Виноватый, но невинный

Шастун, размахивая рюкзаком, идёт домой, пока половина класса страдает на уроках. Сегодня его профиль отпустили пораньше, и парень наслаждался маленькой победой. Ха, биохим, у них ещё два урока! Не то, что физмат! Уже в девятом классе начнёшь радоваться, даже если получится урвать пятнадцать свободных минут, что уж говорить о целых двух часах. По расчётам у его брата только через сорок минут заканчивается последняя пара, значит, Антон сможет со спокойной душой немного расслабиться, тяжело дыша над чужими, но такими родными фотографиями. Шастун давно принял факт своей влюблённости, давно понял, что он гей, и не стал делать из этого сенсацию. Это не совсем правильно? Пожалуй. Ебет ли это Антона? Ни капли. Шатену хотелось, чтобы его ебал только Арсений. Шаст заходит в квартиру, быстро стягивая с себя потрёпанные кроссовки и тонкую ветровку, а потом направляется к ванной. Странно, ручка не поддаётся. Наверное, заклинило. Надо будет Попову сказать, когда тот вернётся. Парень пожимает плечами и моет руки на кухне. Недолго думая, подросток отправляется в комнату, полюбившуюся сильнее, чем собственная. Посередине большая двуспальная кровать, прямо после неё широкий стол с арсовым ноутбуком, справа зеркальный шкаф до потолка. Красиво. Белое постельное белье пахнет чужим парфюмом, и Антон благодарен Попову за то, что старший ненавидит заправлять кровать по утрам, ведь этот запах сводит с ума. Шатен едва его улавливает, и ноги сами начинают подкашиваться. Юноша подходит к ноутбуку, вбивает давно выученный пароль и открывает папку с фотографиями. С экрана на него смотрят сияющие голубые глаза, а сам Попов демонстрирует рельефное тело. Антон помнит до мелочей, как в тот день они пошли в аквапарк и Арсений с криками: «Фоткай, пока живот втянул», — сунул брату в руки телефон. Теперь это его любимая фотография, потому что на ней старший действительно смотрел на Антона. Подросток оставляет ноутбук прямо напротив кровати, а сам медленно стягивает с себя одежду. Член заинтересованно реагирует на каждое движение и начинает немного напрягаться. Когда Антон остаётся в одних боксерах, он залезает на мягкую кровать и сосредотачивает взгляд на фотографии. Он ведёт по своей груди, невесомо задевая соски. Член полностью твердеет, когда рука оказывается на плоском животе, совсем рядом с резинкой трусов. Шастун стягивает с себя последний предмет одежды, садясь на колени и, стараясь расставить ноги как можно шире. Он не сильно откидывает корпус назад и опирается левой рукой в скомканное одеяло. Пальцы прислоняются к набухшей головке, размазывая выделившуюся смазку, и шатен прикрывает глаза, наслаждаясь первыми прикосновениями. Он скользит ниже и уверенно обхватывает горячий ствол, несильно сжимая. С губ срывается рваный вздох, и Антон начинает медленно двигать рукой у себя между ног. Арсений красивый, Арсений многим нравится, Арсений, наверняка, и трахает ахуенно. Фотография оживает в голове, и рука двигается быстрее, заставляя местами постанывать от удовольствия. Шатен сосредоточен только на этом прекрасном теле, поэтому не слышит, как тихо щёлкает замок в ванной и оттуда на цыпочках выходит предмет его обожания. Арсений, готовый прыгать на своего младшего брата, чтобы до усрачки напугать, медленно подходит к его комнате, но в ней оказывается пусто. Из своей доносятся звуки, которые трудно перепутать с чем-либо, однако Попов упорно верит, что забыл выключить порнушку. Щелчок. Ручка дергается и Попов вместе с ней. Он стоит голый перед зеркалом в ванной, потому что только закончил все свои водные процедуры. Не хотелось, чтобы пришедший Антон ворвался к нему без спроса. Арс, конечно, впустил бы, но это пропустим… Шаст, видимо, не понял, что дома кто-то есть, поэтому выпал шанс напугать этого мелкого гаденыша. Брюнет слушает шаги, а после, когда всё притихло, ждёт несколько минут и выходит. Попов не дышит. Он почти подплывает к своей комнате и открывает дверь. Спасибо, Боженька, что она новая и не издаёт даже малейшего скрипа. Арс прислоняется плечом к дверному проёму, скрещивая руки на груди. Сердце замирает. На его кровати сидит абсолютно голый