когда закончится дождь

Я не знала как люблю дождь Туман в городе моем серый И он цвета глаз твоих, цвета волос И имя серое твоё - дождь

он целовал твои светлые кудряшки хмурыми днями, когда набегавшись под проливным дождем и заливаясь хохотом, вы возвращались под крышку его дома, кутаясь в огромную синюю олимпийку. он заботливо обхватывал тебя обеими руками, пытаясь согреть, будто горячий чай не способен был с этим справиться. а дождь все барабанил по навесу, в то время, как вы прислушивались к его каплям, которые ударялись об крышу так ровно, в отличие от вашего сбитого дыхания. и, кажется, две радуги выходили из-за туч только потому, что вас было двое. ты так непринужденно откидывала голову на его тёплое плечо, а он без притворств тут же проворачивался к твоему лицу и целовал в нос. ты начинала смеяться, как будто тебе снова 13 и ты находишься в парке аттракционов, где продают сладкую вату. на ногах было сложно держаться, поэтому он подхватывал тебя на руки и любовно нёс в своё убежище. на кухне была разбросана малина и твои попытки приготовить из неё пирог до начала дождя. ты хватаешь пару ягод, успевая поделится с ним и чувствуя сладкий вкус лета. он никогда не знал беззаботного времени, стараясь всю жизнь прорываться через тернии. ты никогда не пускала все на самотёк, контролируя и пристально наблюдая за происходящим вокруг. все чем-то жертвуют. как и вы, отпуская свои принципы и предаваясь моментам. а где теперь малина и дождь? или после 2015 года летá стали неурожайными? как ловко ты научилась рисовать улыбку каждое утро, как будто по наброскам, собирая ее из тех времён. ты считала ложь пороком, самым страшным, помнишь? но теперь эта сладкая ложь из поговорки все же была выходом. как и это полусладкое сейчас в твоих руках, определённым побегом из реальности. почему в 35 ты сидишь в этом противном баре, как будто пытаясь доказать что-то кому-то? твои внутренние монологи длиннее «войны и мира», а жизнь кажется насыщеннее наташи ростовой. ты знаешь, что он сошёл с ума, обезумел, чертовски устал и, скорее всего, лежит сейчас в пьяном бреду в своём огромном доме с тупой пустотой в сердце. своё ты хотя бы заполняешь вином. и, кажется, вести себя аморально - это уже не глупость и не ошибка, разве не этим занимаются потерянные люди? ты заказываешь четвёртый бокал, понимая, что останавливаться бессмысленно. тебе бы сейчас длинные чёрные стрелки, красные губы и точно будешь похожа на этих распущенных девиц, шляющихся между мужской половиной бара и пытающихся заработать себе копейку на наркоту. встряхивая головой, ты отгоняешь одну отвратительную мысль, как тут же накрывает волна других. ты вспоминаешь строчки из песни «coraline» и осознаёшь, что такое «а может быть море внутри неё», ведь в тебе оно точно есть. такое темное и безжалостное, готовое хлестать по ногам каждую секунду, отрезвляя пьяную голову. кажется, на тебя смотрит треть мужчин этого бара, хоть ты и не сильна в математике, но зато в другом тебе нет равных. оглядываясь, вдруг резко спотыкаешься, натыкаясь на тот взгляд, который ты потопила в своём море много лет назад, прижимая его камнем ко дну. «блять». хорошо хоть шёпотом, хотя наверно это было слышно и сквозь отвратительную музыку бара. потому что по тебе будто пустили ток, словно на электростанции вдруг врубили все двигатели. он поймал твой взгляд, как дети ловят беззаботных бабочек по вечерам. он сидел на другом конце стойки, сам не зная, что забыл в этом месте. как будто в москве больше не было баров, как будто москва была резиновая. резко поднявшись со стула и сжимая в руке стакан с виски, он начал сокращать расстояние своими большими шагами [сокращать года]. ты была не в силах пошевелиться, как и не в силах произнести даже букву, когда он оказался рядом, грозно взглянув на сидящего справа от тебя молодого парня, который от испуга покинул место. он сел на освободившийся стул, как будто это было обычным делом и заказал ещё два виски со льдом. ты не понимаешь, каким