Выключи свет и поцелуй мои глаза

      «Так что в дальнейшем, я действительно думаю, что мы должны начать информировать клиентов об изменениях еще до того, как они доберутся до этой части контракта».       «Я согласен. Думаю, таким образом, у нас будет достаточно времени, чтобы проинформировать их об изменениях в том, как мы ведем бизнес».       — Ммм, Кацуки, что за хрень?       «Как вы думаете, мы должны создать контракт специально для этих изменений? Думаю, это будет хорошая идея, тогда они не смогут сказать, что ничего не слышали об этом».       — П…-пожалуйста… Я… Совещани-е…       «Возможно, это хорошая идея. Миссис Бакуго, что вы думаете? Вы можете это сделать?»       Он стал беспощадным, стоило только вернуться домой… А ведь вернулся он всего минуты две назад.       Целый месяц он был на каком-то задании. Первая неделя прошла нормально, вторая была не так уж и плоха. Третья? Третья была пыткой. Он никогда бы этого не сказал, никогда бы не признался в этом вслух, но он скучал по тебе. Это были тонкие способы — скрыть тот факт, что последние два дня он только о тебе и думал. Сообщал тебе, во сколько он приедет, жаловался, что это тяжёлое испытание занимает много времени, и в те моменты, когда он мог — звонил и просто позволял тишине висеть вокруг вас двоих. Хотел приблизиться к тебе настолько, насколько это было возможно.       Как только ты услышала звук открывающейся двери, ты знала, что Кацуки будет… неуправляемым, но это было… хорошо, это не было полностью не неожиданным.       «Кажется, у нее опять пропала связь».       Его ногти прошлись по коже твоих бедер, оставляя яркие и сердитые розовые следы, пока его руки не обхватили твой таз. Вскрикнув, ты опустилась в офисное кресло, которое уже было довольно влажным от его ласк. Тебе оставалось лишь жалобно мычать, пока он продолжал свои движения. Удобная поза дала ему достаточно места, чтобы уделить больше внимания твоему клитору, проводя кончиком языка по нему круговыми движениями, прежде чем снова погрузиться в тебя. Ты пыталась вымолвить хоть слово, но как только его язык скользнул по стенкам, ты кончила.       — Боже, милый. — дрожь пробежала по твоей спине, когда его язык проник глубже. Он проникал так далеко, как только мог. Каждое движение вызывало отчаянные крики. Он только начал, а ты, извиваясь вокруг него, уже не могла прекратить жалобно хныкать, — Пожалуйста, я… я…       «Миссис Бакуго, вы нас слышите?»       Если ты не ответишь, они заподозрят неладное. У тебя могут возникнуть проблемы, и тебе придётся объясниться, почему у тебя возникают проблемы со связью только в те дни, когда твой муж находится дома. Ты в отчаянии потянулась к пробелу на рабочем столе, желая дать им понять, что ты на самом деле все еще здесь.       Но рука Кацуки метнулась вперед, быстро покинув твое бедро и схватив тебя за запястье. Он не отстранился от тебя, отказываясь высунуть язык изнутри. Ты смотрела на него сверху вниз сквозь прикрытые веки. Еще один стон, пальцы вцепились в подлокотники твоего рабочего кресла, когда ты почувствовала рычание в его горле, почувствовала слова, которые он пытался сказать тебе в губы. Они посылали ударные волны до макушки черепа и заставляли поджиматься пальцы ног от накатившегося возбуждения. Ты смотрела на него сверху вниз сквозь прикрытые веки, отчаянно нуждаясь в каком-то подобии отсрочки его действий.       Не отвечай.       — Ммм…       К чёрту, Кацуки Бакуго. К черту тот факт, что он знал, как прикоснуться к тебе, расплавить твою волю ровно настолько, чтобы придать тебе любую форму, какую он пожелает. Если бы он хотел прикоснуться к тебе, хотел свести тебя с ума в этот самый момент, то кто ты такая, чтобы останавливать его? Не раздумывая ни секунды, ты перегнулась через стол и схватила шнур, соединяющий компьютер с розеткой. С ворчанием ты выдернула его, отключая компьютер и кидая шнур на пол с грохотом.       