Потерянная

Маленькая комната утонула в полумраке… внутренний двор многоэтажки освещал лишь одинокий тусклый фонарь. За окном стояла холодная одинокая ночь, и нигде ни было спокойно в столь поздний час. Тихий вечерний дождик перерос в грозу. Небо, пронзённое яркой молнией, раскололось на множество частей, о чём свидетельствовали раскаты грома. Аки могучий зверь, раненный стрелой, взревел от жгучей боли и приготовился напасть. В тёмных, сверкающих искрами ненависти, глазах ясно читались ярость и жажда горячей свежей крови. Ледяной ветер усилился, зашумел, как тяжёлое дыхание, и внезапно изменил своё направление: дождевые капли застучали прямо в окно. Они предупреждали о грядущей опасности и обречённые стекали по стеклу, сливаясь в сплошной поток призрачных слёз. Как бы там ни было… девочка и не подозревала о бушующей беспокойной стихии. Девочка лежала лицом к стене и, кажется, что-то шептала самими губами. Сон для неё был лишь бессмысленной биологической потребностью, проще говоря пустой тратой времени. Эволюция, на её взгляд, могла бы придумать способ получше для восстановления энергии и ресурсов. Но её нейроны хотя бы не играют с ней злую шутку, не производят дурацкие сновидения, за что им можно даже сказать «спасибо». Это всё, о чём она могла мечтать по окончанию шестого класса. На полке над кроватью лежала открытая на случайной странице книга, которая никак не могла подойти к своему концу, на краю письменного стола — похвальный лист и несколько грамот. Последний звонок отзвенел ещё как два дня назад, но Серафима ни была уверена в достоверности их количества. Для неё они давно потеряли какую-либо ценность. Хрупкие надежды слишком много раз разбивались на мельчайшие осколки о холодный мокрый асфальт. Если бы девочка вновь попыталась хотя бы собрать их, изрезала бы все пальцы и ладони в кровь. Она очень долго верила, до последнего, много думала, выворачивая реальность наизнанку, представляла, как всё могло бы быть. Могло бы… Симка вздрогнула всем телом, пронзённым острой судорогой. Кажется, так мозг проверяет, в порядке ли всё остальное, и одновременно нарушает сон. Девочка улеглась на спину, сбрасывая с себя одеяло, и устремила пустой взгляд в потолок. Вечно обитающая в комнате пустота обдала хрупкое тело своим холодным дыханием и заключила в свои уютные зябкие объятия, которым никакая одежда не помеха. Уголки тонких обескровленных губ чуть дрогнули в жалкой пародии на улыбку. Стоило глазам адаптироваться к густой темноте, как стали явными неизвестные, но ничуть не пугающие тени-силуэты на потолке. Будто актёры всеми забытого театра решили вспомнить былые времена и рассказать зрителю свою историю. Ведь все хотят быть услышанными, понятыми и не осуждёнными? Симка смотрела немое представление призраков, затаив дыхание, от чего в лёгких зажгло. Она боялась вздохнуть и тем самым распугать их — она боялась вернуться к реальности. Девочка могла лишь существовать в ней, жизнь для неё потеряла любой смысл. Никто этого не знал и не должен был узнать. Ни за что. Все её тайны будут похоронены вместе с ней… однажды. Возможно, им ни так уж и много осталось, она не могла знать наверняка, но хотела в это верить. В пять лет девочка постоянно загадывала только одно и впрямь заветное желание: чтобы её братик как можно быстрее выздоровел, и они наконец смогли пойти в парк, в кино, съездить с родителями на речку, просто вместе поиграть; в шесть она мечтала увидеть своих родных в толпе на линейке, когда пошла в первый класс; в семь — на праздники умоляла волшебных существ, чародеев и героев сказок, дабы они сделали так, чтобы родители простили её за всё то, что, возможно, сделала не так, и снова начали играть с ней и брать с собой на прогулки, в гости, в отпуск. Симка быстро росла, а взрослела и того не по годам. В десять она уже знала, что все её детские мечты совершенно несбыточны. Как бы ей ни хотелось стать ещё лучше, ещё послушнее, умнее, сильнее, чтобы только её снова заметили, пришла пора смириться. Нет, она не перестала быть отличницей, не отказалась от участия в школьных конкурсах