костер

— вован, давай! набей ему еблище! закат. толпа. шульга сплюнул кровавые слюни на землю и сжал руки в кулаки, готовый в любой момент нанести удар. локи широко раскрыл глаза. не проморгай. только не проморгай. волосы на затылке, те, что короткие и которые хрена с два уложишь, встали дыбом, и от них вниз поползли мерзкие мурашки, холодные и мешающие концентрации. а концентрироваться тут было на чем. шульга вызвал махаться. один на один, потому что, видимо, наконец заметил, как поредели ряды его бойцов. слушая улюлюканье и насмешки от пидорасов в черных комбинезонах, незамедлительно последовало согласие — локи не из тех, кто даст заднюю, он привык с высоко поднятой головой насмешливо щурить темные глаза и с гордостью даже вправлять нос. — не на того напал, — подполковник тяжелый. квадратный. заторможенный. злой. типичный вояка, словом, а вояк локи не любит. очень не любит, потому и бьет больнее, прям в челюсть. у него ссадины на бледных костяшках. они неприятно болят и горят огнем с каждым попаданием по чужому морщинистому лицу, но эти же неприятные ощущения и подстегивают хуячить все больше и больше, чтобы отстоять честь себя и группировки, чтобы доказать, что свободовцы имеют полное право самолично занять «янов»… чтобы перестать слышать эту ебаную смесь запахов. еще на большой земле много лет назад, дома у щукина, яр читал газету и параллельно с этим рассказывал локи о том, что слышал недавно от знакомых хиппи. те в свою очередь корешились с местным цыганским табором, который обитал на вокзале на другом конце города. цыгане те говорили, что истинные друг друга чуют. когда они близко, нос ловит запах того, с кем ты должен провести остаток своей жизни. или не должен, тут уже тебе решать, но факт остается фактом — любовь свою унюхать можно. яр не отвечал, что улавливает вместо аромата драников, приготовленных чеховым, но после войны группировок часто приходил на могилу ашота. сам локи в эту хрень раньше не особо верил. он, словно самый обычный человек, четко ощущал те запахи, которые и должен: мокрый асфальт на улице после дождя, закуски к пиву на столе, пригоревшая еда на древней сковороде — ничего не заставляло его хоть на минуту сомневаться в том, что его истинная вообще к нему не близко. оно и к лучшему, ибо он был настроен вести дела в зоне, а не строить семью, пусть организм у него и был под это заточен. локи не видел проблем в том, что он — омега, по сути, подвид бабы, который решал серьезные вопросы и ходил в спортзал, чтобы набрать форму перед отправкой в зону. долговцы же все — конченные сволочи. отморозки и просто уебаны, настолько, что им ничего не стоит сказать «я тебя выебу» в качестве угрозы. но локи не напугать — он сам кого угодно выебет. к примеру, шульгу, который уже минут восемь успешно получал пизды. сверху, слева, в живот, в бок с ноги — всюду, будто даже и не хотел драться, а просто ради прикола все это затеял. что ж, пусть отвечает за свои слова. это же альфы должны делать? стоять на своем? быть упрямыми баранами? отлично получается. с каждой пролитой каплей крови локи все яснее ощущал костер. еще кофе, запах страниц старой книги, пороха и пота в придачу. он словно прижимался к тому, от кого шло это амбре, как будто водил носом по шее, до ключиц, жадно вдыхая и не зная, как насытиться. но проблема в том, что хотелось задохнуться. в самом плохом значении этих слов. хотелось смыться обратно на склады, забежать к лукашу и завопить «замени меня кем-нибудь»; впервые за долгое время появилось желание заявиться в свою квартиру в киеве, старую, пыльную и наверняка опечатанную — ее владелец ведь якобы пропал без вести. там точно не достанет. в голове не укладывалось, что истинный, тот, кто, по мнению яра, должен любить и оберегать, носить на руках и покупать пиво, оказался долговцем. его запах преследовал еще с две тысячи одиннадцатого, с момента войны группировок, не давал нормально спать и сводил с ума. заставлял дрожать, кашляя, гладить себя руками и сопеть, кусать губы, чтобы не разбудить остальных и не дать повод яру начать читать лекции. а они обязательно будут. и хрен от них отвертишься. после очередного удара промеж глаз шульга не выдержал и свалился на спину. толпа свободовцев за спиной локи взревела — кто-то даже начал вовсю хлопать. шульгу же оттащили в сторону, чтобы помочь обработать то, что он по собственной тупости заработал. поделом ему, нехуй выебываться. — вова, что будем с ними делать? я вообще смысла этой драки не понял, ведь мы — враги, и лукаш… — начал яр, потирая ладони и с недоверием поглядывая в сторону долговцев. — я и без лукаша знаю, что я должен отдать приказ их все перебить, но… — «но главарь этих подсосов оказался моим истинным, представляешь?» сказал бы локи, если бы ему не надоело жить. он не хочет об этом распространяться. по крайней мере сейчас. может быть, потом. — я не знаю. дай в себя прийти. — хотя бы ссадины обработай. я пока пацанам скажу порядки начать наводить.

