***
— Антон! — парень лежал в кровати в полной темноте и втыкал в потолок, когда мамин голос раздался откуда-то из глубины квартиры. — В среду мы идем к мозгоправу, а то твоя психологичка со школы уже уморила! — парень никак не отреагировал. Разве только, в голове пронеслась мысль «Зачем?». Шастун не считал себя каким-то сумасшедшим или того хуже — суицидником. Но это быстро надоело и он снова завтыкал в потолок. Биологические часы Антона говорили, что сейчас где-то начало 11-го, и это ему не нравилось, поэтому он взял телефон, чтобы сверить время. И действительно — 22:49. Внутри начал завязываться неприятный комок, через 10 минут мама отойдёт ко сну, потому что завтра ей вставать в 6 утра. Через 40 минут придёт «отчим». И это пугало больше всего. Комок затягивался всё сильнее. Он липкой слизью притягивал лёгкие к рёбрам, вдавливая их в кости, и дышать становилось труднее. Антон понимал — что-то явно идёт не так, но пока не понимал, что именно. А тем временем воздуха становилось всё меньше, дыхание тяжелее, мысли тучнее. Парня начало подташнивать, поэтому он решил выйти на улицу. — Ты куда? — Прогуляюсь туда-обратно перед сном. — улыбнулся Шастун матери, набрасывая куртку и проверяя наличие сигарет в кармане. Он быстро сбежал по ступенькам и вылетел из подъезда. Ноги несли непонятно куда, руки судорожно пытались поджечь никотиновую палочку, но не получалось, потому что Антона всего трясло. Но когда первая затяжка попала в лёгкие, оседая неприятной горечью на языке, стало легче. Он поднял голову к звёздному небу и выпустил дым, разглядывая звёзды. Голову заполнили мысли, которые всё чаще становились гостями, нежели постоянными жителями черепной коробки. Какого это, быть звездой? Что бы он делал, если бы жил в другом городе? Или вообще в другой стране. Зачем ему всё-таки к мозгоправу и что сказала школьный психолог матери. Идя по ночному Воронежу с сигаретой между пальцев, чувствовалось спокойствие и свобода. Над головой пролетела какая-то птица и Антон подумал, что тоже хочет летать. Взгляд остановился на многоэтажке. Шастун долго её рассматривал, заглядывал во все окна. Он хотел увидеть в них Диму, но знал, что этому не бывать, потому что, когда-то единственный друг, давно переехал в другой город. Антон гулял почти до часу. Когда он вернулся домой, то подумал, что все спят и, облегчённо вздохнув, направился в свою комнату. Дверь негромко хлопнула и Шастун стал переодеваться, но на кожу, остывшую от ночного мороза, легли чьи-то тёплые руки. Тогда парень вовсе разучился дышать. — Антош, а что это мы так долго? — томный шёпот на ухо.Тянет блевать. — Не хорошо. Даже папочку не предупредил. Мужские руки обхватили узкие бёдра и резко развернули парня на 180 градусов. Перед глазами стояло давно знакомое лицо, которое хотелось расцарапать, выдавить эти противно-голубые глаза, по волоску вырвать эту козью бородку. Хотелось как угодно, лишь бы причинить боль отчиму. Но он не мог. Знал, что мужчина сильнее, что будет только хуже. Волосатая ладонь легла на внутреннюю сторону бедра и скользила вверх вниз. Блевать хотелось всё больше. Поэтому Шаст решил действовать по накатанной. — Пива? Кивок. Антон выгнулся и вылез в коридор, прошагал до кухни и достал из холодильника две бутылки пива. В одну из них он добавил добрую дозу маминых снотворных и вернулся в комнату. — Вот. — протянул он бутылку со снотворным отчиму и залпом выпил свою, в надежде что алкоголь хоть чуть-чуть подействует. — Фу блять, — поморщился мужчина. — Какое сейчас отвратительное пиво делают. — Наверное. — только и успел ответить Антон, прежде чем отвратительные губы со вкусом пива и