Хроники Арли. Часть третья. Я - инквизитор

Оррик ржал, держась за живот, ибо боялся расплескать то, что уже там находилось, а находилось и впрямь немало — перед ним выстроились три кувшина лучшего пива, которого только можно найти в столице. Аридил потягивал эльфийское «молодое», смакуя каждый глоток. По его словам, вкус напоминал ему о далёком доме и годах детства, проведенных в совершенно других заботах, чем те, что беспокоят его сегодня. Брала ли меня зависть при подобных речах? Ну как же, его детство — это четыреста лет, человек успеет родиться, состариться и умереть десяток раз, пока эльф прогуливал школу. Но мне почему-то нисколечко не обидно — у каждого свой план и своя судьба. Да и что-то мне подсказывает, что школу он вряд ли прогуливал. Четыре века в одних и тех же стенах — мне кажется, что на такое не согласился бы никто из моих знакомых. На лицах друзей впервые за наш нескончаемый «пойди-туда-не-знаю-куда» отпечатались выражения блаженства и удовлетворения, и они этого не скрывали. Впрочем, от меня вообще сложно скрыть настроение, и те два зелёных ковра над их головами лишь подтверждали правило. Надо же, сегодняшнее утро ничем не предвещало бурного продолжения. Ещё бы, за один день мы отметились в совершенно разных частях города и слухи о наших подвигах сейчас «продвигают» везде, куда у крысенышей Фарида был доступ. Когда у меня только созрела мысль о создании подобного предприятия, мне и в голову не могло прийти, чем все обернётся. В схему лучше всего укладывались вопросы супружеского долга и прочие подобные моменты, когда лишь требуется уличить кого-то во лжи. Становиться детективом в мои планы совсем не входило. Ну какой из меня Шерлок Холмс? Резкий поворот в деле купцов явился для меня совершеннейшей неожиданностью и едва не посадил в лужу. К счастью, мне от отца достались трезвая голова и острый глаз. Да, мозги у меня работают, но только случай поставил жирную точку в деле. Не будь его, моя карьера «правдовидца» оборвалась бы, не начавшись. И ещё, конечно, надо поблагодарить создателей за идеально подобранное сочетание даров: видеть настроение и чувствовать, что о тебе думает собеседник — дорогого стоит. Может, и в самом деле заделаться великим сыщиком?! Наше первое расследование закончилось феерично: Веридо «поплыл» практически сразу, едва на него надавили. Он оказался не просто причастен, он завяз в этом деле по самые гланды, так что Саводей, до того с пеной у рта защищавший родственника, едва услышав его слабое «блеяние» и ужас на лице, пришёл в такую ярость, что Оррику пришлось оттаскивать купца в сторону и пригрозить ему примирением силы, если тот не придет в себя. История оказалась стара, как мир. Шурин давно и крепко завидовал успеху зятя. Трудолюбие и хватку он приписывал удаче и счастливому стечению обстоятельств. Там, где у Саводея шло как по маслу, Веридо терпел неудачу и убытки. Попытка начать свое дело едва не обернулась для семьи разорением, так что зять по просьбе жены, войдя в положение, нанял того в помощники. Пообтесавшись да набрав кое-каких знаний, Веридо принялся строить «империю в империи». Так как за товаром приходилось ездить ему, то «близкое» знакомство с поставщиками оказалось лишь делом времени. Осторожно заговаривая с людьми, Веридо «прощупывал» их на предмет верности слову и желании подзаработать. Естественно, нашлись те, кто не имел ничего против. Так со склада Саводея стали исчезать товары высокого качества, будучи замененными аналогами похуже. Разница оседала в кармане родственника. Чтобы никто не заметил подмены, он строго следил за упаковкой — зачастую мешки, в которых хранился товар, стоили больше, чем их содержимое. Сначала Веридо не рисковал брать помногу, но постепенно смелел. Безнаказанность пьянила, лёгкие деньги влекли все сильнее. Масштаб деятельности изменился: ему пришлось посвятить в курс дела двух приказчиков, те — ещё кого-то. Так со склада стали уходить более дорогие грузы и в совершенно иных количествах. Клиенты ворчали, но зная о щепетильности Саводея, пока что закрывали глаза, полагая, что это случайность. Но их количество быстро росло, сообразно аппетита Веридо. Вот тут-то и прозвучал тот злосчастный вопрос. Я и подумать не мог, что он приведет к таким последствиям. — Причастен ли ещё кто-нибудь из семьи? — я задал его без всякого умысла, просто потому что, согласно жанру, его следовало задать. — Нет! — выкрикнул Веридо в отчаянии, а я неожиданно для себя снова чихнул. Вот тут начиналось самое интересное. Я отозвал Оррика в сторону и попросил незаметно позвать Саводея. Дела торговые — это одно, а семья — совсем другое. Да и негоже вытаскивать чужое грязное бельё перед голодной до сенсаций