и олимпиадах, прочей активной деятельности, наоборот, это то единственное, что ещё привносило какой-то смысл в её жизнь. Учёба отбирала у неё все силы. Оно и к лучшему, поскольку меньше всего ей хотелось забивать голову дурными мыслями и обращать внимание на такие вещи, как прокисшее молоко в холодильнике или не политый вазон на подоконнике в спальне родителей. Всё равно они бы сделали её виноватой в том, что не доглядела или не успела, потому что страдала какой-то фигнёй. Её семья знает только «свои» проблемы: к ним относятся мамины, папины и младшего брата. Симка молча приняла такой расклад событий. Для чего открывать рот, если его всё равно заткнут? В так называемом семейном гнёздышке ей приходилось отвечать самой за себя, а довольно часто случалось ещё и так, что родители или брат возлагали на её плечи и свой груз. Знают же, что она беспрекословно всё сделает, чего бы ей это ни стоило. Потому что любит их, несмотря ни на что. Или просто слепо. Чем старше она становится, тем меньше понимает себя. Симка не знает, чего по-настоящему хотела бы, о чём мечтает, кем хотела бы быть или чем хотела бы заниматься в жизни. Она потеряла свою единственную верную подругу, человека, который был её семьёй, который в самом деле знал её, как облупленную, и принимал безусловно. Конечно же, после пережитого кошмара девочка требовала к себе больше внимания родителей и даже пыталась его заслужить, купить какими-то своими поступками. Как оказалось, её старания ничего не стоили. Она так не хотела принимать безразличие самых родных людей, что в край изнурила себя. Сразу же после школы Симка шла домой, не задерживаясь ни на минутку, даже для того, чтобы просто хотя бы немного пообщаться с одноклассниками, быстро переодевалась и затем готовила обед, поскольку мама вечно ничего не успевает. Она не ждала ни брата, ни родителей и, закинув чего-нибудь в желудок, лишь бы считалось, что перекусила, отправлялась в свою комнату, запиралась и садилась за уроки. Наверное, самым худшим было даже не то, что Нолика всегда хвалили за его самые малые успехи и достижения, или то, что он, очевидно, является любимым ребёнком, а то, что они все временами попросту забывают о её существовании. Также Симка прекрасно помнит, как внутри неё случился переворот, ставший началом чего-то, чего она ещё не могла понять на тот момент. Дедушка всегда звал её солнышком, и даже её взросление не помешало им сохранить ту традицию. Она право была светлым жизнерадостным ребёнком, любознательной непоседой. Девочка тянулась буквально ко всему, всецело познавая огромный, окружающий её мир, в котором ещё не наблюдала никакой опасности. По стечению обстоятельств первые годы своей жизни Симка провела именно у дедушки, пока её ещё совсем молодые, зелёные и неопытные родители создавали все необходимые условия для их новоиспечённой семьи. К сожалению, скорое окончание ремонта в квартире не стало радостным событием для девочки. Она наотрез отказывалась переезжать, ведь для неё это значило бросить дом, вне всякого сомнения ставший родным, садик, в котором так много всяких-разных фруктов, ягод и благоухающих цветов, где существовала самая настоящая магия, поле, которое её воображение превращало в бескрайний океан, уходящий в хрустально-чистый горизонт, речку, которая своими бликами-зайчиками и переливчатым журчанием бурного течения манила к себе детвору со всего посёлка. Девочка не могла оставить тот маленький сказочный мирок, в котором ей было так хорошо, и даже родители ни были нужны для полного счастья. Всё произошло в мгновение ока. Ещё утром того рокового дня она резвилась с соседскими детьми, хлюпалась в тёплой прозрачной воде, играя с ними в мяч и радуясь беззаботной жизни, а уже вечером сидела у окна в своей новой комнате, смотря на серую улицу сквозь холодные шибки в пластиковой раме и наблюдая за единственным прохожим — проливным дождём. Началось всё тридцать первого августа. Симка была в своей комнате и собирала рюкзак к первому учебному дню. За прошедшую неделю ей купили пару новеньких комплектов школьной формы, туфли, банты, всю