Stay

* * * * В окно постучала полночь, И стук её был беззвучен. На смуглой руке блестели Браслеты речных излучин. Рекою душа играла Под синей ночною кровлей. А время на циферблатах Уже истекало кровью. Ф. Лорка …Дзыыынь… Дзыыынь… Телефон. Звенит. Громко. Наполняет пространство квартиры звуком, вырывает меня из глубин сознания в тягучую и черную, как битум, действительность. Открываю глаза. Темно. …Дзыыынь… Противный звук. От телефонного аппарата словно расходились призрачные эманации тепла, кажущиеся такими чужеродными, но будто бы наполняющие комнату робкими лучиками света. Здесь и сейчас они никому не нужны... …Дзыыынь… Вздрагиваю. Пытаюсь мысленно отгородиться от назойливой штуковины, снова выстроить ледяной барьер между собой и действительностью. Этот звук вызывает волну туманных воспоминаний из, кажущегося таким далеким, прошлого. По спине пробегают мурашки. …Дзыыынь… Из глубин квартиры, словно прорываясь сквозь пространство и время, раздается возмущенный девичий голос.: — Соул! Ты возьмешь трубку или нет?! Если это отец, скажи… Голос затихает, будто поглощенный холодными серыми стенами. Закрываю лицо руками. Сильно надавливаю ладонями на глаза, что бы цветные круги заплясали. …дзынь… Звонит, но уже на порядок тише. Протягиваю руки. Телефонная трубка, прижатая к уху, холодная. Треск… Помехи. Связь плохая. — Останься с нами… Со…ул… Ос…нься… ми… Это и правда твой отец. Кладу трубку на место. Трудно шевелиться – воздух черный, густой и я двигаюсь медленно, как во сне. Опрокидываю свое тело на старый диван и вижу, как танцуют пылинки в холодных мертвых лучах безумного месяца. * * * * …В моей душе все цели без дороги. Пройдитесь в ней, и вы найдете там Две полуфразы, полудиалоги, А остальное все пошло ко всем чертям… Неизвестный автор Дождь. Начался неожиданно. Только что сияло солнце, но вот уже небо в черных грозовых тучах. Асфальт мокрый. Волосы и куртка — тоже. Безликие прохожие спешат укрыться от холодных и острых, как льдинки, капель воды. Забегают в кафе, ресторанчики, магазины, открывают зонтики. Бегут, сутулясь, вжимая головы в плечи. Словно и не дождь это вовсе… Мокрые автомобили заработали дворниками и включили фары. Светофоры на противоположных сторонах дороги засветились мутно-зеленым светом. Сквозь пелену дождя они напоминали два зеленых глаза. Маленький цветочный магазин, зажатый между книжной лавкой и универмагом, зажег ярко-желтую неоновую вывеску. «Обещание»… Мило меня пробежала светловолосая девушка, разбрызгивая воду тяжелыми ботинками. Запыхавшись, она остановилась посреди тротуара, обернулась назад и широко улыбнулась, встряхнув стрижеными под каре мокрыми волосами. — Патти! Прекрати дурачиться! Дождь холодный, мы простудимся. – Кричала ей вдогонку вторая девушка. Ее длинные волосы намокли и липли к лицу, плечам и спине. Проходя мимо, она задела меня плечом и, бросив угрюмое «извините», поспешила в сторону хихикающей Патти. — Лиз! Смотри, какой дождь! Смотри на меня, Лиз! – Патти раскинула руки в стороны, запрокинула голову назад и закружилась вокруг своей оси. Капли дождя отлетали от нее и сверкали разноцветными огоньками, отражая свет фонарей и фар автомобилей. Глядя на нее Лиз снисходительно улыбнулась, но все же остановила кружащуюся Патти. — Лиз, ты зануда. – обиделась та и обижено надула губы. — Просто я забочусь о тебе. – Парировала рассудительная Лиз и, вздохнув, добавила: — Нужно было остаться дома… Я отворачиваюсь, сую мокрые ладони в карманы и собираюсь уйти, но меня останавливают тихие слова Лиз: — Ты только держись. Слышишь? Останься с нами. Я обернулся и сразу же наткнулся на две пары голубых глаз. Обе девушки смотрели прямо на меня, и на их лицах было одинаковое выражение скорби. Из глаз, недавно