Один счастливый час

Дзинь! Еще один хрустальный флакон отдает ладони свою гладкую тяжесть, лежит в руке так весомо, так уютно, так не желая расставаться с ее теплом, лаская кожу скругленными гранями. Но ему не поможет эта искусная лесть. Дзинь! Следующий. Каждый флакон несколько мгновений покачивается в ладони. Не потому, что маг раздумывает над своим поступком; не потому, что сомневается, нужно ли это делать; не потому, что жалеет… Просто потому, что приятно ощущать кожей и — через нее — разумом совершенную целостность хрустального сосуда и чувствовать, что только ты, и никто более, властен над тем, чтобы через пару секунд превратить его в сотню поблескивающих осколков. Приятно плавным жестом отводить руку назад, за голову, останавливаться на мгновение, а потом совершать резкий бросок — так, как нужно, без лишних движений, используя главным образом движение кисти, хлесткое, быстрое, резкое. Он никогда не отличался крепким здоровьем, атлетом не был и не выглядел, но кисти и пальцы у него сильные. И флаконы легко мчатся навстречу своей судьбе в виде каменной стены слизеринских подземелий. Дзинь! Флаконов, в общем, немного. Серебристый дым, вытекающий из разрушенных хрустальных темниц, он небрежно развеивает заклинанием, прекрасно обходясь без палочки. Ни один из флаконов не надписан. Но он и так безошибочно помнит содержимое каждого из них. Лили. Снова Лили. Еще раз Лили. Альбус. Люциус. Лорд. Альбус. Люциус… Он задумчиво смотрит в стену, на которой хрустальные ядра не оставили ни малейшего следа. Как стояла, так и стоит. Он Северус Снейп, новый директор Хогвартса. И последний флакон ему все-таки жаль. Его он задержал в руке на мгновение дольше других. Великое мгновение? Или просто первый секс? Дзинь! Раньше, будучи обычным учителем, он хранил воспоминания в своих комнатах. Никто не нашел бы их здесь; а Дамблдор и без того знал — или догадывался — о многом. Став директором, он больше не мог считать свои тайны надежно защищенными. Начало расплаты за власть. Впрочем, к чему обманывать себя? Это — не власть. Пародия, суррогат, фальшивка, видимость — все, что угодно. Странное подобие, являющееся вовсе не тем, чем представляется на первый взгляд. Он не распоряжается собой — а другими, как и прежде, лишь с помощью интриг и манипуляций, с безупречной логикой выстраиваемых его незаурядным интеллектом. Ничего не изменилось. А изменится ли, поднимись он к вершине власти? Снейп пока не знал ответа.