необходимую для первоклассников канцелярию, хотя свободный выбор последнего ей предоставили, скрипя душой. Пока родители что-то бурно обсуждали на кухне, она аккуратно складывала в ранец тетрадки, пенал, сок и пару яблок. Девочка потянула бегунок молнии и закрыла его, проверив, точно ли ничего не забыла, и тут же вспомнила, что до сих пор не знает, пойдёт ли с ней кто-то на линейку. С криками «Мам! Пап!» она сорвалась с места и побежала на кухню. Как только Симка переступила порог, родители смерили её недовольными взглядами. — Разве мы не учили тебя, что надо стучать в дверь и спрашивать разрешения прежде, чем войти? — женщина обернулась к дочери и подошла к ней, смотря с высоты своего роста. Уловив тон матери, девочка попятилась назад и подняла на неё глаза, даже немного запрокинув голову. Она прекрасно поняла, что её мама не в настроении, и лучше сейчас её не трогать. Помявшись на пороге, Симка решила вернуться к себе, но её остановил голос отца. — Майя, полно тебе. У неё завтра первый звонок, она переживает всё-таки, — мужчина положил руку на плечо своей супруги. Женщина закатила глаза, но всё же сдалась. — Хорошо, Паш, только говори с ней ты, а я больше не могу выносить это недоразумение, — Майя резким движением сняла с себя фартук, бросила его на табурет и удалилась, больше не обратив внимания на дочь. — Что ты хотела, Сим? — отец жестом пригласил её за стол. Девочка недоверчиво вздёрнула бровь, посмотрев ему в глаза. Что-то в его взгляде, выражении лица пугало её, но она не могла понять, что именно. Или ей это просто показалось? Совладав с собой, Симка всё-таки села с краю стола, подальше от отца. — Да… — девочка продолжала смотреть в его глаза, почти не моргая. — С кем я пойду завтра? Мужчина, доселе сиявший улыбкой, вмиг изменился в лице, стал хмурым и сдержанным. — Мы не сможем пойти с тобой. Он повернул голову к окну, но боковым зрением продолжал наблюдать за реакцией дочери. Девочка повесила голову и стиснула губы в тонкую линию, а пальцами неосознанно мяла подол юбки. Ответ ни капли не удивил её и, как ни странно, даже не столь огорчил. Лучше уж правда пойти одной, чем быть под постоянным давлением их убийственных взглядов. Остался всего один вопрос, на который она хотела получить ответ. — Почему? — Сим, мы бы с радостью, но ты должна была предупредить заранее, раз хотела, чтобы мы пошли. Завтра мы будем заняты. — Ага, — Симка и себе отвернулась от него и встала из-за стола. — Я что-то устала, пойду уже спать. Спокойной ночи. Девочка вернулась в свою комнату и, взяв всё необходимое, отправилась в ванную. Она уже не раз ловила себя на мысли, что чем больше ей причиняют боли, тем меньше она на это реагирует. Иногда ей бывает даже сложно заплакать, хоть и бьют по живому. Тёплая, почти горячая вода всегда помогала ей расслабиться и на время полностью потеряться. И всё равно, что под дверью может кто-то стоять и подгонять её. Симка сняла с себя всю одежду, отчего кожа покрылась мурашками, встала под несильный напор и закрыла глаза, подставляя ему лицо. Ей снова пришлось смириться с реальностью, это не так уж и сложно. Девочка вспенила на голове шампунь и начала смывать его, пропуская тонкие пряди волос сквозь пальцы. Полностью расслабившись, она уже не думала ни о чём, даже о завтрашнем дне. Уже не важно. Ей было плевать. Главное, не задерживаться там слишком долго, ведь Симка не имела никакого опыта общения с одногодками, кроме своей лучшей подруги. Впрочем, ей даже не было интересно, она не была готова вылезти из своей уютной ракушки. Выключив воду, девочка обмоталась большим полотенцем, а другим поменьше замотала волосы. Выйдя из ванной, она не удивилась, увидев недовольного Толика, и тяжело вздохнула, зная, что теперь он от неё не отцепится ближайшие минут пятнадцать. — Чего ты так долго? — мальчишка прошёл в комнату сестры следом за ней, даже несмотря на её попытку захлопнуть дверь. — Ты, вообще-то, не одна живёшь в этой квартире. Симка хлопнула себя по лбу, но постаралась сдержаться. Её вообще не сложно вывести из себя, но Толику это удаётся особенно хорошо, у