снотворного впечатались в его собственные. Руки мужчины облапывали тощее тело и в конце концов набрели на член парня. «Не успел», — подумал Антон. Он не успел опьянеть ни на толику, прежде чем отчим начнет издеваться в очередной раз. Не успел. Антона нагнули и резко вошли. Ритмично вдалбливаясь в подростка, мужчина что-то говорил, но Шастун ничего не слышал. В его голове пролетали лишь воспоминания из раннего детства, до того как мама и папа развелись. Обычная счастливая семья, проводящая вместе время. Димка и ночёвки у него. Оксанка, которая тоже переехала. Более свежие воспоминания. Из клуба. Где он и какие-то ребята, его «друзья», которых он даже по имени не вспомнит, как угорелые танцуют под клубняк в ярких огнях стробоскопов. Всё это проносится в голове, что помогает парню чувствовать себя не здесь. И только не сильная ритмичная боль напоминает, что сейчас происходит.***
— Антон! Ты готов?! Если мы сейчас не выйдем, то опоздаем! — Да иду я, иду. По дороге к психологу, в маршрутке, Антон чётко продумывает свой план на неделю вперед. Он теперь точно знает, что будет делать в воскресенье в пять вечера. Осталось только подготовиться. Он разорвёт эту вечеринку. Опоминается только тогда, когда мать вталкивает его в какую-то комнату, приговаривая какой он бесполезный и как похож на отца. Антон оглядывается на женщину. Та в непонятном напряжении. Когда Шаст смотрит в глубину кабинета, то замечает мужчину, стоящего спиной. Чёрные джинсы и рубашка, строгие ботинки и прилизанные волосы. Не плох. Думает Антон. Но в следующую секунду он оборачивается и взору парня представляются голубые глаза. Отвратителен. Думает Шаст. — Привет, — начинает диалог мужчина, указывая на кресло. — Садись. Меня зовут Арсений Сергеевич. — Антон, — нехотя отвечает подросток и настороженно присаживается. — Приятно познакомится, Антон. — Не могу сказать того же. — мужчина снисходительно улыбается. — Чаю? — Нет. Спасибо. — Ну что, Антон, как у тебя дела? Что тебя ко мне привело? Шастун молчит и с прищуром рассматривает Арсения Сергеевича. — Что ж, помолчим. С непонятным чувством на душе, Антон подмечает, что у этого психолога глаза голубые, но не такие как у отчима. В глазах отчима, что-то склизкое, противное, вязкое, вонючее. У психолога же глаза практически прозрачные, холодно-голубые, как какой-нибудь Северный Ледовитый океан. Они приятно голубые. — Вам дежурный ответ или правду? — разрывает повисшую, на долгие 10 минут, тишину Антон. — Правду. — Вы действительно хотите её слышать или потому что это ваша работа? — Правду или дежурный ответ, Антон? — его же вопросом отвечает Арсений Сергеевич. — Правду. — Тогда, на процентов 80, только потому что это моя работа. Остальные 20, потому что ты завладел моим вниманием. Так что, Антон, как дела? — Отвратительно. Наверное, — слишком открыто и спокойно отвечает парень. Для него самого непонятно почему он решил довериться этому человеку так просто. Но это случилось. Да и наверно какая разница, врядли они снова когда-то встретятся. Наверно все согласятся с мыслью, что довериться незнакомца проще. — И в чём же дело? — Ну, давайте по-порядку. Прислала меня к вам Ольга Васильевна, она психолог в нашей школе. Это ответ на ваш первый вопрос. Дальше по списку. 1. Я, пиздец, как себя ненавижу. Даже в зеркало смотреть не могу. Сразу воротит. 2. Родная мать меня ненавидит. 3. Отчим ебёт меня каждую ночь. В прямом смысле этого слова. Мать в это не верит. 4. Меня ненавидят и чмырят ровесники. 5. Недавно я понял, что у меня случаются панические атаки. 