Голоса с совещания прекратились, а экран компьютера потемнел. Единственное, что освещало комнату, — это солнце, которое уже начало скрываться за деревьями вашего заднего двора. Кацуки сделал паузу, лишь на мгновение, чтобы посмотреть, что ты делаешь. Его выражение лица, хотя и настороженное, казалось… удивленным. Его глаза блестели в лучах света, его дыхание стало более отчетливым, когда голоса твоих начальников не звучали над ним.       Ты резко сглотнула. Во рту у тебя пересохло, а язык казался ватным. Все еще было трудно дышать, все еще трудно думать — никакой надежды на какие-либо длинные фразы. Но он остановился, наблюдая за тобой сейчас и ожидая тебя. Он всегда был ужасен в подобном, но ты видела терпение на его лице. Твой муж не собирался делать шаг, пока ты не заговоришь.       Твой голос был низким, глубоко в твоей груди, когда твои пальцы пробрались в его дикие светлые волосы.       — Если ты собираешься трахнуть меня — то трахни меня.       Это было не просто приглашение — это было то, что он любил почти так же сильно, как и ты: вызов. Его глаза стали еще более дикими, и с очередным гортанным звуком его губы изогнулись в улыбке.       — Ты пожалеешь, что попросила.       Если у тебя и оставались какие-то сомнения в том, что он говорит правду, то они быстро развеялись. Кацуки закрыл глаза и прижался к тебе ещё ближе. Стул — под воздействием его силы — ударился с грохотом об стену. Это действие вырвало у тебя вздох, когда его язык проник еще глубже, достигнув новой глубины, которой ты не ожидала. А потом он исчез. Тем не менее, его рот отказывался покидать тебя, его губы теперь обхватили твой клитор. Ты почувствовала пустоту, только на мгновение — пока два его мозолистых пальца не скользнули глубоко, начиная быстро двигаться.       Ты вскрикнула, обхватывая ногами его плечи, чтобы притянуть его ближе. Чтобы держать его там, где вы оба хотели, чтобы он был. Больше не сдерживаемой встречами по поводу контрактов, которые не имели значения, ты позволила своим крикам быть услышанными. Ты откинула голову назад и стонала сколько душе угодно. Ваши соседи наверняка услышат, ну и пусть. Не должно быть секретом, что твой муж знал, как разгадать тебя, что мужчина, которого ты любишь, запомнил каждую крошечную точку, которая превращала тебя в лужицу от его прикосновения.       Глаза Кацуки не отрывались от твоего лица. Ты чувствовала, что он наблюдает за тобой. И когда его пальцы сжались еще сильнее, касаясь той самой точки, — вспыхнул фейерверк. Этого было недостаточно, чтобы довести тебя до грани, пока еще нет, но этого было достаточно, чтобы заставить тебя выпрямить спину. Твои пальцы крепче сжали его волосы, твои ноги крепче обхватили его.       — Продолжи это… Пожалуйста… Продолжи…       Ты чувствовала, как он хихихнул, прижимаясь к тебе. Хныканье вырвалось из тебя ещё до того, как он вынул пальцы. Его язык прошёлся по тебе. Еще один вдох, и его губы обхватили твой клитор. И он начал все сначала.       В такие моменты Кацуки никогда не играл честно. Ты была уверена, что половину того, что он делал, он делал, чтобы помучить тебя, а вторую половину — потому что ему нравилось смотреть, как ты извиваешься и корчишься под его прикосновениями. Он никогда не говорил об этом вслух, но ты знала, что он обожает видеть тебя такой, прекрасно понимая, что больше никто в мире не может видеть тебя такой умоляющей, нуждающейся в помощи. Это был его маленький секрет. И он очень хорошо умел хранить секреты.       Он заслужил награду за это.       Он не ожидал, что ты протянешь руку. Он не ожидал, что твои пальцы пройдут под его челюстью, потянут его вверх. На мгновение он зарычал, не желая сдвинуться с места. Но затем он почувствовал настоятельную необходимость и, нехотя, поднял голову. Его бровь была вздернута, глаза сузились, а блестящие губы искривились в усмешке.       — Что?       