него явно талант. Она ненавидит, когда он начинает говорить фразами родителей. — А тебя разве не учили, что надо стучать в дверь и спрашивать разрешения прежде, чем войти? — девочка бросила на брата презрительный взгляд, скопировав свою мать. — А ты и не была в комнате, я с тобой вошёл, — мальчишка насупился и впёр руки в бока. — И входить тебе я не разрешала, — достав из шкафа пижаму, Симка спряталась за штору и, придерживая её, начала переодеваться, надеясь, что хотя бы так ей это удастся. — Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю, трусиха! — Толик надул щёки, рассердившись. — Может, ты дашь мне спокойно переодеться?! В моей-то комнате! Иди уже спать, поздно, — девочка вышла из-за шторы и выпроводила брата из своей спальни, прежде чем он смог ещё что-нибудь выдать. — Симка! Симка! — мальчик не унимался, даже стоя за дверью, и начал колотить по ней кулачками. — Ну что опять?! — Симка выглянула в щель, не собираясь впускать его ещё раз. — А ты поедешь с нами? — Куда это ещё? — она недоумённо вздёрнула бровь, совершенно не понимая, о чём была речь. — Ну, в аквапарк. Утром у родителей дела, а потом они отвезут нас туда, — Толик рассказывал на одном дыхании, задыхаясь от восторга. — Нет, не поеду. У меня завтра школа, я не могу её пропустить, так что никак не получится. Спокойной ночи, — Симка прикусила губу и, уже точно закрыв дверь, сползла по ней на пол и обхватила руками ноги, уткнувшись лицом в колени. Она не помнила, когда в последний раз чувствовала себя настолько подавленной, разбитой, растоптанной. Наверное, это было впервые. Мало того, что её бросили, так ещё и наврали, смотря прямо в глаза, и даже бровью не повели. Ну, ничего, что поделать? Она проглотит и это, и многое другое. Вздохнув, Симка попыталась унять дрожь и, забравшись в постель, уснула, едва коснувшись головой подушки. Распахнуть веки с наступлением утра оказалось весьма трудной задачей. Будильник прозвенел вовремя, как ему и положено, однако девочка не спешила подниматься. Она даже допустила мысль, что самым лучшим решением, наверное, будет и вовсе остаться дома и даже не выходить в люди, вот только дома ей делать нечего, и никто другой не пойдёт в школу вместо неё. Симка протёрла глаза и всё же села на кровати, устремляя взгляд в окно. Стопы приятно защекотал ковёр, а яркий свет в тот день не заполнял небольшую комнату, так как солнце поглотили серые облака. Девочка нервно смяла пальцами простыню, бросив косой взгляд на ранец, стоявший у рабочего стола. Уже поздно, ничего не изменить. Встав с кровати, она поправила скомканное одеяло, заправила постель и скрылась в ванной, пока никто другой не успел занять её. Посмотрев в зеркало, Симка не увидела ничего нового. Потемневшие от усталости и напряжения глаза серо-каре-зелёных оттенков с пигментными пятнами, под ними отёкшие веки. Бледная кожа на лбу просвечивала пару венок, на впалых щеках и слегка вздёрнутом носу россыпь мелких, почти незаметных веснушек, а немного пухлые губы были лишены краски. Девочка умылась и почистила зубы, точно не собираясь завтракать с родными. Она собрала недлинные золотисто-рыжие волосы в аккуратный низкий хвост, облачилась в идеально выглаженную форму и, закинув рюкзак на плечи, покинула квартиру. Не успела Симка пройти и ста метров от дома, как начался дождь. Раскрыв зонтик, она ускорила шаг. Стоял зной, под ногами хлюпали лужи: прохожие рисковали быть облитыми из них проезжавшими мимо автомобилями. Улицы походили на невообразимых размеров муравейник, в котором можно лишь идти за толпой. Невдалеке показалась крыша учебного учреждения и, дождавшись зелёного сигнала светофора, девочка пошла вниз по проулку. У школы уже толпилось немало людей, хотя линейка должна была начаться только через час. На последнем перекрёстке Симка свернула в цветочный магазин и выбрала небольшой букет оранжевых хризантем на выделенные родителями деньги. Вновь оказавшись на улице под дождём, она решила, что не будет никуда спешить, и медленно поплелась к центральному входу. Сначала она затерялась в скоплении школьников и ещё большего