и абсолютно блядский Антон, совершенно не стесняясь стонет и быстро двигает рукой по стоящему члену. Взгляд цепляется за ноутбук и на губах появляется хитрая улыбка. Сейчас Арсений понимает, что немного ошибся. Его брат тот ещё гаденыш, однако совсем не маленький. Собственный член ожидаемо реагирует на происходящее и оттягивает белое полотенце, висящее на бёдрах. Брюнет переводит взгляд на зеркальный шкаф и почти рычит. Ракурс сзади, теперь и ракурс сбоку. Глаза Антона закатываются, рот полуоткрыт, а на щеках розовый румянец. С каждым движением Шастун подмахивает бёдрами вверх и вбивается в свой кулак. Плоский живот, худые ноги, розовые соски. Арсений уже сорвался бы, но хочется понаблюдать за наглым мальчишкой подольше. Антон громко стонет и поворачивает голову к зеркалу, желая посмотреть, как выглядит со стороны. Вот бы это была не его рука, а рука… — Боже, блять, Попов! — Антон подпрыгивает, когда встречается в отражении с горящими глазами. Подросток путается в одеяле, стараясь натянуть то до самого носа, пока Арс тихо смеётся и, оттолкнувшись от стены, делает шаги навстречу. — Неожиданно, Антон, честно тебе признаюсь, — брюнет присаживается на кровать, пока бедный шатен почти плачет от стыда. Он всё видел. Всё. — Давно ты так развлекаешься? — улыбается Попов и накрывает ногу брата поверх одеяла. Тот резко отдёргивает её и прижимает к себе. — Прошу, Арс, выйди из комнаты, — жалобно скулит младший, — я оденусь, я… я всё уберу, постираю, дай мне хотя бы пять минут. — Ты не ответил на вопрос, — отрезает старший. — Пожалуйста, Арс, прекрати издевки, — он весь дрожит, не в силах посмотреть в глаза, — прости, прости меня. Я… — Тш-ш, — Попов прислоняет палец к своим губам и смотрит так насмешливо, — повзрослел, братик? Антон ломается. Просто закрывает глаза и прячется под одеялом, только бы исчезнуть из этого мира, только бы не рядом с Арсом. — Ну-ка выползай, — командует брюнет и, не получив ответа, срывает одеяло. Голый беззащитный Шастун уже не кажется таким раскрепощенным и похотливым. Его глаза наполнены страхом, а недавние розовые щёки горят красным пламенем. Арсений подаётся вперёд и нависает над парнем. Антон порывается убежать, но сильная рука сжимает тонкие запястья, а тяжёлое тело прижимает к кровати. — Сбежать хочешь, маленький? — Не называй меня так, — отворачивается юноша, но чувствует прикосновение горячих губ к своей шее. — А как тебя называть? — шепчет брюнет и целует открытую шею. — Арс, хватит, — судорожно выдыхает младший и, наконец, смотрит в глаза. — Я могу объяснить, — оправдывается. Понимает же, что нет смысла, но оправдывается. — Мне всё понятно, Тош, — он улыбается и отпускает чужие запястья. — Прости, пожалуйста. — За такое не извиняются, — Попов снова берет чужую руку и опускает ниже, кладя поверх своего вставшего члена. Глаза Антона округляются и он резко отдёргивает пальцы. — Ну же, не бойся, я знаю, что ты хочешь, — шепчет старший и целует в уголок губ. Внутри Антона здравый смысл кричит, нет — орёт, что таким заниматься не нужно. Это его брат. Да, у них разные отцы, но это его брат! А если это просто шутка над глупым подростком? — Боишься? — Арсений склоняет голову вправо с интересом рассматривая поджавшиеся пухлые губы. Мальчик недолго думает и пару раз кивает. — Ты девственник? — Да, — и пульс бьет с немыслимой скоростью. Шастун порывается опять отвернуться, но не успевает. Он забывает, как дышать. Влажные, горячие губы впиваются в его собственные и начинают сминать то верхнюю, то нижнюю. Антон впадает в ступор, не находя в себе силы поверить в происходящее. — Разве ты не хочешь? — спрашивает старший, не получив ответа. — Хочу, — еле слышно говорит шатен. — Тогда чего ты ждёшь? И губы снова накрывают чужие, в этот раз получая ответный поцелуй. Пальцы дрожат, ладошки потеют, но Антон отпускает себя и прижимается ближе. Арсений скидывает с бёдер такое ненужное полотенце, и последние преграды между ними исчезают. Оба вздрагивают, когда чувствуют, как члены соприкасаются. Арсений протискивает руку между их телами и обхватывает оба ствола. Шастун скулит, вскидывает бедра и смотрит в любимые глаза. Хочется им