публики. Купца пришлось тащить в прямом смысле этого слова. Саводей рвался учинить самосуд прямо здесь, и Оррику со товарищи приходилось изо всех сил сдерживать праведный порыв негодующего человека. Я стоял и думал, что мне ему сказать. Если он узнает, что тут замешана ещё и семья, рукой подать до смертоубийства, которому я буду, естественно, соучастником. Но и не сказать нельзя — человек должен понимать, откуда ноги растут, а растут они явно не из пуза этого несчастного идиота. — Господин Саводей, — начал я. — Вы удовлетворены результатом? — Да! — почти прорычал тот, плотоядно оглядываясь на своего родственника. — Тогда я вынужден вам сказать, что это ещё не все, — вздохнул я. Купец впился в меня глазами. Белки постепенно наливались кровью. — Полагаю, остальное вам лучше узнать без лишних ушей. Саводей несколько долгих секунд буравил меня взглядом, а затем лишь кивнул. Я поймал его за рукав, когда он повернулся. — Саводей, — я заглянул ему в глаза. — Надеюсь, вы не наделаете глупостей? Он посмотрел на мою руку и мрачно кивнул. — Отправьте людей по домам, и мы продолжим. Купцы, ставшие свидетелями чужого обмана, не выглядели расстроенными. Они переглядывались, топорщили бороды, хмыкали и старались скрывать довольные усмешки — соседу плохо, лучше новости не придумаешь. Саводея не слишком любили, и ему ничуть не сочувствовали — по обрывкам фраз и общему настрою, я понял, что вина за произошедшее целиком лежала на нем — за чужими промахами он слыл большим охотником, да за своими не доглядел. В результате никто больше никаких сенсаций не ждал, и они с лёгким сердцем дали себя уговорить разъехаться по домам, тем более что и оплата услуг теперь уж точно пойдет не из их кармана. Саводей отпустил даже условно «своего» человека, буркнув, что дальше справится сам. И мы продолжили. К счастью, остальные не слышали, как ловко родственник купца ухитрился объегорить двух матерых дельцов. И самая интересная часть рассказа новоиспеченного крестного отца оказалось та, где он за раз ухитрился умыкнуть полкаравана. Четырнадцать грузовых подвод, до верху наполненных отборным зерном, вместо склада Саводея уехали куда-то в другом направлении. Задумано и сработано было на совесть: когда половина каравана прошло через туннель под стеной, у одной из телег заклинило колесо, наглухо перегородив вход и выход. Караван разорвало на две части, в первой из которых находились люди Веридо. Телеги выползли на площадь перед стеной, где их ждали точные копии с точно таким же количеством зерна, но несколько худшего качества. Возницы, бывшие в курсе происходящего, поменялись местами, и колеса телег снова застучали по камням, уводя подальше от чужих глаз результаты излишнего доверия и дьявольской хитрости. Подмены никто не заметил, если бы на складе Саводей ограничился проверкой товара в «правильной» телеге, но ему вздумалось полезть чуть дальше. Все слушали рассказ спокойно, все, кроме самого Саводея. Оррик тоже расслабился и потому не успел среагировать — купец же, сорвавшись с места, в считанные секунды добрался до своего обидчика, с лёгкостью отшвырнув меня в сторону. — Сволочь! — орал он, встряхивая за воротник шурина, отчего тот больше напоминал тряпичную куклу, чем человека. — Убью, тварь! Раздавлю! Кто ещё с тобой такое удумал?! Кто?! Таракан помойный! Оррик опомнился, я сделал знак охране, которая выглядывала из окна, и все вместе мы минуты две пытались отодрать родственников друг от друга. — Ой! — Руки, руки его держи! — Губа! Он мне по губам… — Да хватай же! — Убью! Мне, к счастью, повезло, и в этой битве кабанов я участие не принимал. Как, впрочем, и Аридил, для которого участие в подобных мероприятиях никогда не доставляло удовольствие. Наконец, Саводея скрутили. Мне удалось разглядеть его изрядно помятую физиономию и ещё более пострадавшего брата супруги. Он с ужасом наблюдал, как трое бородатых мужиков едва сдерживают зятя. Купец хрипел и вращал глазами, как хамелеон. — Иан, — крикнул мне Оррик, — может, хватит? — Саводей, на ваше слово совсем нельзя положиться? — добавив нотку презрения, спросил я. Купец еще несколько мгновений яростно дергался в руках, а затем обмяк на руках разорванной тряпкой. Волосы, слипшиеся от пота, висели сбившимися лохмами. Он смотрел в землю остановившимися взглядом. — Отпустите, — наконец прохрипел он. — Мы можем вам верить? — Клянусь, — выдохнул он, — что не трону этого слизняка. Как оказалось, сдержать слово Саводею оказалось гораздо сложнее, чем все мы думали. История только начиналась, и до того показалась только вершина айсберга. Веридо, несмотря на весь свой злодейский вид и врождённую изобретательность, являлся всего лишь исполнителем чужого замысла. За всеми