количества их родственников, но, приложив усилие, смогла протиснуться. Ей совершенно не хотелось стоять в первых рядах, как полагается первоклассникам, поэтому вид на непроглядную стену спин взрослых вполне устроил её. Школьники разных возрастов носились повсюду, всё ещё занимаясь приготовлениями или просто развлекаясь со своими друзьями и новыми одноклассниками. Симка опустилась на скамейку рядом с клумбой под ёлками, не желав раньше времени привлекать к себе лишнее внимание. К счастью, она оказалась сухой в отличие от других. Девочка смотрела под ноги, наблюдая за неспешным перемещением по асфальту муравьёв и других насекомых, растворяясь в своих мыслях, а мальчишка, неожиданно заинтересовавшийся ею, остался лишённым внимания. — Ты одна? — он стоял в шаге от неё и в поле её зрения попали носки его чёрных лаковых туфель, но она продолжала витать где-то в облаках, уже даже не думая становиться частью праздника. — Ау… — мальчик наклонился, чтобы видеть её лицо, но он не знал, что пока ещё не имел никакого отношения к её миру. Симка потеряла реальность, уйдя глубоко в себя. Всё, что имело значение,: дождь, лёгкий тёплый ветерок и тишина в её вакууме, поглощающем весь внешний шум. Она могла бы так просидеть всю линейку, до обеда и до вечера, так и не сдвинувшись с места. — Ты что, уснула? — мальчишка легонько потряс девочку за плечи, от чего она всё-таки пришла в себя и подняла на него потерянный взгляд. Едва ли опомнившись, Симка спешно отпрянула и, напрочь позабыв о зонтике и букете, сбежала. Остановилась, только когда убедилась, что преследователя нет и что никто не сможет её найти. Подняв лицо к тучам, она обречённо упала на одинокую качель, которая являлась составляющей небольшой старой площадки. Раньше, может, ещё и заплакала бы, но уж точно не теперь. — А ты быстро бегаешь, — тот самый мальчишка подошёл к ней, восстанавливая дыхание, и укрыл её под своим зонтиком. — Вся промокла, простудишься же. — Почему это должно тебя волновать? — безразлично поинтересовалась, но в груди что-то больно ёкнуло. — Не хочу, чтобы ты плакала. Что тебя огорчило? — мальчик протянул ей букет хризантем, такой же яркий и свежий, как и прежде. — Я и не плачу, — Симка бросила на него острый взгляд и отвернулась. — Просто уйди, я сама со всем справлюсь. Она приняла букет и, поправив плёнку, поднесла полураскрытые бутоны к лицу. Характерный терпковатый запах особенно отдавал свежестью во время дождя, а нежные чуть кислые нотки были похожи на розу — запах уходящего лета. Девочка вздохнула, прекрасно понимая, что всё равно не смогла бы просидеть на той площадке вечность. — Я — Федя, — мальчик протянул ей руку для пожатия. — Не отцепишься, пока не скажу, верно? — Симка посмотрела на него исподлобья и получила в ответ короткий кивок. — А если всё равно не узнаешь моё настоящее имя? — Исключено, — он пожал плечами, улыбнувшись. — Симка, — девочка встала с качели, но не подала ему руку, и тогда мальчишка сам заключил её хрупкую кисть в свою хватку. Она одарила его недовольным взглядом, но он, как ни в чём ни бывало, проигнорировал это и потянул её сразу же в школу. Как раз в фойе Федя заметил своих родителей и направился к ним, не отпуская руку девочки, плетущейся следом и явно не желающей заводить ещё знакомства. — Федя! — миловидная женщина невысокого роста пошла навстречу детям. — А кто это с тобой? Мальчик остановился и перевёл немного взволнованный взгляд на свою новую, каковой он её уже считал, подругу. Симка мгновенно стушевалась и, от холода переминаясь с ноги на ногу, нервно потянула вниз насквозь мокрую юбку сарафана, лишь бы Федя оставил её руку в покое. — В классе не было одной девочки, наверное, говорили про тебя, — рядом со своей супругой вырос статный широкоплечий мужчина, на чьём лице сияла улыбка. — Мы взяли твои учебники, так что можешь не переживать. Как тебя зовут? — Мам, пап, это Симка… а это мои родители — Пётр и Рита. В знак приветствия девочка лишь кивнула головой, избегая встречи с их взглядами любой ценой. — Совсем продрогла, — женщина достала из пакета свой плащик и накинула ей