6. Я не умею выпускать эмоции, в следствии чего дохуя курю. 7. Пожалуй, последнее, что можно выделить в отдельный пункт. Я постоянно думаю о смерти. О том как по-быстрому и без особой боли покончить с собой. Вот, пожалуй, так. — от такой искренности Антон хочет ударить себя по лицу. Он никогда за 17 лет никому не рассказывал о своих проблемах. А тут так просто, какому-то мужику открыл душу. — Понятно. О чём из этого ты хочешь поговорить? — Ни о чём. — Мгм… Так… Режешься? — Что? Нет конечно! — Шаст задирает рукава кофты, показывая предплечья. — Вообще не понимаю этого. Стою под горячей водой, около 100 градусов, в душе, но зато не режусь. — Ты же понимаешь что это тоже селфхарм? — Ну, ЗАТО Я НЕ РЕЖУСЬ. Разговор с Арсением Сергеевичем продолжался около двух часов. На протяжении всего разговора мужчина задавал редкие вопросы по поводу питания, сна, планов на будущее и прочую чушь и слушал бесконечную исповедь Шастуна. — Ну что же… Могу предложить позвонить в милицию. — стал подводить итог психолог. — Нет, оно того не стоит, мама расстроится. И, вы же понимаете, что ничего из нашего диалога мать не должна узнать? — Ты же понимаешь, что это часть врачебного этикета? Тем более и твоё желание. Если я скажу ей хоть слово, ты можешь запросто засудить меня. Арсений пригласил маму Антона в кабинет, а парня попросил выйти. Но толку от этого не было. Потому что он специально не до конца закрыл дверь, чтоб слышать диалог психолога и мамы. — Майя Олеговна, верно? — Да. — Я Арсений Сергеевич. Из диалога с вашим сыном могу сказать, что вам понадобится не только моя помощь. Со 100% вероятностью могу сказать что вам понадобится помощь специалиста — психотерапевта. — Господи, опять ненужные траты, у меня и так денег не особо много. — У него скорее всего депрессия. — Ага, конечно, столько спать и в телефоне сидеть. У кого хочешь депрессия начнётся, — раздражённо парирует женщина. — Какой же он бесполезный. После этих слов внутри Арсения что-то неприятно сжалось. Ему сразу стало понятно почему ненависть матери парень выделил в отдельный пункт. Вспоминая все сказанное подростком злость внутри продолжала расти, а вспоминая похожие случаи и вовсе просочилась наружу. — Послушайте, женщина! Я вам тут не просто так распинаюсь! Я, по вашему, зря пять лет учился?! Депрессия — это вам не сопельки! Если сын вам нужен живым, то потрудитесь у него хоть раз в неделю спросить как у него дела! Вы вообще понимаете, что это из-за вас?! Много я таких видел! Да какая депрессия? Что вы нам втираете?! А потом локти грызут, потому что дети с собой кончают! Если он такой бесполезный, то не нужно рожать, портить жизнь ребёнку и себе несчастной. — Простите? — возмущенно и удивлённо отвечает женщина. Арсений смотрит на неё несколько секунд, что-то перебирая в голове, пытаясь успокоится. Наконец он нервно выдыхае окончательно успокаиваясь. — Это мне стоит извинятся. Не сдержался. Просто правда не первый раз. И если вы действительно ничего не сделаете, то закончится всё может похоронами. — Хорошо. Я поняла. Женщина шла на выход и обдумыаала слова мужчины. Всё это бред, она мать, она бы заметила если б с её Антошой что-то было не так. Она нашла сына на улице. Тот ушёл ещё на словах «какой же он бесполезный», слушать дальше не хотелось, маминых оскорблений и дома хватает. Антон стоял оперевшись о здание и курил, запрокинув голову к небу. Что-то после разговора с психологом изменилось в её восприятии и к большому сожалению, мама Антона только сейчас заметила какой её сын худой, больной, грустный и, в конце-концов, уставший. Даже не так. Заебавшийся. С неё словно сняли какие-то «розовые» очки. Теперь она стояла и всем своим нутром понимала — психолог не врёт и если она сейчас