душой младшая сестра мирно спит в покоях напротив. Аято умел преподносить себя и нравиться людям, это было неотъемлемой чертой его, как главы клана, не важно, деловая ли это встреча, родственные узы, или занятие (наказание) любовью.       Аято медленно вылил масло из флакона на свою грудь — густые капли тут же влажно искрящимися дорожками стекли вниз по его подтянутому животу. Воздух наполнился еле слышным приятным ароматом. Как только прохладная жидкость коснулась кожи, на ней появились мелкие мурашки, заставив небольшие соски затвердеть. Он принялся ласкать себя, распределяя масло по коже, которая отливала блеском в приглушенном свете. Умелые пальцы остановились на сосках, играя с ними. Аято продолжал смотреть на Тому, нарочно раздразнивая его всё сильнее так, что тот был готов кончить лишь от его внешнего вида.       Тома не мог отвести взгляда от рук господина, ему самому хотелось коснуться его тела, но он был связан, ему было дозволено лишь смотреть. Воистину смертельная пытка — лишь наблюдать, как изящные руки выливают ещё масла на промежность, как скользят ниже, растягивая себя пальцами, открывая развратный вид на желанное место.       — Хочешь попробовать меня здесь? — Аято раздвинул двумя пальцами кольцо анального отверстия. — Ты столь сладострастно вчера удовлетворял себя у меня на глазах, а теперь я делаю то же самое прямо перед тобой… Смотри внимательнее…       Опёршись на одну руку и приподняв зад, чтобы наблюдающему было лучше видно, Аято протолкнул один, а затем и второй палец внутрь. Они с легкостью ходили по обильно смазанной маслом коже, с каждым разом проталкиваясь всё глубже. Щёки Аято покрылись нежным румянцем, дыхание стало более частым, а с влажных губ срывались тихие стоны, ласкающие уши. Непристойные хлюпающие звуки доставляющего себе удовольствие господина крышу сносили напрочь, хотелось взять его прямо сейчас, если бы не чёртовы верёвки.       — Твой член хочет, чтобы о нём позаботились? — довольно ухмыляясь, спросил Аято, заметив, как подрагивает ставшая ещё более влажной ткань нижнего белья Томы, под которой пульсировал жаждущий внимания член. — Если ты хорошо попросишь, будешь вознаграждён…       — Вака, пожалуйста… — Тихо выдавил из себя Тома.       — М-мм… Что пожалуйста? Я не понимаю, — будто бы издеваясь, продолжал игру господин.       — Вака, примите меня! — выкрикнул Тома, решившись поддаться соблазну, сейчас он был готов умолять господина коснуться его.       — Повтори, — продолжая ласкать себя всё сильнее, приказал он.       — Я хочу, чтобы вака принял в себя мой член! — слова с надрывом сорвались с губ связанного красными верёвками, наконец вызвав удовлетворение у комиссара.       — Хо-о… Раз уж ты так этого хочешь, я не могу отказать своему дорогому управляющему… — глава расплылся в хищной улыбке и вынул из себя пальцы, между которыми натянулась ниточка смазки и тут же растворилась в воздухе.       Развязность Аято возбуждала и вместе с этим заставляла сгорать от стыда. Ещё больше вгоняло в краску то, что он принуждал говорить подобные вещи вслух, заставляя раскрыть свои истинные желания.       Аято встал на четвереньки и, медленно переступая, приблизился к Томе, он поддел пальцами его нижнее бельё за пояс и потянул вниз, высвободив пышущий жаром член с влажной в смазке головкой и набухшим от возбуждения стволом с переплетением венок на нём. Аято специально не касался его, продолжая изводить его терпение.       — Ты так напряжен… — протянул глава и легонько щёлкнул пальцем по налитому кровью подрагивающему органу так, что он упруго качнулся. — Выглядит возбуждающе… — прошептал он и пустил тонкую тягучую струйку слюны на головку, которая стекла вниз, оставив блестящий от влаги след.       Одной рукой Аято облокотился на плечо Томы и, разведя ноги, залез сверху, прижавшись грудью к его лицу. Наконец-то получив доступ к телу господина, Тома принялся покрывать поцелуями его ключицы, плечи и всё, куда он мог дотянуться, стараясь не пропустить ни миллиметра нежной кожи господина. Он высунул язык и жадно прошёлся им по соску, влажно оплетая его круговыми движениями. Наслаждаясь ласками, Аято медленно опустил бёдра ниже, придерживая член блондина одной рукой, направляя его. Почувствовав горячее мягкое прикосновение, Тома облегчённо простонал, вжавшись лбом в плечо перед собой, вдыхая аромат его тела.       