на плечи. — Тебя кто-то ждёт? Прежде чем Федя снова успел ответить за неё, Симка всё-таки осмелилась заговорить с ними: — Нет, я здесь сама. Мальчик, наконец поймав её блуждающий взгляд, улыбнулся ей. Он был уверен, это начало хорошей дружбы. — Тогда едем к нам, мы тебя тут одну не оставим. Только сначала надо бы предупредить твоих родителей. Симка не хотела напоминать никому о себе, но они были правы. Она стиснула губы, уже предвкушая, как дома ей попадёт за то, что испортила им совместный выходной, но всё-таки было правильным хотя бы поставить их перед ведомом. — Их контакты есть в группе родителей. Павел и Майя Кононовы. Пётр усмехнулся, услышав знакомое имя. — А мы с твоим отцом были одноклассниками. Один раз даже заезжали к вам. Ты, наверное, не помнишь, ещё маленькая была, как и Федя… Попробую набрать. Поднеся телефон к уху, мужчина услышал лишь негромкие монотонные гудки. Они продолжались до тех пор, пока вызов не переключился на автоответчик. Вторая попытка так же не увенчалась успехом, как и попытки дозвониться к матери девочки. — Такое бывает. Часто, — Симка опередила вопрос родителей одноклассника. — Тем более поедем к нам, а там уже будем разбираться, — возмутилась женщина и обняла девочку за плечи. Симка вздрогнула от неожиданного ласкового прикосновения, для неё это было не привычно. Родители не жаловали такие знаки внимания в адрес своей дочери. Возможно, их самих обделили нежностью и лаской в своё время, возможно, они просто не научились проявлять их по какой-то причине. Девочка уже привыкла искать оправдания действиям и поведению своих родителей, но всё равно ей не всегда удавалось. Тот маленький, уютный и укромный мирок, в котором она выросла, постепенно но верно рушился, трещал по всем швам. И только ощутив теплоту сбоку едва знакомой женщины, Симка прижалась к ней, обретя кратковременное пристанище. Никто больше не проронил ни слова, атмосфера казалась натянутой и давящей. Девочка разместилась на заднем сидении автомобиля, Федя же занял место рядом с ней. Он не закидывал её вопросами, даже, кажется, потерял интерес, или просто решил дать ей передохнуть. Во всяком случае она была благодарна ему за тишину. Путь прошёл быстро, и девочка не огляделась, как пейзаж за окном остановился. Выбравшись из машины, она поёжилась от холода и пару раз чихнула, понимая, что рисковала заболеть уже в первые дни учёбы. Рита взяла её за руку и повела в дом следом за сыном, который уже поднялся на нужный этаж и успел открыть дверь. — Вы не обязаны, — перед самим порогом девочка замешкалась. — Симка, нам не трудно, и мы с радостью поможем всем, чем сможем. Я сейчас подготовлю ванну и поищу что-нибудь подходящее для тебя переодеться, — женщина присела перед ней на корточки. — Я хочу, чтобы ты могла доверять мне, чтобы не боялась сказать, если что-то беспокоит или тревожит. Ты всегда можешь обратиться ко мне, как только нужна будет помощь или срочно что-то потребуется. Договорились? Только не бойся, всё хорошо. Рита улыбнулась ей, на что Симка слабо, но также улыбнулась. Уж слишком не привычное для неё такое проявление заботы, хотя это именно то, чего она так хотела добиться от своих родителей, особенно от мамы. Неужели малознакомая женщина может больше волноваться за неё, чем родная мама? Девочка продолжала стоять в неким ступоре, пока за ней не вернулась хозяйка квартиры. — Пойдём, всё уже готово. Она провела её в ванную и сразу же забрала мокрую одежду, чтобы развесить её сушиться. Симка с большим трудом, но всё-таки поборола своё смущение и забралась в тёплую воду. Она почти сразу разомлела, отойдя от холода улицы и отмывшись грязи, в которую её снова окунули родители. Пена для ванны сделала своё дело и подняла ей настроение, девочка наконец почувствовала себя ребёнком. Её родители точно не стали бы тратиться на такое, а ведь это всего лишь приятная мелочь. Рита улыбнулась, застав девочку уже лежащей в воде. Она пробыла рядом с ней, пока ванна не остыла, а когда Симка захотела вылезти, женщина расправила большое махровое полотенце и замотала её в него. — Хорошо, что завтра