ничего не предпримет, то последней тратой на Антона будут его похороны. Женщине стало неимоверно страшно. Она ещё какое-то время наблюдала за сыном. Видела как тот резко сел на корточки, схватился за голову и, кажется, заплакал. В голове закрутились мысли, но ни одну женщина понять не смогла. — Антон! — она направилась в его сторону. Ей хотелось помочь. Но парень встал, резким движением вытер слёзы и потёр лицо ладонями. — Да, мам? Всё, можем идти домой? — Антон улыбался, глядя на маму, и ничего в нём не выдавало того, что он только что плакал. Ничего, кроме красных глаз. Но это можно было списать на мороз или сигаретный дым. — Да, сынок, можно домой, — грустно ответила женщина.***
Ночью отчим опять полез к Антону. Он опять приставал к нему. Майя Олеговна лежала в соседней комнате и слышала всё происходящее. Но она не могла встать, не могла даже повернуться.Она сама не понимала почему. Она просто лежала и слушала как её муж трахает её же сына. Ненависть к самой себе росла с каждой минутой. Она вспомнила как 14-летний Антон подходит к маме и говорит, что дядя его трогал, показывает места где именно трогал его дядя. А мать не верит. Она не хочет верить. Она кричит на сына и бьёт его. Мальчишка тихонько всхлипывает и, извиняясь, уходит. Вспоминает, как в 15 Антон приходит домой побитый, хоть это и не сильно заметно, но понятно. Но она даже не спрашивает как у него дела, что произошло и кто это сделал. Она вспоминает кучу моментов, в которые сама, своими руками, словами, разбивала мальчика. Представляет, как дарит ему душу, а потом этими же руками крошит её в мелкий порошок и носком ботинка смешивает с песком. Она лежит в тишине, по её щекам текут горячие слезы. Из комнаты Антона больше не раздаётся никаких звуков. Квартира молчит. Потом тихий скрип двери, шаги, щелчок и шипение. Кто-то открыл бутылку с пивом. Слышит как расстёгивается карман и глухой щёлк зажигалки. Антон. Думает она. Парень выходит на балкон и вслед за этим слышаться всхлипы. Плачет. Он плачет. Антон плачет почти бесшумно. Но для неё в этот момент это самый громкий звук. Она плачет тоже. И их слёзы смешиваются на расстоянии. Он открывает дверь в комнату маминой спальни, проверяя спит ли она. Она делает вид, что спит, при этом жадно ловит каждый шаг сына. Тот оставляет дверь открытой и идёт в свою комнату. Стаскивает отчима с кровати и волочет к кровати матери. С трудом запихивает его на кровать и тяжело дышит. Стоит над ним какое-то время, постоянно утирая слёзы. — Знаешь… Я тебя ненавижу больше своей жизни. Когда ты только пришёл, я надеялся что ты заменишь мне отца. Но я стал лишь твоей шлюхой. Мне невероятно противно смотреть на тебя. Но ради мамы… Она была так разбита, когда рассталась с отцом, но с тобой она снова светится. И я надеюсь, что ты и дальше будешь помогать ей жить. Потому что у меня уже нет сил. Я старался как мог. Делал вид будто у меня всё замечательно. Что мы хорошая семья, и всё такое, и всё ради мамы. Но она… Мам… — Антон обратился к женщине и у той перехватило дыхание. — Почему ты меня так ненавидишь? Потому что я похож на папу? Мам? Проснись. Ответь мне. А, ну да, снотворные. Если это из-за того, что я похож на папу, то я уйду и не буду мешать вашему счастью с этим уёбком. Мам, я люблю тебя. Надеюсь ты меня когда-то тоже любила. Парень выходит из комнаты и закрывает дверь. Какое-то время топчется по квартире, а потом слышится: — Дим, давно не слышались… — после чего входная дверь хлопает и помещение снова помещается в тишину.***