Ты схватила его за ткань рубашки, потянула вверх и вперёд, чтобы быть с ним наравне. Твердая решимость довести тебя до оргазма быстро исчезла, когда ты прижалась губами к его губам. Сначала целомудренный поцелуй, мягкий и сладкий. А затем…       Твои зубы нашли его нижнюю губу, сжали ее и оттянули назад, прикусив достаточно сильно, чтобы разорвать кожу и капнуть кровью на язык. Ты ухмыльнулась, увидев, как резко он выдохнул, как напряглось его тело после этого. Он знал, как разгадать тебя, но и ты в равной степени знала те маленькие вещи, которые могли его уничтожить. К каким местам нужно прикоснуться, чтобы у него подкосились колени, чтобы он погнался за тобой за большим. И — как по маслу — в тот момент, когда твои пальцы скользнули вниз по его животу, чтобы пробежаться по его выпуклости на брюках, Кацуки задрожал, его тело наклонилось к твоему прикосновению.       Ты была с ним достаточно долго, чтобы понять, когда фасад рушится. Ты могла чувствовать, как он дергается под твоими прикосновениями, чувствовать пульс его желания. Его руки на твоих бедрах сжали тебя чуть крепче, его кожа стала немного горячее, его поцелуй стал чуть глубже.       Стон, который ты вырвала из груди Кацуки, был опьяняющим. Ты могла чувствовать гул под кожей, ползущий по венам и затуманивающий твои мысли. Твоё существование было его наркотиком, так же как и его для тебя.       Ты воспользовалась его приоткрытыми губами, скользя своим языком по его губам. Он ответил взаимностью по-своему, немедленно вступив в борьбу за господство. Стул с грохотом откинулся к стене, но на этот раз ты была готовы, и он тоже. Ты легко соскользнула со стула и села ему на колени. Его руки, мозолистые и грубые, схватили тебя за задницу, чтобы крепко прижать к себе. Он самозабвенно прижался к тебе, тихо мыча у твоих губ. Его руки сжали твою задницу, убедившись, что ты крепко прижимаешься к нему, пока он отчаянно терся о тебя.       Ожидание превращалось в безумие — и, судя по тому, как быстро его рука потянулась к подолу брюк, он с готовностью согласился. Ему было трудно возиться с пряжкой и опускать ткань на бедра. Ты чуть не рассмеялась, и рассмеялась бы, если бы его рот не захватил твой прежде, чем смогло вырваться что-то большее, чем вздох.       И тогда ты почувствовала это: его головка, истекающая желанием, прижимается к твоему входу. В последний раз ты почувствовала на себе его взгляд. За его ворчанием и рычанием, за его дрожащими пальцами он спрашивал. Убеждался, что всё в порядке. Что ты не против.       В ответ ты прижалась к нему.       — Пожалуйста… — умоляла ты, шепча ему на ухо и чувствуя, как он дрожит под тобой, — трахни меня, Кацуки.       Он вошёл в тебя, и сила его веса внутри тебя — хотя и знакомая — всегда вызывала крик. Кацуки сделал паузу, всего на мгновение, и каждый его вздох вызывал дрожь. В этот момент не было ничего, кроме его члена внутри тебя — каждого его великолепного дюйма. Мир был пуст — кроме вас двоих в этом кабинете. Ты открыла глаза, принимая его. Растрепанные светлые волосы, грубая кожа, покрытая каплями пота, то, как его плечи поднимались и опускались, когда он пытался сдержаться. Как он старался держаться ровно и не вдалбиваться в тебя, как животное.       Он хотел, чтобы это продолжалось как можно дольше. Неизвестно, когда его снова оторвут по делам.       Твои пальцы пробежались по его волосам, нежно придерживая их, чтобы вытащить его лицо из того места, где оно было зарыто в твоих волосах. Нежно ты осыпала поцелуями его лицо — лоб, глаза, кончик носа. Был момент, когда его бедра дернулись, чтобы попытаться восстановить контроль… но это прошло. Он впитывал каждую унцию любви, наслаждался каждым нежным прикосновением, которым ты его одаривала.       Его голос, такой тихий и неровный, когда он наконец заговорил, не был неожиданностью.       — Я собираюсь погубить тебя.       Ты прижалась губами к виску, касаясь его кожи.       — Тогда сделай это.       Он мгновенно поднялся. Мгновение спустя ты лежала спиной на столе, а его рот возобновил свою атаку на твой. Это было умно — учитывая, что ты вскрикнула в абсолютном экстазе, когда он начал входить в тебя.       