только суббота, отдохнёте ещё пару деньков, — Рита вытерла её насухо и одела в свою футболку, которая оказалась ей по колено. — Спасибо Вам, — Симка стыдливо опустила взгляд, испытав на себе такое впервые за внушительный отрезок времени. — Не за что, дорогая. Пойди пока поиграй с Федей, если хочешь, а я подогрею обед. Девочка улыбнулась и кивнула. Кажется, это был первый раз, когда она с удовольствием приняла ванну, даже несмотря на то, что её опекала не мама. Она, наоборот, редко позволяла ей такую роскошь, и это никогда не обходилось без неприятностей. Симка уже привязалась к этой женщине, ещё о том не подозревая. Её матери, видимо, никогда не удастся действительно заслужить её доверие и получить благодарность, ведь она, очевидно, по неизвестной причине не способна любить собственную дочь. Симка прошла дальше по коридору и остановилась у двери, ведущей в комнату её одноклассника. Она не решалась зайти, сквозь щель наблюдая за тем, как он увлечённо и с азартом что-то раскладывал на полу, сидя спиной к ней. — Проходи, — Федя открыл ей дверь, почувствовав на себе взгляд. — Во что хочешь поиграть? Оказавшись в светлой мальчишеской комнате, Симка осмотрелась по сторонам и, в частности, обвела изучающим взглядом полки, на которых стояли разноцветные книги и лежали коробки с настольными играми. — Не знаю, — девочка прикусила губу, скрывая волнение, но она уже не могла провести своего новоиспечённого друга. — Не бойся. Выбери что-нибудь, что тебе интересно, а я расскажу, как в это играть, — мальчик начал снимать все игры с полок и раскладывать перед ней. — Может, прятки? — робко предложила Симка, посмотрев на него снизу вверх, сидя на ковре. — Тогда прячься! Федя обернулся и, закрыв глаза руками, начал считать. На миг она застыла в ступоре, но спохватилась и даже как-то неосознанно направилась на кухню, где над плитой умело колдовала Рита, напевая под нос незамысловатую мелодию. Девочка неуверенно подошла и подняла на неё глаза. — Что, милая? Уже почти готово, сейчас поедим, — женщина положила руку ей на плечо. — Можно я за Вами спрячусь? — Симка встала между ней и рабочей поверхностью. — Конечно, можно, — хозяйка издала смешок и погладила её по голове. Девочка не знала, как реагировать на подобное, ведь не проходила этого с семьёй, поэтому просто прижалась к ней, став ещё более незаметной. Тем не менее Феде не составило много труда всё-таки найти её. — Мам, ты не видела Симку? — мальчишка вихрем влетел в кухню, осматривая все подходящие для укрытия места и уголки. — Нет, не видела. Зови отца, обед готов, — Рита начала накладывать съестное на тарелки. Заметив лишнюю пару маленьких ножек, скрывающихся за маминой юбкой, Федя опустился на пол и с ликующим возгласом «Вот ты где!» схватил девочку за щиколотку. Симка от неожиданности подскочила и вскрикнула, вызвав тем самым его смех. — Пугать-то зачем? — девочка возмутилась и предстала перед приятелем. — Это весело, — мальчик пожал плечами и виновато улыбнулся ей. Симка не осталась в долгу и в конец растрепала его и без того беспорядочные волосы. — Ну всё, садитесь за стол, — женщина по-матерински нежно улыбалась. — Чем быстрее поедим, тем быстрее пойдём что-нибудь смотреть. Отец должен был найти для вас мультики. Дважды просить не пришлось: дети мигом уселись на диванчик, ожидая лишь прихода главы семейства. Пётр не заставил себя долго ждать, и все дружно принялись за обед. Федя не прекращал по-дурацки улыбаться, уплетая котлету и будучи на седьмом небе от счастья, что нашёл друга в первый же день нового этапа своей жизни. Симка также улыбалась, но смущённо, и была счастлива не менее его. Она прекрасно проводила время с новой семьёй. Девушка тяжело вздохнула. Воспоминания часто накатывали на неё волной, от чего дышать становилось почти невозможно. Она как цунами, с неимоверной силой сносили всё, что оказывалось на пути, каким-то образом препятствовало движению. Тогда Симка не могла ничего делать, ни о чём думать, кроме нагрянувших событий из прошлого. Начиналась паническая атака. Будучи дома, девушка сползала по ближайшей