Антон идет по Воронежу, он знает его как свои пять пальцев. Парень пытался узнать у друга номер Оксаны или вообще любые её контакты. Но узнал лишь что Оксана покончила с собой, а не переехала. Антон отправил Димке сообщение с извинениями за то, что когда-то сломал его любимую фигурку и кидает ему деньги на карту. 1500р. Он надеется, что этого хватит, чтоб купить такую же или хотя бы похожую. Парень навернул пару десятков кругов по знакомому район разговаривая с Димой. Антон пишет психологу. Благодарит его за сегодняшний сеанс. Рассказывает, что ненавидит голубые глаза, но что его глаза оказались другими. Говорит что он, Арсений Сергеевич, первый и последний человек, которому он рассказал о своих проблемах и что ему на самом деле очень стыдно за это, что он чувствует себя слабым, потому что не смог сам справится со своими проблемами. — А ещё, вы там говорили, что у меня депрессия. Так вот, я нашёл способ её вылечить. Очень действенный, хочу сказать. А главное, недорогой. И вообще, знаете, вы мне очень понравились. Вы классный. Вы красивый. Вы умный. С вами интересно разговаривать. — палец дрогнул и СМС отправилось, но Антон решил закончить мысль. — И вот, верите или нет, хотя я и сам не сильно верю, но есть другая вселенная, и в ней мы с вами встретимся при других условиях и мне бы хотелось, чтобы мы стали друзьями. Или чем-то большем. Вы мне очень понравились, Арсений Сергеевич. — и прежде чем остальная часть сообщения загрузилась и отлетела получателю, от Арсения пришёл ответ. — Антон, два часа ночи. Хотя я и сам говорил тебе писать в любой время. Не ожидал что ты действительно напишешь. Обычно мне не пишут, но я рад что ты написал) Ты тоже классный. И это я говорю не как психолог. Антон читает ответ от Арсения и впервые за последнее время улыбается легко и непринуждённо, радостно. Поднимаясь по ступеням многоэтажки, где когда-то жила Оксана, Шастун отправляет на номер учителя сумму в пять тысяч рублей. Это его накопленные деньги, которые он планировал тратить на бухло, но оплата врача важнее, чтоб мама не работала допоздна. — Вот, Арсений Сергеевич, плата за сеанс. Не знаю сколько мама отдала за него, но надеюсь этого хватит. — А способ и правда действенный. Антон отправляет последнее сообщение и смотрит вниз. Высоко. Оксана тоже это чувствовала? Когда-то давно, никто не посчитал важным сказать ему, что его подруга, которая была на три года старше их с Димой, которая была кареглазой красавицей и мечтала стать ветеринар, что она убила себя. Никто не посчитал нужным, хотя все наверняка знали как Антон в то время нуждался в девчонке, которая "переехала" 4 года назад. Он начал представлять что испытывала Оксана. О чем думала что стало причиной её смерти. Он подумал что это так глупо, что девушка не рассказала ни ему, ни Диме о своих проблемах. А потом понял что это глупо, во первых, он тогда был ребёнком, во вторых он сейчас делает так же. Но стоя сейчас на крыше высотки парень ощущает даже лёгкую радость, потому что на том свете он будет не один. С ним будет Оксана. Они хорошо ладили. Теперь у Антона будет друг, который точно никуда не уйдёт, потому что уже некуда. Телефон в руках вибрирует, но на него не обращают внимания. Шастун делает шаг вперёд. На лице немного безумная улыбка, из закрытых глаз текут слёзы. Но это не те слёзы боли и разочарования, усталости и отчаяния. Это слёзы облегчения. Думая о том, что больше не придётся чувствовать грязных прикосновения отчима, что он больше не услышит слов ненависти от самого любимого человека, что больше он не будет один, Антон испытывает неимоверное облегчение. И вообще выглядит так, словно он освобождается от какого-то невероятно тяжёлого бремени. Ему никогда на душе не было так легко, как сейчас. Расстояние от