Гарри Харт не был совершенством...

Гарри Харт не был совершенством. Он был язвителен, саркастичен и порой почти зануден своим кодексом джентльмена. Гарри Харт вечно, сам того не желая, попадал в такие переплеты, что весь Кингсмен (прошу заметить, уже много лет как закаленный Гарри Хартом Кингсмен) в очередной раз сначала ужасался, а узнав, что Харт вышел из очередного пиздеца живым, просто ржал. Ржали бесстыдно громко, иногда аж с подвываниями. И до следующего пиздеца с максимальным уровнем присущего джентльмену сарказма припоминали Гарри его последнее дело. Гарри Харт не был совершенством, Эггси понимал это. Но сей факт абсолютно не мешал Эггси боготворить Гарри. Эггси постоянно отвлекался на ямочки на щеках Харта, пропуская самые язвительные комментарии того мимо ушей. Эти ямочки появлялись каждый раз, стоило губам Гарри изобразить хотя бы намек на улыбку. Улыбку, от которой у Эггси перехватывало дыхание и хотелось глупо улыбаться в ответ. Эггси залипал на движущийся кадык, когда Гарри пил виски и рассказывал об очередном деле. На руки с длинными сильными пальцами, обхватившими хайбол. На выбившуюся во время задания из прилизанной прически прядь. На периодически появляющуюся из-под воротничка маленькую родинку на шее Харта. В общем, Эггси бесстыдно запал на Гарри. Члены Кингсмен, как истинные джентльмены, конечно, делали вид, что не догадываются о щенячьей влюбленности Эггси. Но Анвин все же долбанный шпион, потому замечал и задумчивые взгляды после его очередного залипания на Харта, и подавляемые смешки во время особо неловких моментов, и попытки намекнуть Харту на текущее положение дел. Но Гарри был не пробиваем. О слабоумии Эггси (а как еще можно назвать влюбленность в своего коллегу-наставника-шпиона?) знал уже весь Кингсмен. Да даже пудель Рокси, и тот был в курсе. Заметили все, кроме самого Гарри Чертового Харта. Эггси мог бы подумать, что Гарри лишь делает вид, что не осведомлен о чувствах Эггси. Но Харт был не из тех, кто делает вид, что не замечает очевидного. Гарри никогда не бегал от проблем. В случае невозможности взаимности он бы просто прямо об этом сказал, глядя в душу собеседника своими затягивающими в омут глазами. Гарри бы мягко улыбался. Гарри бы старался максимально смягчить свой отказ. Но Гарри бы никогда не солгал или смалодушничал. И, казалось бы, так почему бы Эггси при встрече с Гарри не заявить тому прямо: «Гарри, я по уши в тебя влюблен, пойдем трахаться!». Но каждый раз, когда Эггси уже открывал рот, чтобы выдать это самое идиотское в своей жизни признание, он просто не мог произнести ни слова. Не помогали ни убойная доза виски (пьяный Эггси больше обычного отвлекался на длиннющие ноги Харта и только и мог, что оглаживать их глазами), ни моральная поддержка в виде Роксаны. Да, Эггси уже дошел до той стадии отчаяния, когда после очередного провала миссии под названием «Сказать Гарри» он пьяно жаловался Рокси на охуенность Харта и свою никчемность в сложном деле признаний. Роксана закатывала глаза, но как настоящий друг слушала, поддакивала, а в завершении разговора тащила пьяное тело Анвина до кровати. Предложение Рокс самой поставить Гарри перед фактом влюбленности Эггси, Анвин отклонил. Ибо он же не тряпка, он сможет сам. Рано или поздно. Хотя, судя по текущему положению дел, скорее поздно. Главное, хотя бы до того, как у кого-то из них перестанет стоять в связи с возрастом. Решил возникшую ситуацию случай. Случай и Мерлин, которому надоело наблюдать этот цирк. Поэтому волшебник и маг всея Кингсмен назначил агентов Бедивера и Галахада на общую миссию. Феерическое умение Гарри оказаться не в том месте и в не то время помножилось на шальную удачу Эггси, что привело к просто фантастическому пиздецу. Стало понятно, почему Мерлин никогда ранее не отправлял их на совместную миссию. Видимо, боялся, что они все-таки угробят этот мир. Потому, когда спустя трое суток и под ор Мерлина: «Эта миссия должна была занять у вас три часа! ТРИ ЧАСА! Пройти тихо и спокойно! ТИХО И СПОКОЙНО, БЛЯТЬ! Только вы на дипломатическом приеме могли случайно подслушать не предназначенный для чужих ушей разговор и выйти на террористическую угрозу!» они все-таки закончили миссию и ввалились в номер отеля, никто даже не придал значения тому, что номер king size. Впрочем, Гарри то впоследствии спокойно отнесся к этому факту: «Мы джентльмены, за одеяло не подерёмся.» А вот Эггси себя настолько джентльменом не считал. Нет, за одеяло они точно не подерутся. Но вот того факта, что утром Гарри может проснуться облепленный руками и ногами Анвина, Эггси был не в состоянии отрицать. Пожалуй, это и можно было бы зачесть за долгожданное признание, но Эггси внезапно понял, что не готов. Не готов к варианту, когда Гарри вежливо попросит его убрать руки-ноги и также вежливо известит, что не заинтересован. Вечно азартный и нарывающийся на неприятности Анвин просто не готов рисковать дружбой Гарри. Пусть уж лучше все остается так, как есть, чем твердое «нет» разрушит теплоту их текущих отношений. Эггси боялся, что исчезнут душевность и понимание, построенные ими за последний год. Что взамен удовольствия от совместного времяпровождения придут неловкость и отстраненность, чего Анвин явно не хотел. Вариант не спать всю ночь Эггси отмел сразу — предыдущие две ночи он почти не сомкнул глаз, третью просто не потянет. Оставалась надежда, что организм измучен настолько, что всю ночь он проведет в одной позе без поползновений на половину кровати Гарри. Потому открыв глаза утром, первое, что проверил Эггси — на свой половине кровати он лежит или нет. Поняв, что все-таки на своей, Анвин облегченно выдохнул. И только потом заметил, что в отличие от Эггси, не на своей половине кровати находился Гарри Харт. Строго говоря, он вообще обнаружился на территории Эггси. На территории Эггси, в позе большой ложки. В позе большой ложки, обнимая ладонью член Эггси. У Анвина закоротило мозги. — Судя по всему, человек от природы не способен к независимому существованию. — раздался возле уха хриплый голос Гарри, — Что ж, мое тело оказалось гораздо смелее меня самого. Давно стоило это озвучить. Эггзи, я уже некоторое время испытываю к тебе определенные чувства. В связи с чем предлагаю закончить эту мою явно неловкую речь и перейти к более приятной части — наконец потрахаться. — Да, Гарри.