стене, поджимала ноги к груди и пыталась уменьшиться настолько, насколько только возможно. Лёгкие жгло от боли, диафрагму будто сдавливало кольцом, в животе завязывался узел, а конечности пронзал тремор. Казалось, что она может умереть в любой момент, но, увы, только казалось. Симка была бы рада закончить собственную жизнь, не прикладывая к этому особых усилий. Она, вполне, могла бы решиться на определённые действия, но что такого должно случиться, чтобы она всё-таки смогла? Подобного рода мысли посещали её всё чаще и чаще, и только благодаря единственному близкому, родному человеку она была до сих пор жива, пускай и довольствовалась лишь жалким существованием. Симка с усмешкой вспоминала, чем закончился для неё первый семестр первого учебного года. Уже тогда девочка начинала понимать, что жизнь идёт явно против неё. Утро того дня не предвещало ничего плохого. Девочка, как обычно, собралась в школу и пришла за двадцать минут до начала уроков и, заняв своё место, начала повторять тему из учебника, так как контрольная должна была вот-вот начаться. И её преследовало странное и необычное, нехарактерное для неё ощущение: будто бы она совершенно не готовилась к занятиям, что уже контрольной. В голове не осталось ничего из неоднократно прочитанного ею материала. Она не заметила, когда учительница вошла в кабинет и раздала всем ученикам задания, как не заметила и того, что за пол урока ен продвинулась ни на один пункт из целого листа. Тогда перед глазами всё плыло, было душно, в висках барабанил пульс, а голова, казалось, была из свинца. Классная руководительница заметила некоторые странности и подошла к девочке, но она вновь не обратила на неё никакого внимания. Симка уже не воспринимала ничего, сердце бешено колотилось от внутренних переживаний и тревог, а чувства сменялись от недопонимания до безысходности. Дрожь пронимала до костей, хотя в классе уж точно ни было холодно. Она не ощутила прикосновения к своему плечу, что вселило преподавательнице страх за её ученицу. Женщина с беспокойством обращалась к ней, желая услышать хоть что-нибудь в ответ, но Симка была как кукла, неспособная двигаться и говорить без своего кукловода. Она была где-то далеко за пределами класса и школьных стен, где-то, где нет света и людей — того, что её раздражало наибольше. Учительница судорожно потрясла её за плечи, но и это не помогло, и даже на до чёртиков напуганного Федю она никак не реагировала. Только на чистый лист бумаги, расчерченный в клеточку, упала алая капля и образовала в середине яркое пятно. Пришла в себя Симка только в больнице, когда её подключали к инфузионной системе с витаминным «коктейлем». Девочка лишь недоумевала, а врачи всё причитали, неспособные понять, как родители могли такое допустить. Первыми взяли на себя удар Пётр и Рита, и только вечером в больницу наконец приехали родные девочки, тогда как новые в её жизни близкие люди всё время были рядом с ней. — Сука, к чёрту всё! — Симка вскочила с кровати, в два шага очутилась рядом со столом и настежь распахнула окно. Прохладный воздух первых осенних дней тут же проник в маленькую комнату, заполняя собой всё пространство. Девушка схватила стопку жалких бумажных наград и принялась рвать их в клочья, выбрасывая последние на улицу. И пусть утром соседи будут возмущаться, её попустит хоть на миг. Растерзав последнюю грамоту, Симка впёрлась руками в подоконник и посмотрела вниз. Вид и впрямь оказался не эстетичным, но её вполне удовлетворил, зато утром мать будет причитать и психовать из-за того, что ей не уже не удастся пополнить коллекцию под названием «чем похвастаться». Сын ведь любимый, но, увы, не отличник в отличие от старшей дочери. Вдруг девушку осенило. Она вспомнила, что в кладовке стоит целая банка серой краски, предназначенная для покраски балкона, на что ей, честно признаться, было глубоко плевать. Симка, совершенно не задумываясь о том, что может разбудить брата и родителей, стала передвигать мебель, которая ей поддавалась. И наконец до тошноты яркая стена в разноцветную полоску станет такой же серой, как и душа Серафимы.