земли стремительно сокращается. Теперь Антон понимает, что чувствуют птицы во время полёта. Дикая, ослепляющая свобода, чувство, что мир принадлежит тебе, ветер, бьющий в лицо даёт возможность почувствовать свежесть. Телефон продолжает разрываться. В последнюю минуту он смотрит на него и видит имя «Арсений Сергеевич». Он думает про этого прекрасного мужчину, сколько бы времени они могли провести вместе и как, что было бы с ними, если бы все сложилось иначе. За столь короткое мгновение Антон успевает подумать обо всем. В следующее мгновение тело пронзает секундная боль, а за ней ничего. Последнее, о чём жалеет парень, так это то, что не сдержал эту вечеринку до воскресенья, до пяти часов вечера.***
Телефон на прикроватной тумбе заходится трелью. Мужчина лишь громче всхрапнул, а рука женщины потянулась к гаджету. — Алло? — МАЙЯ?! ЭТО АРСЕНИЙ! АНТОН СЕЙЧАС ДОМА? — Что? — АНТОН, СПРАШИВАЮ, ДОМА? — Эээ… нет, вроде. А в чём дело? — на фоне слышится рёв мотора и сигналы машин. — Где он может быть?! Скажите мне свой адрес! СРОЧНО! — Да в чём дело? — не понимает женщина, но адрес называет. В этот момент в трубке слышится сигналка скорой и звонок обрывается. Женщина напугана. Она не понимает, что происходит. Зачем звонил Арсений, почему спрашивал про Антона и зачем ему адрес. Она непонятно почему дико волнуется. Через полчаса Арсений перезванивать. Всё это время женщина меряла шагами кухню и ошипывпла махровый халат. — Алло? Арсений Сергеевич?! Вы не объясните уже в чем дело? К чему такая спешка? — Уже ни к чему, Майя Олеговна. Антон умер, — не своим голосом говорит мужчина на том конце. — Что? — неслышно произносит женщина. Она не хочет верить его словам. — Майя! Он умер, понимаешь?! Покончил с собой! Сбросился с многоэтажки! — он называет адрес и женщина вспоминает Оксану. Арсений думает, что не должен этого делать, потому что она всё-таки мать. И Антон её ребёнок, но он хочет своими глазами посмотреть на её страдания. Чтоб она поняла, до чего довела собственного сына. Потому что Антон действительно понравился Арсению. Арсений представлял, каким Антон был раньше, потому что Оля показывала и рассказывала ему. Женщина-психолог из школы, которая является случайным прохожим в жизни мальчика, волновалась о нём больше, чем родная мать. Арсений понимает, что это неправильно и аморально, что никто ему спасибо не скажет и по головке не погладит, но он хочет увидеть как страдает эта женщина, даже если потом будет гореть в адском пламени. Если там конечно есть чувства к собственному сыну. Потому что Арсений смотрит на бездыханное тело 17-летнего парня, некогда искреннего и яркого, у которого, по идеи, ещё вся жизнь впереди. Он видит застывшую улыбку, застывшее облегчение на лице, ещё час назад живого подростка. Он видит всё это, представляет, что чувствовал Антон и у него внутри всё сжимается до размера атома. Этот мальчишка, с которым они виделись всего раз, привязал его к себе сильнее, чем кто-бы то ни был раньше. Арсению так больно за Антона, что он готов прям сейчас пойти и прыгнуть за ним. Но он лишь отходит и садится в свою машину. И плачет. Плачет и звонит Оле. Ведь если не они, то кто ещё будет плакать по этому некогда яркому и тёплому мальчику. Каждый пациент, каждый клиент оставляет от себя связку каких-то эмоций и ощущений. Кто-то положительные. Кто-то не очень. Антон не первый ребёнок после смерти которого Арсений плакал. Ему казалось, что за столько лет работы он должен был к этому привыкнуть, как-то приспособиться, абстрагироваться. Но не смотря на все старания, появлялся человек который пробивать этот барьер. Антон пробил его глубже остальных.