верить. — Позволишь? — он чувствует, что Антону страшно, несмотря на дикое желание. — Я сделаю это максимально аккуратно, обещаю. — Да, — тихо выдыхает юноша. Арсений плывет. Этот мальчишка пять минут назад стонал на всю квартиру, а сейчас лежит и переживает. Стесняется. В голове не укладывается, как ему это удаётся. — Ты такой красивый, — выдыхает старший в губы и ловит смущенный взгляд. Брюнет отстраняется, опускаясь ниже. Он ведёт кончиками пальцев по впалому животу и обхватывает средних размеров член. Попов проводит носом вдоль ствола и на пробу лижет ярко-розовую головку. Сверху слышится всхлип, и Арсений вбирает её в рот, начиная посасывать. Он проходится языком по уздечке, толкается в маленькую дырочку и насаживается сильнее. Антон зажимает рукой рот, чтобы не застонать, а другой хватается за белое одеяло. Арс проводит языком по всей длине и резко заглатывает целиком. — А-ах, — Шастун зажмуривает глаза и отрывает руку ото рта. Арсений начинает двигаться активнее, приставляя ко входу палец, обильно политый смазкой. Тот скользит в отверстие, начиная медленно растягивать. Не сказать, что это больно, просто немного непривычно. Когда добавляется второй, Арс надрачивает брату, вбирая в рот тяжелые яички. У Антона перед глазами плывут яркие круги. Он не уверен, что это нормально, но прекращать не хочется. Третий палец причиняет небольшую боль, но когда Попов находит простату, мальчика прошибает током. Арсений везде. Внутри, снаружи, в душе, в мыслях, а ещё теперь в заднице. И так приятно, чёрт возьми. Когда Антон сам насаживается на пальцы и стонет, прося большего, брюнет отстраняется. Шатен поднимает голову, чтобы понять, куда тот пропал, но старший оказывается совсем рядом. Попов раскатывает презерватив по члену, выдавливает ещё смазки и нависает над Шастуном. Смотрит ему в глаза, а потом медленно входит. Вот и всё. Границы стёрты окончательно, разум затуманен, а солоноватые губы в плену чужих. Брюнет входит во всю длину, давая привыкнуть, и вскоре начинает двигаться. Сначала осторожно, понемногу. Когда Антон подаётся навстречу, Арсений хватает его за бёдра и ускоряет темп. Шастун вскрикивает на каждом толчке, потому что член проходится ровно по простате, принося неимоверное удовольствие. — Да-а, быстрее, — просит младший. Разве Попов ему откажет? Пошлые шлепки раздаются на всю комнату, а стоны Шастуна, Арс уверен, на весь дом. Сейчас так хорошо, как не было ни с какой девушкой. Округлые ягодицы идеально ложатся в руки, намокшая челка липнет ко лбу, и Арсений наклоняется вперёд, чтобы убрать ее, Антон так звонко выстанывает его имя, что черти на душе, конечно, пляшут, но периодически обнимаются, утопая в эмоциях. — Да, да, вот так! А-Арс, да, не останавливайся! Брюнет втрахивает худое тело в кровать, закатывая глаза от удовольствия. Это его… только его. Он просто не сможет видеть Антона с кем-то другим. Слишком любит, слишком собственник. А Антон, брюнет уверен, и не уйдёт. Арсений понимает, что оргазм уже подступает, поэтому опускает руку к члену младшего и начинает ритмично дрочить, подстраиваясь под толчки. Спустя минуту Шаст кончает, и Арс, почувствовав, как стенки плотно сжимают его член, кончает следом. Они лежат на мокрых простынях, завязанный презерватив летит куда-то на пол, пока оба парня пытаются отдышаться. Шаст первым поворачивает голову и смотрит не моргая. — Всё хорошо, Тош? — спрашивает старший, переживая, что мог сделать больно. — Да. Да, Арс, всё отлично. — Тебе понравилось? — Понравилось, — он неловко улыбается, и щеки снова покрываются румянцем, заставляя улыбнуться в ответ. Брюнет находит чужую руку и переплетает пальцы. — Давно? — всё же спрашивает Попов, немного подумав. — Год, наверное, — пожимает плечами Антон. — А ты? Ты же… — Конечно, — тихо перебивает Арсений. — Я не стал бы тобой пользоваться, Антош, — старший прикрывает глаза и шепчет, — мы проебали год, заяц. Но заяц почему-то не расстраивается. Он лишь сильнее прижимается к голому телу и целует брата в щеку. — Лучше так, чем никогда, — и улыбается ярко-ярко. Арсений прижимает Шастуна к себе и целует в макушку. Лучше так, чем никогда… Пожалуй, Антон прав.