Как и обещал — Кацуки, безусловно, пытался тебя погубить. Твои руки сжались, твои пальцы обхватили его руки, сжимая его, когда он начал толкаться. Не было никаких сомнений — каждый толчок был преднамеренным, их цель — вырвать из тебя каждый непристойный звук, который они могли. И им это удалось. Хотя он отказывался отрывать свой рот от твоего, это не мешало тебе стонать, задыхаться и мычать каждый раз, когда его член погружался в тебя.       Звук его бедер, с такой силой ударяющий по твоей заднице, почти заглушал звук, с которым стол проезжал по полу. Вы не обратили внимания, как фотографии, выложенные по его краю, с грохотом упали на пол и разбились при ударе. Вы не обратили внимания, как твой телефон — жужжащий с другой стороны — тоже соскользнул со стола. Ты пыталась сохранить ясность ума, попыталась оставаться на месте. Но у тебя не получалось — Кацуки был слишком силен.       Его толчки становились все быстрее, менее своевременными, хаотичным, по мере того как он приближался все ближе и ближе к своей критической точке. Ты наконец открыла глаза, посмотрела вверх и увидела, что он смотрит на тебя сверху вниз. Ухмылка на его лице была идеальной смесью разочарования и бешено колотящегося сердца. Ты ответила ему своей собственной улыбкой:       — Чёрт, Кацуки…       — Умоляй меня об этом.       Ты промычала, когда его руки соединились на твои талии, толкая вниз, навстречу его толчкам. Ты стиснула зубы, не в силах сдерживать ругательства: чёрт, чёрт, чёрт. Задыхалась, когда он делал это снова… И снова… И снова…       — Умоляй. Меня. Об этом.       Каждое слово подчёркивалось толчком. Каждый толчок сопровождался твоим криком наслаждения. Боже, он знал, что добьётся своего. Он знал, что, несмотря ни на что, ты хочешь того же, что и он. Он просто собирался пытать тебя, пока не услышит, как ты признаешься в этом вслух.       Только для него. Только для него.       — Я… я хочу, чтобы ты… трахнул меня, Кацуки!       — Что ты… мхм… — его бёдра стали замедляться, и он издал стон. Он опустил свое тело вниз, прижимаясь грудью к твоей и зажимая тебя между собой и столом. Его губы нашли свой путь к твоему уху, его голос был низким — едва ли выше рычания.       — Что ты хочешь, чтобы я сделал?       Он знал, чего ты хочешь от него.       — Я хочу… хочу, чтобы ты…       Твои руки обвились вокруг его шеи, твое лицо уткнулось ему в плечо. Твой разум вот-вот опустеет, когда ты растворишься в беспорядочном потоке проклятий и стонов. Но он не собирался останавливаться, пока ты ему не ответишь.       — Кончай… Я хочу, чтобы ты…кончил…       — Куда?       — Черт возьми, Кацуки!       — Куда?       Жар внутри тебя теперь был невыносим. Наслаждение вытесняло все логические мысли.       — Я…просто…       Такими темпами ты долго не протянешь.       — Пожалуйста…       И, судя по блаженству в его глазах, он тоже не собирался долго терпеть.       — В-внутрь… Кончи в меня!!!       Ты позволила удовольствию обрушиться на тебя — сдерживаемому разочарованию от того, что Кацуки так долго не было, неоспоримому желанию, чтобы он прикасался к тебе, трахал тебя, любил тебя так, как мог только он. С последним выкриком его имени и изгибом твоей спины все стало белым.       Ты почувствовала, как его руки обвились вокруг тебя, притягивая тебя ближе, пока он был внутри тебя. Ты все еще задыхаешься, туман, в котором ты терялась, начинает рассеиваться, когда ты понимаешь, что его зубы прижаты к твоей шее, заглушая стоны. Ты можешь чувствовать, как он извергается внутри тебя, и мычит, когда наполняет тебя.       Вы оба задыхаетесь, потеете; твой кабинет в еще худшем состоянии. Вы — спутанный клубок конечностей, нежных прикосновений и...       — Черт… – делает он ещё один вдох.       Он больше ничего не говорит, пока не поднимает тебя со стола, слабо опуская вас обоих на пол. Ты целуешь его еще раз, прежде чем он выскальзывает из тебя, на что он с радостью отвечает взаимностью. Кацуки отстраняется, смотрит на тебя сверху вниз, его малиновые глаза сверкают.       — Я чертовски скучал по тебе.