злоключениями Саводея стояла супруга самого купца, дражайшая Лаврина (какой муж, такое имя и у жены), задумавшая извести муженька и потихоньку прибиравшая к рукам весь его бизнес. Именно она предложила подменить часть товара, предназначенного для гномов, но вовсе не для того, чтобы как следует поживиться, а чтобы подорвать доверие клиентов и в конечном итоге сместить супруга, обвинив его в нечистоплотности. Для меня осталось загадкой, как она потом собиралась восстанавливать репутацию компании и свое доброе имя. Впрочем, и тут вскоре нашлось разумное объяснение. Ходили слухи, что женщина крутила шашни с другим купцом — Тавором, который спал и видел, как пускает по миру своего конкурента. Когда клубок наконец оказался распутан, солнце стояло над головой, время перевалило за полдень, и в горле изо всех сил терлись коты. Саводей показал, что он не зря славился хваткой и упорством, к концу беседы почти успокоился внешне, хотя внутри у него все горело, и ненависть бурлила над его головой. — Пусти, — выплюнул он Оррику, когда тот попытался придержать его за рукав. — Не трону я его. Руки об эту сволочь марать. Веридо оказался не из тех, кто грудью встречает ветер. Он сидел подле стены, сгорбившись, растеряв весь лоск, заносчивость и кичливость. Его взгляд блуждал между нами, ни на ком конкретно не останавливаясь. Кому-то могло показаться, что он ищет выход из сложившейся ситуации, но от меня не укрылось, что страх овладел человеком от макушки и до кончиков пальцев. Веридо просто отдался в руки судьбы, прекратив бороться, как будто у него выключили аппарат жизнеобеспечения. Я даже не представлял, что его ждёт: тюрьма, долговая яма, вечное рабство или костёр — отстраненно и почти без удивления я подумал, что готов признать, что мне все равно. Он выбрал свой путь, а мне предстоит идти своим. — Мастер Иан, — услышал я глухой голос человека, говорящего через силу, и обернулся. Передо мной стоял Саводей. От громогласного толстяка осталась лишь тень. По-моему, он даже слегка похудел. Купец пытался получше закутаться в свой кафтан, и старательно отводил взгляд. Его настроение отдаленно походило на винегрет из разных цветов, и только зелёный среди них отсутствовал полностью. Злость, досада, стыд, ненависть — чувства Саводея затянулись морским узлом, но ко мне, как ни странно, относилась лишь досада. Он о чем-то сожалел, но я никак не мог понять, что именно его гложет. Необдуманное обещание гонорара? — Я прошу подождать до завтрашнего утра, — он склонил голову. — Подождать? — я не понял, что он имеет в виду. — Чего именно? — Мне необходимо время, чтобы собрать нужную сумму. — Конечно, я подожду. Купец сделал шаг назад, ещё раз кивнул, стремительно для такого грузного тела взобрался на коня и, дав ему хворостиной по крупу, умчался восвояси. И только Веридо так и остался сидеть на месте. — А его не следует передать страже? — я кивнул на бывшего помощника Саводея. — Или отвезти куда-нибудь? Оррик махнул рукой. — Уж будь уверен, о нем позаботятся и без тебя. И сестричке его достанется — Саводей не тот человек, который умеет прощать. К тому же этого борова прилюдно облили помоями — да он в лепёшку расшибется, лишь бы слухи о его слабости не поползли дальше, — Оррик, подогнал лошадей к ожидавшему окончание представления эльфу. — Эта история может поставить крест на репутации Саводея, и тогда прощай гномы — карлики на дух не переносят любой шумихи, а тут вой поднимется до небес. Завтра весь город будет чесать языками! — Завтра первый день праздника, — напомнил эльф, не принимавший непосредственного участия в происходящем. — Вряд ли люди вспомнят об этом маленьком происшествии. Оррик даже развернулся от возмущения. — Маленьком? Саводей входит в совет гильдии и слывет одним из самых богатых людей Аллии. Посмаковать проблемы у богача — что может быть слаще? — Если он такой богатый, то почему попросил отсрочку по оплате? — недоверчиво хмыкнул я. Оррик оторопело уставился на меня. — Шутишь? Двадцать процентов от поставки даже для него это большие деньги. — Четырнадцать возов с зерном, — удивился я. — Да сколько они могут стоить? — Во-первых, не четырнадцать, а двадцать восемь. Во-вторых, — много, учитывая, что оно подготовлено для кухни подземного короля. Витред Четвертый обожает сдобу из отборной пшеницы. Настала моя очередь тереть лоб. — То есть, когда я предложил ему десять процентов… — начал я, и Оррик хлопнул меня по плечу. — Ты заполучил целое состояние. — Но тогда зачем он заявил о двадцати?! — Просто он не знал тебя так, как знаем мы. — А если бы знал? — хмыкнул я. На этот раз вместо Оррика ответил Аридил. — Полагаю, держал бы язык за зубами. Оррик весело заржал и поскакал вперёд.