***

через час свободовец сидел неподалеку от станции. считал муравьев в траве, лепестки мелких цветов рядом и думал, как бы не огрести от верхушки «свободы». он обязан прямо сейчас пойти и пустить шульге пулю в лобешник. без промедлений. без какого-то ощущения тоски. один выстрел, и все кончится. не будет запаха, не будет поганых ощущений на душе и кошек, что там усердно скребут. лукаш потреплет по волосам и скажет «ну, вовка, хорош!». а если вояка так скажет? — ты вкусно пахнешь, — вспомнишь солнце, вот и лучик. изрядно помотанный подполковник расположился рядом, неловко улыбаясь. — как? — фыркнул локи, не скрывая своего раздражения. он вскинул бровь и взял в руки тоненькую соломинку. — весной. ну, цветами, яблоками. мне нравится. шульга смотрел на локи так, будто его не отметелили. будто губа не разбита, а все лицо не распухло, сделавшись красным. будто грязь с земли не попала в царапины. выглядел так, словно он одиночка или еще кто нейтральный. — ты не должен так говорить. у нас ничего не выйдет. как минимум потому, что ты — уебок, а я не считаю, что омегам обязательно ложиться под мужиков. — я не желаю тебе зла. — именно поэтому ты напал на мой отряд и предложил подраться. я знал, что альфачи умом не блещут, но чтобы настолько… — я просто… это так… странно… в мире столько людей, и ты оказался именно тем, с кем я должен жить бок о бок. я не знал, как реагировать. — если ты хотел, чтобы я сломал тебе нос, и ты не мог меня унюхать, то так бы сразу и сказал. — пф-ф, да нет. мне нужна была эта взбучка, чтобы голова прояснилась. — ну? прояснилась? — не особо. я только сильнее запутался. но, знаешь, — шульга взял локи за руку и невесомо провел пальцами по окровавленным костяшкам, перемазанным зеленкой. — я всегда мечтал о сыне. хотел назвать лешей. — а вот это уже явно без меня: дети мне нахер не всрались. особенно от тебя, — процедил обиженно тот и высвободил культяпку из некрепкой хватки. поднялся, пыхтя, потому что драк давно не устраивал, оттого все тело ломит. — даже не пытайся со мной поладить — мигом вылетишь с «янова». — а? с… — яр! — рявкнул локи. — доложи лукашу, что мы перебили должан, и выключи кпк на пару дней. и гайдуку тоже выруби! — локи… — шульга уставился на него, как баран на новые ворота, и открыл от удивления рот. — да, я решил проявить милосердие и оставить вас здесь. и не потому, что ты мне дохуя нравишься. возможно, все это зря. наверное, расплата за этот дебильный поступок скоро прилетит. может быть, дело все в запахе. ебаный костер. но, может, так и нужно?