Выгнувшись в пояснице, Аято медленно раскачивался бёдрами, скользя промежностью по члену Томы, стимулируя его, заставляя сбиваться дыхание мужчины под собой. Невыносимо бездействовать, глядя, как обнаженный господин соблазнительно двигается, сидя на нём, извиваясь всем телом. Тома попытался ослабить верёвки, но они не хотели поддаваться.       Продолжая сладострастную пытку, желая скорее попробовать член под собой, Аято приставил головку к анальному отверстию и надавил, плавно принимая его всё глубже в себя, пока он не оказался полностью внутри. Его тело покрылось мурашками из-за словно выворачивающей наизнанку приятной заполненности.       Жар пронзил тела обоих, когда он принялся волной двигать бёдрами, поднимаясь и опускаясь, сжимая член собой всё сильнее. Аято приблизился к губам Томы и бесцеремонно протолкнул язык в его рот, хлюпая, мокро двигая им и посасывая в такт с движениями их тел. С силой впившись ногтями в широкие плечи, он трахал себя его членом, не сдерживая стоны удовольствия, наплевав на прислугу.       Разум отключился, мысли словно увязли в густом тумане, Томе хотелось начать двигаться, но в этой позе со связанными за спиной руками практически невозможно было пошевелиться. Он дёрнул руками в последний раз, наконец сумев ослабить узлы на запястьях. Почувствовав свободу, Тома схватил Аято за зад и с силой стал насаживать его на свой член помогая себе резкими движениями бёдер навстречу господину.       — Я сделаю вам приятно, вака, — уткнувшись в его плечо, сквозь сбившееся дыхание произнес Тома. — Вы ведь нарочно затянули их так, чтобы я мог высвободиться?       Тома немного приподнял Аято, придерживая под ягодицы, и принялся лихорадочно вдалбливаться в него. Их лица горели, капли пота стекали по влажным содрогающимся телам, звонкие шлепки и стоны наполнили покои господина Камисато. Сменив темп и замедлившись, Тома отпустил Аято, позволив себе войти максимально глубоко. Скользнув ладонями по влажной спине, он обвил руками тяжело дышащего в истоме господина и крепко прижал к себе, посасывая и покусывая его шею, оставив на нежной коже яркие отметины.       Ещё несколько раз плавно двинув бёдрами, дав достаточно времени, чтобы господин перевёл дух, Тома толкнулся резче и сильнее. От слишком глубокого проникновения Аято выгнулся и откинул голову назад, до боли сжав пальцы на плечах Томы, который, желая сделать еще приятнее, обхватил член Аято в кольцо пальцев и принялся стимулировать его, продолжая двигать бёдрами в такт с рукой.       Оба были на пределе, когда вдруг из груди Аято вырвался протяжный стон и, сначала напрягшись всем телом, а затем полностью расслабившись, он содрогнулся в оргазме, окропив белыми каплями свой живот. Чувствуя, как член разомлевшего и растрепанного ваки пульсирует в его руке, как сперма стекает по пальцам, Тома поддал бёдрами и, вжавшись в тело господина, громко облегченно выдохнул. Аято почувствовал, как тепло заполняет его и вытекает наружу.       Пытаясь усмирить дыхание, оба ещё какое-то время в состоянии блаженства неподвижно смотрели друг другу в глаза, читая в них немое удовольствие и наслаждение.

***

      — Я и мечтать о подобном не мог… — восторженно выдохнул Тома, развалившись на полу, пытаясь уложить в голове произошедшее, лицо его светилось от счастья и приятной усталости, разливающейся по всему телу.       — Хочешь, расскажу секрет? — Аято загадочно улыбнулся, обтираясь полотенцем, стоя возле него.       Тома встрепенулся и приподнялся, вопросительно глядя на главу.       — Я не собирался позволять тебе освободиться от веревок. Ты ослушался и своевольничал, поэтому наказание всё ещё в силе. Буду ждать тебя завтра в своих покоях… — он потрепал Тому по светлым волосам так, как тот любил больше всего.