смеявшейся, Патти катились слезинки, смешиваясь на щеках с каплями дождя Когда я уходил вниз по тротуару они так и стояли без движения, под дождем, провожая меня взглядами. * * * * …Мне каждый вечер зажигаю свечи И образ твой окутывает дым. И не хочу я знать, что время лечит, Что все проходит вместе с ним… Неизвестный автор Мир, словно нарисованный простым карандашом, мерцал нечеткими очертаниями. Они сидели за круглым столиком у большого окна в уютном кафе. Два парня и две девушки. Освещенные теплым желтым светом, они улыбались. И не важно, что за окном ненастье, ведь сейчас они все вместе. По стеклу стекают капли дождя. Я прикасаюсь пальцами к окну и смотрю на людей, что сидят по ту сторону. Черноволосый парень с тремя нелепыми белыми полосами на левой части шевелюры. Он лениво откинулся на спинку стула и лукаво улыбался. Второй парень, с синими всклокоченными волосами, завладев всеобщим вниманием, что-то увлеченно и пылко повествовал своим соседям по столику и энергично жестикулировал. По правую руку от него сидела черноволосая девушка с самыми добрыми глазами на свете. Подперев подбородок кулачком, она с искренним интересом слушала синеволосого. Вторая девушка, одетая в белую блузку и клетчатую юбку, ела маленькой ложечкой клубничное мороженое и время от времени листала книгу, раскрытую перед ней на столе. Они все улыбаются… В их глазах плещется радость, задор, счастье. Их глаза блестят. Живые. Нас разделяет лишь тонкое стекло и завеса дождя, но мне кажется, будто они так далеко, что сколько бы я не бежал, сколько бы не звал их, мне никогда не оказаться с ними рядом… * * * * Пощечина. Вторая. В глаза бьет свет. Боль. Во всем теле. Сильнее всего болит в груди. Жжет неимоверно. Выворачивает рассудок на изнанку. Нет сил. Нет сил думать. Нет сил держать глаза открытыми. Нет сил дышать. Не могу больше… Пощечина. — Соул! Слышишь меня? Соул, не теряй сознание! Слушай мой голос! Вырываю разум из пучины безумия и фокусирую взгляд на источнике шума. Спирит. Очень бледный. Непривычно серьезный. Встревоженный, он склонился надо мной. Периферийным зрения я видел какую-то суету вокруг себя. Кто-то истерично всхлипывал. Я скосил глаза в сторону и увидел Патти. Она сидела прямо на земле возле окровавленного тела Кида и рыдала в голос. Я увидел Блэкстара. Он лежал совсем не далеко от меня. Его глаза были открыты. Тусклые. Остекленевшие. Пустые. Не хочу видеть... Хрип. Это мое дыхание вырывается из груди с хрипами. Вкус крови на языке. Пощечина. Снова Спирит не дает мне уснуть. — Соул! Не вздумай отключаться! Помощь на подходе. Мы позаботимся о тебе. Спирит поворачивает голову влево и спрашивает что-то у кого-то, кого я не вижу. «Ну как» — прочитал я по его губам. Видимо получив ответ от невидимого мной собеседника, он зажмуривает глаза и опускает голову. Собрав последние силы, я повернул голову влево. Мака. Она лежала на земле в неестественной изломанной позе, лицом вниз. Как кукла-марионетка с обрезанными нитями. Кровь. Слишком много крови. Возле нее сидит заплаканная Лиз и размазывает по лицу тушь и слезы тыльной стороной ладони. Не хочу видеть. Не хочу знать. Сейчас я отдал бы что угодно, все на свете, только бы ничего из этого никогда не случалось. Закрываю глаза и, на этот раз, мне ни кто не мешает… * * * * Хлопки сентябрьских парадных, Свеченье мокрых фонарей. Смотри: осенние утраты Даров осенних тяжелей… И. Бродский. …Дождь кончился так же внезапно, как и начался. Свежий сентябрьский ветер разогнал тучи, открывая городу ехидный лик солнца. Его лучи падали на все вокруг и весь город, казалось, посыпан золотой пылью. Четверо ребят вышли из кафе, обмениваясь шутками и, то дело, взрываясь веселым хохотом, направились в сторону парка…