образом из десятков тысяч баров вы оказались вдвоём в этом. ты не понимаешь, почему вместо малины и сладкого рома перед вами виски и лёд. продолжая молчать, вы синхронно выпиваете, смотря друг другу в глаза, словно это была проверка на прочность. ты замечаешь, как его взгляд затуманивается и от этого становится похожим на горький растопленный шоколад. ты ненавидишь горький шоколад. он ненавидит тебя. к тебе вдруг откуда-то возвращается самообладание, и ты, сглатывая слюну, хрипло спрашиваешь, как у него дела. как дела. тебе самой этот вопрос кажется невероятно смешным, но что поделать, если ваша жизнь одна сплошная комедия [трагедия]. он усмехается и сквозь орущую музыку кидает, что-то вроде «паршиво». ты соглашаешься с ним взглядом своих туманно-зелёных глаз, как бы пытаясь сказать, что вы в одной лодке. в одном баре. а на улице начинается дождь. и, кажется, вы понимаете, что это значит. и, кажется, 2015 был вчера, а его дом все ещё пахнет твоим ванильным шампунем и малиной. в ваших стаканах тает лёд, делая виски таким терпким, что становится невыносимо. невыносимо сидеть в этом душном помещении. он протягивает руку раскрытой ладонью и ты снова отвечаешь, только теперь тактильно, вкладывая свою ладонь и прикрывая на секунду глаза, ощущая, как твоя холодная рука столкнулась с чем-то горячим. у тебя всегда были холодные руки. с детства мама твердила тебе, что у таких людей тёплое и доброе сердце. ты наивно верила в это всю жизнь, и даже сейчас, спустя долгое время услышала это сердцебиение. а, может быть, это была музыка. а, может быть, это был его пульс. он тянет тебя за собой на улицу, вырывая из клетки, которая держала тебя последние два часа. ты задыхаешься от спасительного воздуха мокрого асфальта, который проникает в лёгкие, очищая твой бедный организм. он тянется в карман за пачкой сигарет и не с первого раза находит ее. ты, скрестив руки, завороженно смотришь на его действия, прикидывая в голове, какой фильм тебе это напоминает. он дрожащими пальцами поджигает сигарету и, закрывая глаза, делает мучительно долгую затяжку. забавно. по его легким бежит никотин, а по твоим - воздух от дождя. поскольку пассивное курение вредит сильнее обычного, он заботливо протягивает тебе свою сигарету, и ты покорно выдыхаешь дым, чувствуя на губах сладкий вкус. значит сладкое он заменил сигаретами с шоколадом. ставишь себе очередную заметку о нем в голове. ты продолжаешь стоять рядом с ним и завороженно смотреть на стены ливня, безжалостно окутавших столицу. наверно, от одной затяжки разум уже невозможно контролировать. наверно, от четырёх бокалов тело начинает жить отдельно от головы, ведь ты выбегаешь на дорогу и начинаешь смеяться, когда по лицу снова стекают тёплые капли дождя. снова окуная тебя в лето двадцать пятнадцать. как хорошо, что в этом тихом переулке в три утра не ездят машины. и ты смеясь зовёшь его, впервые за столько лет называя по имени. и вот вы оставляете следы в лужах, он подхватывает твой смех, совсем забыв, как смеяться, как будто не делал этого очень много времени. и хочется лечь на асфальт, вспоминая фильм «дневник памяти» и пытаясь тут же написать в голове вашу собственную историю, которой нет. в которой есть отдельные фрагменты, смазанные зарисовки, короткие главы, но это точно не семейные хроники. ты хватаешься за его руку, стараясь не упасть, пока в голове все кружится в бешеном танце. ты не строишь никаких надежд, никаких планов, никаких бумажных замков. он давно потерял ключи ко всем дверям и даже не пытается искать в этом всем какой-либо смысл. танцы под дождем будут очередным кусочком той незаконченной истории, которая по вашим общим тайным мечтам будет длиться бесконечно. будет складываться из таких спонтанных встреч в барах. из пирогов с малиной. из танцев под радугой на рассвете. зачем бежать от этого, когда можно прятаться в нежных объятиях дождя. в нужных объятиях друг друга. вы подумаете об этом, когда закончится дождь. но для вас - дождь никогда не закончится.